— Как ты узнал, что именно я та самая Избранная? Вдруг ты сейчас какую-то левую девицу похитил? — Честно? Мне просто надоело продираться сквозь эти колючие кусты молча. А мой похититель, видимо, не был большим любителем разговоров. Поэтому мы уже третий час шли не проронив ни слова, и я решила нарушить эту зловещую лесную тишину, которая давила на уши.
Брюнет мученически вздохнул, но ответил.
— Я был в зале во время ритуала.
— Но как тебя не заметили? — Ей, богу, как? Со слов Бальтазара и самого брюнета, там и маги, и Боги, и ещё могли присутствовать те, о ком я не знаю.
— Врожденная способность. — Ага, возможно, для кого-то краткость и сестра таланта, но как по мне, это лишь недостаток словарного запаса.
— В чём заключается эта способность? — Не хочешь сам? Будем вытаскивать информацию по кусочкам. Парень резко развернулся и уставился на меня, прищурив пылающие злостью изумрудные глаза.
— Слишком много вопросов для той, кто тут на птичьих правах. — И снова развернулся, ускорив шаг. Эй, так не честно, у меня ноги ноют уже! Но об этом я молчала. Гордость, чтоб её.
— Сам похитил, сам и мучайся. — Тихо пробурчала я. Но брюнет услышал, хотя был уже метрах в двадцати от меня. И когда только успел?
— Как похитил, так и прибью. Это недолго устроить. Поэтому иди и помалкивай.
Какие мы жестокие. Я, между прочим, с утра ничего не ела, у меня болят ноги, а ещё у меня стресс от внезапно нахлынувшей реальности, которую я раньше считала совсем не реальной. И не забываем про колючки. Хорошо, что я юбки не ношу, а то представляю, что бы сейчас с моими ногами стало. У-у-у, изверг.
Пусть это и странно, но я не испытывала страха. Каким-то шестым чувством, я ощущала, что вреда он мне не причинит. Нет, это не романтические бредни, просто ему это было не выгодно. Но до конца я в этом не была уверена, поэтому решила не проверять теорию на практике, и промолчала, сцепив зубы от едва не вылетевших гадостей в сторону одного не очень любезного брюнета. Хотя о чём это я? Похитители никогда не любезничают со своими жертвами.
Ещё час я стойко выдержала, молча следуя за ним. Но на этом моё терпение кончилось. Я больше не могу идти. Сил никаких нет. Даже на одном упрямстве уже не могу продолжать мять траву под ногами. Я городская, домашняя девушка, которая очень редко выбиралась на природу, но и там я не ходила столько времени по непролазному лесу.
— Я больше не могу. — Пожаловалась я и, опершись спиной о ствол неизвестного мне дерева, медленно сползла вниз, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
— Здесь осталось всего ничего — полчаса ходьбы и мы будем в населенной деревеньке.
Если бы у меня были силы, я бы подпрыгнула от испуга. Как он так быстро оказался рядом? Ах, ну да, он же не человек. Все время забываю. Подождите-ка, сколько?!
— Ещё полчаса?! Целых полчаса? Да ты издеваешься! Решил измором взять? — Не знаю, откуда, но силы возмущаться нашлись. Ну, ещё бы. Для меня каждая минута была мучением, а тут полчаса…
В глазах брюнета зажглись недобрые огоньки. Ой-ёй, кажись, запахло жаренным. Нет, я, конечно, не сомневалась, что у меня талант выводить людей и, как оказалось, нелюдей из себя, просто открыв рот, но зачем сразу смотреть так, будто он меня уже сто раз расчленил взглядом и закопал в укромном месте?
— Я сказал нам нужно идти ещё полчаса. Хочешь, оставайся здесь. — Тихим, но от этого не менее пугающим, голосом заявил этот… Упырь! Ненавижу. Чтоб ему постоянно икалось.
Видимо, больше он не собирался нянчиться со мной, потому что уверенной походкой направился туда, куда и шагал ранее: в неизвестном для меня направлении. Как он ориентировался в этой непроходимой чаще — загадка.
