Таррот был расположен ближе к центру крупного, с умеренным климатом континента в северном полушарии Далема, маленькой планеты, вращающейся вокруг трех ярких звезд, называемых вместе Уаднапами. Город, имеющий треугольную форму, пересекали извилистая река Ээпц и прямой, как по линейке, канал, известный как Путь Победителей. В северной части города запруженная река образовывала довольно крупное озеро Тегелер, служившее как космодромом, так и местом проведения гонок.
Однако центром исторического Таррота считался Проспект Завоевателей с многочисленными кабелями, традиционно формировавший северо-южную ось города. Проспект с незапамятных времен являлся главной политической артерией целого региона, местом бесчисленных военных парадов и самой знаменитой улицей Лиги. На северном ее конце стояли знаменитые Воинские ворота, внушительный символ государственной философии. Расположенные ровно в пяти кленетах на север от космопорта, они представляли собой целый ряд величественных арок, покоящихся на двенадцати риотиновых колоннах. В основу их пропорций легли Пропилеи, загадочный артефакт Двенадцатого сектора, памятник разумной расы, бесследно исчезнувшей из Вселенной задолго до начала межзвездных перелетов. Венчала ворота гигантская статуя богини Победы (или Мира, в зависимости от того, какой период истории переживала Лига). Ее колесницу влекли четыре грифона с львиными головами и блестящими металлическими крыльями, распростертыми в вечном полете.
Брим на своем комфортабельном сиденье только диву давался, когда они, влившись в главный поток движения, проследовали через одну из центральных арок. Этот монумент был создан много веков назад величайшим скульптором эпохи романтизма Готфридом Бернардом Буссом, и даже теперь его блистающая красота служила воплощением всего, что было в Лиге хорошего. Зато надменная идея памятника воплощала все, что было в ней безобразного. Брим смотрел из окна на двойной ряд огромных янтарно-желтых деревьев вдоль улицы и держался за сиденье, между тем как Драммонд лихо лавировал между кабелями, распугивая другие черные лимузины громким воем сирены. На тротуарах было мало пешеходов для такого большого города, да и тех точно подгоняло что-то. Улицы Таррота казались более приспособленными для машин, чем для живых существ, - человек здесь чувствовал себя неуютно.
- Веселое местечко, верно? - заметил Драммонд, сворачивая на более скоростной кабель.
- Хорошо, что за рулем вы, а не я, - усмехнулся в ответ Молдинг.
Брим узнал похожий на храм Королевский Культурный Центр, построенный для слабоумного императора Ренцо Великолепного в 48 000 году. Теперь в нем помещалось Министерство Государственного Обогащения, что бы это название ни означало. Небольшое по галактическим меркам здание возмещало недостаток величия пышной отделкой в стиле рококо. Соседнее здание значилось в путеводителе Арнхольта как Университет Шлегеля; этот отреставрированный дворец ранее принадлежал принцу Гонлоу, кровному брату Ренцо. На дорожках и в скверах вокруг университета было полно студентов, целеустремленных и одетых в униформу, точно на параде. Карескриец содрогнулся. О каком мире может идти речь, если целые поколения этих людей воспитываются солдатами? Ответ напрашивался сам собой. Лимузин продолжал свой путь по проспекту, и Брим узнал гроздь из пяти сверкающих золотом куполов, увенчанных огромной КА'ППА-антенной. Это здесь Нойфман ван Цейхт усовершенствовал генераторы Радимана-Гебрица, которыми оснащали звездолеты больше тысячи лет. Эти двигатели даже после пяти тысячелетий не проявляли признаков старения и оставались в рабочем состоянии.
- Промышленная зона, Тоби, - пошутил Брим.
- Точно, - кисло отозвался Молдинг. - Кто же не знает местного филиала "Горн-Хоффа"?
Брим рассмеялся. Было общеизвестно, что скоростной "Горн-Хофф" Валентина ТА 153-В32 был переоборудован для гонок в этих самых лабораториях. И новый мощный аппарат для нынешних состязаний, "Гантгейзер" ГА 209В-1, тоже сконструировали здесь, хотя Лига и пыталась убедить галактику, что этот уникальный звездолет - всего лишь серийная продукция Гантгейзера.
