— Да, мне тоже так кажется. Поэтому я подумал, что могу выйти и предложить вам кое-что очень приятное.
«Неужели он со мной флиртует?»
Ленобия подавила нервную дрожь и посмотрела на Тревиса невозмутимым пристальным взглядом.
— Не думаю, что вы каким-то образом можете сделать мне приятное.
Она была уверена, что его глаза посветлеют, но Тревис ответил ей столь же пристальным взглядом.
— Ну, мэм, я полагал, что вы сразу догадаетесь, о чем я. Предлагаю вам прокатиться. — Он сделал паузу и добавил: — На Бонни.
— Бонни?
— Бонни. Моя лошадь. Такая большая, серая в яблоках, стоит рядом с вами и тыкается в вас мордой. Та самая, что любит печеньки.
— Я знаю, кто такая Бонни, — прервала его Ленобия.
— Подумал, что вам хочется на ней проехаться. Поэтому и привел ее сюда в полной сбруе.
Когда Ленобия ничего не ответила, Тревис со сконфуженным видом поправил шляпу.
— Когда мне нужно отдохнуть, вспомнить, каково это: дышать и улыбаться, я взбираюсь на Бонни и пускаю ее в галоп. Для такой большой девочки она скачет быстро, похоже, будто едешь на горе, и от этого я улыбаюсь. Подумал, что и вас такая поездка может развеселить. — Он заколебался и добавил: — Но если не хотите, я отведу ее назад.
Бонни ткнулась Ленобии в плечо, словно тоже предлагая прокатиться.
И Ленобия приняла решение. Она никогда в жизни не отказывала лошади, и ни один человек — не важно, насколько неловко она себя с ним чувствовала — не заставит ее сделать это в первый раз!
— Думаю, вы можете быть правы, мистер Фостер. — Она встала, взяла у ковбоя поводья и набросила их на мощную шею Бонни.
По движениям Тревиса Ленобия сразу же поняла, что удивила его. Он моментально вскочил со скамейки.
— Давайте, я вас подсажу.
— Не нужно, — ответила она, отвернулась от Тревиса и подтолкнула Бонни, чтобы та встала позади скамейки. С грациозностью, отточенной за столетия практики, Ленобия шагнула с земли на скамейку, а затем на ее спинку, откуда, легко вставив ступню в стремя, взлетела в седло. Она сразу же заметила, что Тревис укоротил стремена своего широкого седла, чтобы они были ей впору, хотя седло было очень большим, Ленобии сидела в нем скорее удобно, нежели неуклюже. Она посмотрела на Тревиса, и улыбнулась, потому что ей показалось, что он находится далеко внизу.
Ковбой улыбнулся ей в ответ:
— Знаю-знаю.
— Отсюда все выглядит по-другому.
— Конечно. Давайте же, прокатитесь на моей девочке. Она напомнит вам, как дышать и улыбаться. И Ленобия, мне бы хотелось, чтобы вы перестали звать меня «мистер Фостер». — Он приподнял шляпу, улыбнулся и протяжно добавил: — Если вам будет угодно, мэм.
Ленобия лишь вскинула бровь. Она легонько сжала коленями бока Бонни и чмокнула губами, как не раз делал Тревис. Лошадь сразу же откликнулась и плавно тронулась вперед. Ветерок по-прежнему дул, и тепло этого вечера напомнило Ленобии о весне. Она улыбнулась.
— Может, эта долгая холодная зима закончилась, малышка Бонни. Может, идет весна.
Бонни запрядала ушами, прислушиваясь, и Ленобия похлопала ее по мощной шее. Она направила кобылу на север и поехала вдоль каменной стены мимо расколотого дерева, ставшего свидетелем стольких мучений, мимо конюшен и манежа.
Они ехали, перемежая шаг с легкой рысью, всю дорогу до места, где север соединялся с востоком в углу стены, опоясывающей территорию кампуса. Достигнув этой точки, Ленобия почувствовала, что уже привыкла к ритму Бонни, и лошадь ей доверилась. Она развернула Бонни в обратном направлении.
— Ладно, большая девочка Бонни, посмотрим, на что ты способна.
Ленобия наклонилась вперед, сжала колени, пришпорила кобылу и громко чмокнула губами, одновремейно тронув лошадь кончиками вожжей.
Бонни пустилась вскачь, словно спущенная с привязи скаковая лошадь.
— Но! — закричала Ленобия. — Так его! Погнали!
Тяжелые копыта Бонни вонзались в землю. Ленобия слышала мерное биение сердца лошади. Теплый ночной воздух развевал волосы Ленобии по ветру, и она еще ближе наклонилась к гриве Бонни, позволяя ей скакать во весь опор.
Кобыла тут же ускорилась увеличила темп, такая скорость казалась немыслимой для создания весом почти в тонну.
Пока ветер свистел в ушах, полоща серебристые волосы вампирши в едином ритме с гривой першерона в магическом танце, делающем лошадь и всадника единым целым, Ленобия вспомнила старинную персидскую поговорку: «Дыхание рая обретается между ушей коня».
— Точно! Совершенно точно! — закричала Ленобия, крепче прижимаясь к галопирующей лошади.
Охваченная восхитительным чувством радости и свободы, Ленобия двигалась синхронно с Бонни. Она не осознавала, что хохочет во все горло, пока не притормозила, обойдя кругом скамейку и остановив тяжело дышащую вспотевшую Бонни рядом с Тревисом.
— Она чудесна! — рассмеялась Ленобия и наклонилась, чтобы обнять Бонни за влажную шею.
— Я же говорил, что вам станет лучше, — крикнул ей Тревис, также смеясь, и подхватил Бонни под уздцы.
— Несомненно! Это так здорово!
— Как поездка верхом на горе?
— В точности как поездка верхом на красивой и умной горе! — Ленобия снова обняла Бонни. — Знаешь что? Ты и впрямь заслуживаешь всех этих печенек, — сказала она лошади.
Тревис лишь рассмеялся.
Ленобия перебросила ногу через седло, чтобы соскользнуть с лошади, но земля находилась дальше, чем она думала. Наездница пошатнулась и упала бы, если бы Тревис сильной рукой не подхватил ее под локоть.
— Осторожно, осторожно, девочка... — бормотал он, словно успокаивая молодую пугливую кобылку. — Земля о-очень далеко. Слезай аккуратно, а то упадешь.
Все еще ощущая прилив адреналина от бешеной скачки, Ленобия засмеялась:
— Мне все равно! Это того стоит! Такая поездка стоит чего угодно!
— Как и некоторые девушки, — заметил Тревис.
Ленобия подняла глаза на высокого ковбоя. Его глаза посветлели так, что больше не казались ореховыми. Теперь они переливались оливково-зеленым, четким, светлым и определенно знакомым.
Ленобия не думала, подчинившись инстинкту. Она шагнула в его объятия.
Казалось, что Тревис тоже утратил способность мыслить, потому что выпустил поводья Бонни и прижал Ленобию к себе. Их губы встретились в отчаянном поцелуе, в котором слились страсть и вопрос.