Боясь потерять его из виду, я из последних сил соскочила с облюбованного места и нагнала брюнета. Мало ли какая живность водится в этом лесу. Хотя за всё время пути я почему-то не встретила ни одной живой души животного происхождения. Но проверять? Нет уж, увольте. Чего доброго вылезут из ниоткуда, съедят, и поминай, как звали. А ведь и помянуть будет некому. Брюнет даже имени моего с самого начала похищения не спросил. Обидно, досадно, да ладно. Поэтому черта с два я облегчу этому наглому типу задание! Он у меня ещё пожалеет, что решил испортить мне малину. Ой. Я хотела сказать, «сказочную жизнь».
— У тебя волшебным образом появились силы идти? Какая радость. — Притворно радостным голосом заявил парень, когда я поравнялась с ним.
— Если перед тобой стоит выбор: либо сделать гадость, либо спокойно сойти с тропы войны, — то я предпочитаю выбрать первое. — Я мирное создание, честное слово. И в любой другой ситуации, я бы выбрала второе, но не в этот раз.
— Испугалась, что съедят? — Бросив ехидный взгляд в мою сторону, он едко ухмыльнулся. И как только догадался? Или же он с самого начала на это и рассчитывал? Вот… Как же он меня неимоверно бесит.
Надувшись, как мышь на крупу, я, молчаливо сопя, брела за своим похитителем. Колючки закончились, и теперь под ногами была приятная мягкая трава, что не могло не радовать. Вообще, я очень люблю природу, и если бы не странные обстоятельства, я бы позволила себе насладиться прогулкой. Осмотрела бы местность как следует. Но сейчас все мои мысли занимало то, что ждет меня в этом мире. Я не знала ни обычаи, ни культуру, ни расы, которые населяли этот мир. Да даже само название мира я не знала, чего уж там говорить об остальном. Сколько читала книг про попаданок, так им всё сразу объясняли, вводили в курс дела, а мне вытягивать нужно. И то вряд ли ответят.
Под ногами что-то хрустнуло, и в следующий миг я была прижата к земле чем-то тяжелым. А когда разобрала чем…
— Твою налево, слезь с меня, придурок! Я сейчас задохнусь. — Он что, тонну весит?! Я не могла пошевелиться, а про то, чтобы сделать вдох, вообще молчу.
— И это вся благодарность за то, что я только что спас тебе жизнь. — Наконец, встав с меня, он отряхнул одежду от веток и земли, и протянул мне руку. Я сделала глубокий вдох, насыщая легкие желанным кислородом. Фух, ещё бы немножко и я — жмурик.
— Ты меня сам только что чуть не отправил на тот свет. Поэтому я бы оспорила твое заявление о моём спасении.
Проигнорировав протянутую руку, встала сама. Последовав его примеру, отряхнула одежду. Но вот волосы… Да-а-а, придется теперь голову мыть, чтобы вытащить все эти веточки и травинки. Благо, колючки остались далеко позади, иначе я сама бы убила брюнета в состоянии аффекта. Свои волосы я люблю, чуть ли не до фанатизма, они у меня ниже бедер, и я их просто обожаю. Эх, надеюсь, в этом средневековье есть хотя бы жалкое подобие ванной?
Вот только не нужно ржать, я и без него знаю, что выгляжу похуже любой кикиморы.
— Лучше заткнись. — Угрожающе прошипела я, а сама начала стремительно краснеть. От злости. А вы о чем подумали? От стыда? Ага, сейчас!
— Не могу. — Еле выдавил парень, сквозь приступы смеха. — Это так забавно выглядит.
Понимая, что покалечить я его не смогу, обреченно вздохнула и попыталась успокоиться. Нужно представить, что я выгляжу нормально, и смеется он просто потому, что псих. А на больных не обижаются и уж тем более не обращают внимание. Вот только волосы я всё равно постаралась привести в более — менее приличное состояние.
— И от чего же ты меня спас?
— Ловушки. — Заявило это чудо спустя некоторое время, когда он, наконец, соизволил успокоиться. Исчерпывающий ответ, ага. — И, кстати, мы пришли.