Неподалеку от куполов лаборатории возвышался огромный совершенно новый памятник в честь Облачников, павших в "Героической войне", как нарекли в Лиге только что закончившийся конфликт. Колоссальная статуя Контролера занимала участок земли, где прежде стоял королевский дворец, в свое время доминировавший над всем центром города. В нескольких кварталах налево вонзалось в небо высоченное кирпичное строение с панелями из черного стекла Канцлерство Лиги. Обе воюющие стороны хорошо знали его мрачные очертания. Здесь заседал Конгресс Лиги, помещались большие залы для государственных приемов, имелась аудитория, способная вместить пять тысяч человек. Кроме того, в путеводителе упоминалось о "гастрономических заведениях высокого класса". Брим мысленно фыркнул. Если автор путеводителя и одобряет здешнюю кухню, само здание, даже на неискушенный взгляд Брима, вряд ли завоевало бы приз на архитектурном конкурсе.
Помпезное, откровенно современное, оно дисгармонировало с соседними неоклассическими строениями. Первое знакомство со всем этим нагромождением камня и металла отнюдь не смягчило чувств Брима к смертельному некогда врагу, однако карескриец решил сохранять беспристрастие, насколько это будет возможно.
На большом перекрестке Драммонд притормозил, свернул на ближайший к тротуару кабель и направил глайдер на улицу дипломатического квартала с трехрядным движением.
- Следующая остановка - Имперское посольство, - объявил он. Здесь бок о бок стояли представительства разных держав, достаточно состоятельных, чтобы вести межзвездную торговлю. Крупнейшие из них были посольствами военных партнеров Лиги и представляли собой роскошные особняки, построенные в преобладающем здесь стиле, с колоннадами и балконами, откуда заезжие высокопоставленные лица могли приветствовать местное население. На одном из новейших и наиболее аляповатых домов красовался герб Торонда. Брим, нахмурясь, подумал, что ведь и Марго могла прибыть сюда на гонки. От одной мысли о такой возможности сердце у него заколотилось. Он тряхнул головой и заставил себя не думать об этом. Дело прежде всего.
Скоро они свернули на широкую аллею, миновали мерцающий световой фонтан и остановились перед изящным металлическим портиком Имперского посольства.
- Я задержу вас тут, господа, не больше чем на пару метациклов, - объяснил Драммонд. - Надо ознакомить вас с тем, как Облачники ведут себя на своей территории. Эти марширующие молодчики могут и нагрубить, если нарушить их правила.
Брим кивнул, испытав наплыв болезненных воспоминаний.
- Это точно, - проворчал он и нахмурился: маленький сквер через улицу от посольства служил, казалось, единственной цели - обрамлять статую Негрола Трианского, свергнутого императора Лиги. Впрочем, таблички на памятнике не было.
- Ну, как вам монументик? - спросил Драммонд, вытаскивая их чемоданы из багажника и включая транспортирующие устройства. - Официального названия он не имеет, но все здесь зовут его "дядюшка Негрол". Урод уродом, правда?
- Что да, то да, - ответил Молдинг, глядя на грозную фигуру, как на змею, изготовившуюся к нападению.
Брим промолчал. Что бы ни утверждал с пеной у рта КМГС, ни одно государство с мирными намерениями не поставило бы подобного изваяния напротив посольства недавнего неприятеля. Брима охватил холодок недоброго предчувствия. Как он и подозревал, война - его война - всего лишь перешла в следующую стадию, и эта стадия обещает быть куда более зловещей и опасной, чем предшествовавший ей открытый конфликт.
Расставшись на время с Драммондом, пилоты вошли в величественный мраморный холл посольства и двинулись дальше, следуя указателям. В небольшой аудитории три сотрудника в штатском провели с ними краткий инструктаж. Гражданам Империи предписывалось вести себя - по крайней мере публично - самым сдержанным образом. Если не нарываться на неприятности самим, их и не последует.
Секретарь по общественным связям, лысый, с заметным брюшком и обликом опытного лектора, характеризовал "нормальных" Облачников как разговорчивых, склонных к грубоватому юмору и даже дружелюбных, несмотря на их приверженность к военной форме. Если не затрагивать некоторых их убеждений, они не представляют особой угрозы. Зато Контролеров следует остерегаться всегда, и встречаются они везде, неукоснительно требуя соблюдения самых мелких правил. Видимо, тайм-трава, которую они курят, нарушает их мыслительный процесс и делает их агрессивными. Впрочем, Брим и без того слишком хорошо знал, что Контролеры опасны.
