— Родионовна? Правда?
— И ты, Брут? Мама утешала, что мне хорошо, логопедом работать будет: как выговорил все целиком «Черкасова Дарья Родионовна» — значит экзамен на владение «Р» сдал.
— А кто мама?
— Актриса. Клара в «7 чудесах света», Менолли в «Арфистке Менолли»
— Рита Малькевич? Ничего себе! А я думал она полька. Все, больше не перебиваю. Отец?
— Экономист в каком-то военном аппарате, кажется. По крайней мере, был им лет пять назад.
— О, это интересно!
— Ой, только не говори, что и тебе нужно косить от армии! Предупреждаю, даже при жизни я тебе ни чем не смогла бы помочь — он занимался совсем другими вопросами.
— Спасибо за предложение, но оно запоздало.
— Ты что служил?!
— Нет кошу, как ты верно заметила. Вернее, двигаю науку. Вот защищусь этим летом и смогу спокойно деградировать на всю оставшуюся жизнь.
— А по какой теме? «Криминальные связи политической элиты»?
— «Социополитические факторы, регулирующие процесс миграции населения в современном обществе».
— А по-русски смысл твоих изысканий сводится к тому, что люди обычно живут там, где им хорошо, и уезжают оттуда, где им плохо?
— Это дилетантский подход. А научный взгляд на эту проблему — люди обычно живут там, где им хорошо, и уезжают оттуда, где им плохо, но есть и такие которые этого не делают, а почему, никто не знает. Вот так будет вернее. Хотя меня так и разбирало взять тему «Положительная роль российских вооруженных сил в развитии научного потенциала страны на рубеже 20–21 века» — по-моему, армия основной стимул, толкающий парней в науку и обеспечивающий регулярный прирост кандидатов наук. Но подожди, это же я у тебя беру интервью, а не наоборот. Так что там дальше с вашей биографией, Дарья Родионовна?
Почти все. Мне девятнадцать лет. Родилась и живу в Воронеже. Студентка РГФ, ВГУ. Интересуюсь проблемами переселения душ и восточной философией. А сейчас у меня небольшой творческий отпуск.
— Вот видишь, все оказалось не так уж страшно! А теперь, когда мы, наконец, избавились от комплекса неполноценности и осознали всю глубину нашей респектабельности, идем жарить картошку…
Чтобы не спугнуть удачу, о редакторе и завтрашних планах мы старались не говорить. Поэтому трепались на общие темы, потом читали Павича, вернее читала я, а Женька за компанию, так как все равно листать страницы приходилось ему. Да, вряд ли «Хазарский словарь» станет моей настольной книгой. Но теперь уже из принципа дочитаю. Раз уж в очередной раз погналась за громким именем. И пусть будет мне плохо. Хотя вот за что Женька страдает — непонятно.
— Тебе не скучно? — осторожно поинтересовалась я.
— Нет, по части чтения я практически всеяден. Были бы буквы. Тем более что твой Павич, это еще не конец света. Вот на первом курсе 3 месяца в Англии это было серьезнее. Языка — не знаю; ТВ, книги и журналы — недоступны, а с собой ничего взять не догадался. Приходилось любовные романы у однокурсницы таскать. Мне потом эти «каменно сжатые железные челюсти» и «глаза цвета топленого янтаря» не раз в кошмарах являлись.
Часов в 10 вечера я заставила себя отправиться на прогулку, потому что боялась, что с моим прогрессирующим домоседством рискую превратиться в домового. Хотя, какого уж домового? Ведь не сегодня-завтра все закончится, вернее, наоборот начнется. А точнее, нормальная Женина жизнь, в которой вряд ли найдется место для влюбленных привидений.
Влюбленных? Увы. Именно так. Как ни прискорбно это было осознавать но, похоже, я умудрилась сделать очередную глупость и все-таки влюбилась. Неужели для этого надо было умереть? Как же бессмысленно! И бесперспективно. Зачем ему, спрашивается, сдалось привидение?
А что буду делать я, когда не будет формальных оправданий моему присутствию? Может, пока все не зашло слишком далеко, отправиться в давно запланированную экспедицию на Эверест. Идея бесспорно разумная. А так не хочется. «Но надо» — хором подали голос совесть и здравый смысл. «Но ведь я обещала помочь! Так что быть здесь пока мой долг», — совесть успокоилась на удивление легко. «Вот когда все решиться, там и буду думать», — здравый смысл тоже довольно быстро удалось убедить. Заключив с собой эту не честную сделку, я отправилась навестить причину моих несчастий.