— А то незаметно. — Съязвила я, а сама принялась рассматривать то, что он по ошибке назвал «деревенькой».
Большие дома, сверкающие на солнце, были украшены различными камнями, названия которых я не знала. Вокруг домов стояли богатые ограждения, и в каждом дворе имелся сад, причем очень красивый, с различными фруктовыми деревьями.
С той стороны населенного пункта, с которой вошли мы с брюнетом, стоял целый торговый комплекс. Ну, или просто базар, по-нашему. Зато какой! Прилавки грозились сломаться от обилия товаров, который был самый различный: начиная от овощей и заканчивая расшитыми, поистине, королевскими платьями.
— Если в твоем понимании ЭТО — деревенька, то даже представить не могу то, что ты будешь иметь в виду под словом «Город». — На моё ворчание парень лишь пренебрежительно фыркнул.
— Если не хочешь раньше времени отправиться на тот свет, советую не открывать свой рот до тех пор, пока мы не окажемся в таверне, где можно будет переночевать. Здешние жители настолько любят болтливых дам, что при каждом удобном случае отрезают им язык. И поверь мне на слово, это — самая милосердная кара. — Мог бы и не грубить. Я вроде на самоубийцу не смахиваю. Да и задатков нет. Ну, по — крайней мере, пока не замечала за собой. Но не удержалась, чтобы не поразиться вслух.
— Ужас. Что же это за изверги такие? — Хоть и говорила я тихо, но всё-таки привлекла парочку любопытных глаз. Поэтому быстро ретировалась поближе к спине брюнета. Свой тюремщик ближе. Тот заметил мой манёвр, но от комментариев воздержался. И на том спасибо. Представляю, скольких усилий этому язвеннику стоило промолчать.
Раз говорить запретили, значит, будем разглядывать. Местные жители ничем не отличались от обычных людей. Ну, разве что странными правилами. Пока мы, а если быть точнее, то зеленоглазый похититель, расталкивали толпу, чтобы проделать путь к какой-то таверне, он на ходу рассказывал мне о расе, которая населяет «деревеньку», делая акцент на их культуре и правилах поведения. Говорил брюнет вполголоса, поэтому мне приходилось напрягать слух каждый раз, когда мы проходили мимо особо болтливых горожан, которые яро доказывали, что сия вещь не стоит и одной трети названной суммы.
— Это ганиары. Самая слабая раса из всех рас, населяющих наш мир. Магией владеют, но на бытовом уровне, например, воду подогреть или пятно с вещей убрать. Селятся, как правило, на самых отдаленных землях от Империи, ибо сами понимают, что в столице им делать нечего. Ганиарам нет дела до того, что происходит в Империи, а Империи нет дела до ганиар. Поэтому эти земли называют нейтральными. Но такое положение вещей повлекло за собой произвол. Управлять ими некому, защитить в случае чего тоже. Вот ганиары и ужесточились настолько, что живут по закону: «Выживает сильнейший». Им нет дела до бедных, слабых, больных и так далее. Чтобы хоть как-то выжить они охотятся в лесу, сажают огороды, шьют одежду и строят таверны. Последнее самое прибыльное, так как тут собираются все тёмные слои общества самых разных рас: воры, наемники, шпионы, убийцы и прочие-прочие.
Да он ходячий справочник! Это был самый длинный монолог, что я слышала от брюнета. Но, как оказалось, он ещё не закончил. Замолчал лишь для того, чтобы купить нам плащи. Когда довольный парень укутал меня в плащ с ног до головы, закрывая лицо, и осмотрел результат своих трудов, то продолжил.
— Но самое главное из всего этого для тебя состоит в том, что к женщинам у ганиаров особое отношение. — Это я и так поняла, когда увидела молодую девушку с ошейником на шее, которую волокли два мужика. Безразличность во взгляде девушки пугала. Как они тут выживают? Жуть просто. — Они не имеют никаких прав и, если оценить их положение в обществе, то одним словом — рабыни. Их продают, обменивают, убивают, в общем, делают всё, что хотят. А всё потому, что их, ганиарок, мало. На одну приходится около пятнадцати мужчин.