На выходе из аудитории их встретил Драммонд.
- Мне сказали, что один человек хочет поговорить с вами, мистер Брим, а уж после я провожу вас в вашу комнату.
- Я никого не знаю в Тарроте, - поднял брови Брим, - и мне непонятно, кто здесь может хотеть поговорить со мной.
- Меня послал его высочество принц Онрад, - доверительно сообщил Драммонд. - Я думаю, много времени это не займет. Вы же знаете эти дипломатические штучки. А я тем временем покажу лейтенанту Молдингу наш бар для почетных гостей - принц Онрад уже ждет его там.
Брим поднял руки в знак капитуляции:
- Для принца я готов на все. Выходит, он здесь, в посольстве?
- Так точно. Он сказал, что повидается с вами вечером - когда у вас будет время.
- Вечером? А что же я, по-вашему, буду делать весь день?
- Я этого не знаю, мистер Брим, - сказал Драммонд, провожая его в какой-то боковой коридор, - но его высочество, как видно, полагает, что вы будете заняты. Он велел мне ждать вас сколько понадобится.
- Постараюсь не задерживать вас обоих, - сказал Брим Молдингу.
Драммонд положил руку на ручку двери.
- Нам с лейтенантом Молдингом спешить совершенно некуда, Брим, - сказал он, внезапно изменив тон и манеру разговора. - Вы не должны беспокоиться о нас - да и о ком-либо еще. - Он открыл дверь и твердой рукой подтолкнул Брима в спину. - Позвоните, когда я вам понадоблюсь, - шнурок висит в баре.
Дверь закрылась, и Брим оказался в темной обшитой панелями комнате. В этом уютном уголке имелся, однако, хорошо оснащенный бар. Вот в таких закутках, подумал Брим, и осуществляется настоящая дипломатия - а не в роскошных банкетных залах, где за накрытыми столами ведутся показушные речи.
Глаза Брима еще не привыкли к полумраку, и он подскочил, когда со стула в дальнем углу поднялась женская фигура и направилась к нему.
- Марго! - ахнул он. Сердце чуть не выскочило у него из груди. - Марго!
Его руки сомкнулись вокруг ее мягкого благоухающего тела, губы прижались к ее губам, и рассудок отключился. Когда он наконец открыл глаза, ее все еще были закрыты. Он подождал, когда ее дыхание успокоится, и поцеловал ее веки, соленые и мокрые от слез.
- Марго, - прошептал он. - А я уж думал, что больше тебя не увижу.
Она кивнула и открыла глаза, заглянув точно в самую его душу.
- Я так за тебя боялась - каждый час, каждый миг. Мне кажется, будто прошли миллионы лет. Брим прижался к ней щекой.
- Но я все-таки дожил до этого дня. Она стиснула его в объятиях.
- О Вселенная! Как же я скучала по тебе, Вилф. - Она долго молчала, словно перебарывая себя, и наконец сказала, прикусив губу:
- Ты все еще любишь меня теперь, когда все так изменилось? - И умолкла, словно боясь говорить дальше.
- Ты хочешь сказать - когда у тебя появился ребенок?
- Ну да, конечно. - Она повернула голову так, чтобы снова посмотреть ему в глаза. - У меня теперь появилась новая, очень важная часть, и она скорее всего просуществует столько же, сколько и я. Сможешь ли ты смириться с этим?
У Брима что-то сжалось внутри, неожиданно для него самого. Здесь, в этой комнате, он не мог ответить на вопрос Марго так, как мог бы сделать это в другом месте. Весь последний год он много думал о ее материнстве и знал, что способен это принять. Но сейчас? Он умоляюще воздел руки.
- Я не знаю, Марго, - с болью выговорил он. - Я никогда не думал о твоем сыне с этой точки зрения.
- Тебе придется подумать, Вилф. - Она мягко высвободилась из его объятий. - Я пыталась высказать тебе это в письме, которое взялся передать Онрад. Но мне, наверное, не удалось.