- Да, но мне так обидно за нее, так жалко.
- Ну, ну. Теперь все позади.
- Мы собирались летом в Париж. В последние дни она только об этом и говорила.
Георг не ответил, и я отхлебнул из своего стакана. Георг забарабанил пальцами по столу. Я допил и позвал официанта. Я заказал еще коньяк, и тут вдруг из колонок под потолком грянула музыка. Когда ее приглушили, я принялся рассказывать, что еще дважды до этого мы собирались съездить в Париж вдвоем, и ни разу не получилось. Георг бросил, что глупо оплакивать прошлогодний снег, но я возразил: он забывает, что она умерла. Мы выпили, и я стал рассматривать ноги за окном.
- Зато тебе осталось много приятных воспоминаний, - сказал Георг.
- Да уж. Лучше б их не было. Теперь, когда она умерла, они отвратительны.
- Я тебя понимаю.
- Эти воспоминания еженочно не дают мне спать и доводят до слез.
- Это скоро пройдет.
- Тебе виднее.
- Да, я не терял никого из близких, но так устроена жизнь - все проходит.
- А звучит так, будто у тебя богатый опыт.
Он не ответил, и я сказал: не обращай на меня внимания, я так. Все в порядке, сказал он. Мы чокнулись и выпили. Алкоголь начал действовать.
- Проклятый священник сказал, что во всем есть смысл, - сказал я.
- Я слышал.
- Я в это не верю.
- Я тоже.
- Смысла нет ни в чем.
- Золотые слова. Именно это я пытался сказать на кладбище.
- Ты хорошо сказал.
- Правда?
- Никто, кроме тебя, так прямо не сказал о ее незаменимости.
- Спасибо. Я пытался выразить это как можно яснее.
- Хорошая речь - это когда сказано все нужное, но ничего лишнего. Тебе это удалось. Ну, выпили.
Я вышел на минутку. В туалете было слышно дождь. Я вымыл руки и вернулся в зал. К Георгу присоединилась девушка. Астрид. Я знал ее в лицо. Она выразила соболезнования, я пригласил ее на поминки. Она не знала, можно ли улыбнуться, и вид у нее стал немного глупый. Георг сказал, что если бы здесь была Лилли, мы бы провели чудесный вечер. Да вы не смущайтесь, ответил я. Астрид зарделась, а Георг пролепетал, что вовсе не то имел в виду.
- Только не надо показного траура, - сказал я.
- Помимо тебя, мало кто ценил Лилли так же высоко, как я, - отозвался Георг.
Официант принес два стакана и сельтерскую. Я заказал еще коньяк. Георг чокнулся с Астрид. Официант вернулся с моим коньяком, и я тоже чокнулся с ними. Георг улыбнулся мне. Не обращай внимания на мои слова, попросил я. Георг закрыл глаза и улыбнулся. Я не в себе, сказал я. Я впервые осиротел. Выпьем, предложила Астрид. Выпьем, согласились мы.
- Лилли была одним из самых замечательных людей, каких я знал, заявил Георг.
- Она была слишком хороша, чтобы жить, - поддержал я.
- Не бывает людей, слишком хороших для жизни, - сказал Георг. - Как раз наоборот: в ней не хватает таких, как Лилли.
- Она была сама доброта, в ней совсем не было зла.
- Судя по всему, она была необыкновенным человеком, - вставила Астрид.
- Не надо все опошлять.
- Я не хотела.
- Это звучит пошло потому, что вы не знали ее. Георг, ведь правда, в ней совсем не было зла?
- Она была действительно замечательным человеком.
Мы снова выпили. Георг угостил всех сигаретами. Астрид не сводила с меня глаз. Я был немного пьян. Мы выпили. Георг сказал, что, мол, хорошо пошла. Еще бы, ответил я. И сказал, что угощаю. Мы допили. Официант! крикнул я. И все соседние столики посмотрели в мою сторону. Тише, шикнул Георг. Официант! - снова крикнул я. Официант пришел и сказал, что, если я не перестану кричать, мне придется уйти. Я совершенно успокоился и сообщил, что мы хотели бы что-нибудь выпить. Вам придется подождать, пока до вас дойдет очередь, ответил он и исчез. Астрид улыбнулась мне. А я ей. Давайте проведем чудесный вечер, сказал я. Давайте забудем, по какому поводу мы здесь собрались.
- Важно жить в реальном мире, - сказал Георг.
- Да, - поддакнула Астрид.
- Вы правы, - сказал я.
- Надо жить сегодняшним днем.
- Да. Черт с ним с Парижем.
- С каким Парижем?
- Я собирался летом в Париж. Вдвоем с Лилли. Теперь, раз она умерла, из этого ничего не выйдет - и ляд с ним.
- Это разумный подход.
- Самое разумное - послать к черту вообще все.
- Тоже верно. Надо радоваться тому, что имеешь. А жалеть о том, что имел и чего не имел, - толку нет.
- Хорошо сказано! - похвалил я. Официант вернулся к нашему столику и спросил, что нам угодно. Я повинился, что не собирался устраивать скандал. Просто никогда не надо поднимать крик, принял он извинения. Я заказал три коньяка и сельтерскую. Официант ушел.