Вопросы обуревали меня, поэтому я не выдержала и, подойдя вплотную к брюнету, шепнула.
— А как же женщины других рас? И ещё, если ганиарок так мало, их, наоборот, беречь нужно! И почему твоя внушительная речь не привлекла любопытных граждан?
— А я разве сказал, что ганиары отличаются умом? В этих населенных пунктах — хаос. Но никому до этого нет дела, потому что беспредел не выходит за границы таких вот деревенек. А женщины других рас… — Он замолчал на несколько секунд, куда-то всматриваясь, а затем продолжил. — В нашем мире смешение чистокровных рас считается отвратительным, так что вряд ли какая-нибудь представительница прекрасного пола не побрезгует спутаться с одним из этих «брутальных» самцов. И ответ на твой последний вопрос: я укутал нас магическим заклинанием тишины.
— Но если смешение крови у вас считается отвратительным, то почему это делают правящие семьи? Ведь я обычный человек. — А что? Вполне резонный вопрос.
— Ты забываешь, что исключение составляют те, кто предназначен друг другу волей Богов. При Соединении Душ ты будешь принадлежать к той расе, к которой принадлежит твой супруг. Это ещё одна привилегия для правителей, а официально это называется «Даром Богов». Из — за всей этой дискриминации я и ненавижу правящие семьи. — Он пристально огляделся по сторонам и добавил. — Помолчи пока.
Что-то в его голосе настораживало, но я не могла уловить, что именно. Потому что больше брюнет не изволил со мной общаться.
Смотреть по сторонам у меня отпало всякое желание. Рассматривать такую отвратительную расу, а тем более мужчин, мне не хотелось. Что же касается женщин, то моё жалостливое сердце просто не выдержит такого зрелища, и я попросту рискую получить инфаркт.
Но больше всего меня удивлял не этот мир, не его порядки и расы, а то, что брюнет постоянно прояснял мне ситуацию и потихоньку просвещал. Зачем ему это нужно? Нет, я не против ни разу, но мне интересно, какие мотивы им движут? Ладно, потом поинтересуюсь. Главное, что всё же романы про попаданок не обманули, и меня — таки введут в курс дела помаленьку. Гляди и сюжет выложат в скором времени.
Пока хихикала над своими мыслями, не заметила, как мы остановились около небольшого здания, на вывеске которого было написано «Иллеин Шатерра». Что означает сей каламбур из букв, я так и не поняла. Смогла прочитать и этого хватит. Только вот откуда? Неужели тут пишут родным алфавитом на неродном языке? Что-то я совсем запуталась.
— Входи. — Меня бесстыдно пихнули в спину.
Нет, вот что за дурацкая привычка постоянно пихать меня? А вдруг я не хочу идти вперед? Или брюнет, таким образом, проверяет обстановку? Типа: не съели, не убили, значит, и он следом может войти. Не по-джентльменски, однако. Но войти первой пришлось, ибо мне уже наступал на ноги один наглый тип. Ну, ничего, я тебе всё припомню.
Зло прищурившись, я принялась исподлобья рассматривать заведение. А ничего так, уютненько. Если не считать пары пьяных рож, сидящих за угловыми столиками, и девиц-официанток, которые вопреки россказням брюнета, были весьма довольны своим положением, и обхаживали столики с особо симпатичными посетителями. На нас не обращали ровным счетом никакого внимания, словно вот такие вот странные посетители в черных накидках у них тут постоянно околачиваются. Хотя откуда мне знать, зеленоглазый вроде говорил о криминале…
— Нам одну комнату с совместной кроватью. — Сказал брюнет и протянул хозяину таверны три золотых монеты. — Самую лучшую, что имеется.
Глаза мужчины алчно заблестели и он, кивнув, решил лично сопроводить «дорогих» гостей в их опочивальню. Ох, что-то у меня плохое предчувствие…
Как только дверь за нами закрылась, а шаги утихли, я скинула плащ и задала самый волнующий меня вопрос.