Он сидел за компьютером, но ничего не печатал, а задумчиво смотрел на экран. Подлетев, я привычно заглянула в монитор, там был какой-то файл о привидениях, четвертом измерении, аурах и прочем.
— Что это?
Женя вздрогнул:
— Ты меня напугала — появилась как из-под земли.
— Извини, гремящие кандалы сегодня забыла в гардеробной. Нашел что-то новое?
— Так, ничего интересного. Все то же самое. Я тебе хотел другое показать, вот — он открыл файл с английским текстом. — Не посмотришь? А то письмо официальное, а со стилем у меня не важно.
— Это мягко сказано. Ужас! И чудеса — говоришь ты безупречно, но на письме изъясняешься в духе 17 века. Почти как «милостивый государь, не соблаговолите ли вы…», да еще и пунктуация…
— Знаю, пишу ведь для русского издания. А эти отчеты в «альма матер» настоящее наказание.
Объединенными усилиями удалось исправить этот шедевр.
— Даша, а если завтра все получится, какие у тебя планы на будущее? — нарушил негласную договоренность Женька.
Но я обратила на это внимание только в последнюю очередь. Главным было то, что этот вопрос настолько попал в тему моих душевных терзаний, что я некоторое время с подозрением всматривалась в его лицо — неужели и в остальном наши мысли совпадают? Но нет, похоже, ему действительно было просто любопытно.
— В смысле, если не выйдет быстро обзавестись новым телом? Не знаю, наверное, найду заброшенный замок. Буду туристов пугать и стенать в коридорах, потряхивая цепями.
— Потрясающе увлекательные перспективы, но может пока ты не разыскала свой замок, останешься у меня? Конечно, подвалы и потайные лестницы я тебе не гарантирую, но две комнаты, кухня и даже ванная будут в твоем распоряжении. Пока не подберешь себе что-нибудь получше.
Женя был обезоруживающе искренен и это не оставляло никаких шансов. Я ему, нравлюсь, с этим не буду спорить, но было очевидно и другое — его интерес ко мне обусловлен в большей степени экзотичностью ситуации. Еще бы, что бы он упустил возможность завязнуть в каком-нибудь сумасшедшем приключении! Да окажись на моем месте Карлсон, который живет на крыше, Женька бы, наверное, с не меньшим энтузиазмом стремился наладить с ним дружеские отношения. А тут тоже — домашнее привидение, авантюра вполне в Женином вкусе. Ну и пусть.
«Все что угодно, только бы быть рядом с тобой!» — конечно, про себя, а вслух:
— Эксплуатация призраков продолжается? Тебе, что тексты некому править?
— Почему эксплуатация? Все вполне законно даже с зарплатой — надо же тебе на замок собирать. Соглашайся, а?
— Завтра посмотрим. Хватит делить шкуру не убитого редактора. А как ты вообще проберешься в его кабинет? — технические моменты реализации нашего коварного плана давно не давали мне покоя. — У тебя есть отмычка? Или может быть небольшой взрыв? — воображение уже подсказывало мне дюжину надежнейших способов разрешения этой проблемы.
— Универсальный ключ у вахтера подходит ко всем дверям на нашем этаже. — полет моей фантазии был грубо прерван.
— А он даст его?
— Конечно! Без имен, а сейчас это даже к лучшему, но всех наших он в лицо знает и уже привык к безалаберности журналистов. А вот коллег, к счастью, нам встретить не удастся — сегодня был день выпуска, так что завтра все часам к четырем уже точно слиняют.
В здание он, вернее мы, вошли около семи. Народ валом валил по домам. В суете никто ни на кого не обращал внимания. Женя разговорился с вахтером, тот без проблем отдал ключ, отпустив дежурную шутку по поводу рассеянности «пишущей братии».
На шестой этаж поднялись пешком. Женька отрекомендовал этот путь как абсолютно безопасный: тут уж точно никого из журнала не встретишь — лень. В коридоре тоже никого не было, и я спокойно материализовалась:
— Все чисто, можешь идти. Только где бы тебе спрятаться? А то еще наткнешься на кого-нибудь из припозднившихся коллег.
— Есть одна мысль — он продемонстрировал небольшой ключ.
— От кладовки?