— С какой это стати мы должны спать вместе?! — Уперев руки в бока, я смотрела, как страх машет мне ручкой, идя рука об руку с мозгом. Эх, прощайте, милые…
— А с такой, что ты беспомощна, как только что родившийся каррах*: слепой и неокрепший, в неизвестном ему жестоком мире. — Истинная правда, вот только причем тут совместная кровать? Чего-то он темнит.
— Хорошо, ты прав, вот только зачем этому самому беспомощному карраху сидеть, а точнее спать, в одной клетке с бешенной псиной? — Ой-ёй, а как недобро сощурились глаза у брюнета. Переборщила.
— А то, что бешенная псина, как ты выразилась, хочет нормально поспать, а на тебя точно нападут сегодня ночью. Ставить магический барьер на две комнаты — слишком большая роскошь для тебя. Я итак потратил сегодня резерв для того, чтобы ты читать научилась. Завтра ещё придется потратить на то, чтобы ты могла на нем разговаривать и понимать. Иначе тебя сразу вычислят. А мне не улыбается такой исход событий.
Скрипнув зубами, я прикусила язык, дабы не сболтнуть лишнего. Да, он эгоистичная сволочь, но пока ничего плохого мне не сделал, кроме того, что похитил. Буду надеяться, что так пойдет и дальше. Как-нибудь вынесу присутствие брюнета в относительной близости. И кстати…
— Как тебя зовут? Мне уже надоело величать тебя «брюнетом». — Устало потерев переносицу, я не ждала услышать ответ, ведь он постоянно огрызался, если вопрос касался лично его, но сейчас парень ответил.
— Рейнирр. — Хм, а мне нравится. Красивое имя. Моё, его, видимо, не интересует. И правильно, какая разница как зовут твой заказ?
Я лишь сейчас вспомнила, что до жути устала, стоило мне улечься на кровать и расслабиться. Блаженство. Даже есть перехотелось. Завтра уже поем. И моё сознание поглотило спокойствие и умиротворение.
* «Каррах — Животное Идеона, схожее с нашими кошками, только отличающееся тем, что имеет два хвоста и на лбу у него две «антенны», как у бабочек. При рождении детеныши карраха слепые и не могут самостоятельно передвигаться первые три дня, за счет чего часто погибают при нападении других каррахов, воюющих за территорию..» — Описание из дневника Элиссы.
***
Портал выстроил почти с точными координатами. Нас забросило недалеко от Гаралиндерола. В этом подобии деревни нам предстоит пробыть два дня, а потом нужно перепрятать девчонку. Как бы там ни было, но связь с наследником у неё должна быть, хоть я её и не ощущаю, что весьма загадочно. Для меня такие фокусы раз плюнуть. Благо магический резерв практически безграничен. Наследственность, чтоб её…
Гадать на тему связи не стал, а просто решил подстраховаться. Мало ли что. И какой бес дернул меня взять именно этот заказ? Чего мне спокойно не жилось? Сказать, что из жадности повелся на деньги? Да ни шарртра. Вот только, что сейчас размышлять о мотивах? Всё равно с этой заразой нужно ужиться. Иначе я сам убью её, что категорически запрещается условиями контракта. Но она раздражает до грахнорийского зуда. Наглая, не думающая о последствиях, особа. Совсем страх потеряла. И что там ещё говорили о выборе Богами адекватной и разумной будущей Императрицы?
Взглянул на девчонку, которая беспокойно металась во сне. Терраш феррел, хотел бы я посмотреть на выражение её лица, узнай она, с кем огрызалась и на кого кидалась. Ладно, и мне не мешает отдохнуть. Хоть сон и нужен нам раз в два дня, но откуда я знаю, что может выпасть на мою долю завтра, если эта идиотка притягивала к себе неприятности, словно медом намазана. Такими темпами, я точно не смогу продержаться до даты исполнения заказа. Вон уже двое любопытных поджарились моим охранным заклинанием. А сколько их наберется за ночь, представить боюсь.