— Видишь, я приблизился.
— Зачем?
— Забрать тебя. Собирай свой чемодан, и летим ко мне.
— Ол!
— Хватит! Намучились.
— Не надо меня жалеть!
— Я люблю тебя, неужели не понятно?
Риция смотрела холодно, совершенно неузнаваемым лицом, хоть и дико красивым. Глаза сверкали.
— А я никого не люблю! Понятно?! Ни тебя, ни его! Я всех ненавижу!
— Если ты о Леции, то я в это не верю. Твой отец никого не убивал. Это чушь. Это бред собачий!
— Конечно, — усмехнулась Риция, — он не мог никого убить.
— Так что же ты…
— А ты не догадываешься, почему он так сказал? Подумай! Неужели так трудно догадаться? Как ты думаешь, кого он выгораживает?
У Ольгерда как-то сами собой разжались руки.
— Он выгораживает меня, — с негодованием повторила Риция, — а кто его просил, ты мне скажи? Кто?! Зачем он это делает?! Как он посмел?!
— Но ведь это не ты, — сказал Ольгерд, качая головой, — что за бред ты тут несешь про единоличную власть? В чем ты меня хочешь убедить?
— В том, что это я убила Аделу, — вся дрожа, сказала Риция.
— Не выдумывай.
— У меня же был мотив! И возможность! Ты что, не видишь, какая я алчная, хитрая, кровожадная и мерзкая дрянь?!
— Ну, хватит!
Он сгреб ее в охапку, крепко стиснул и прикрыл ей рот губами. Она истерично подергалась, потом как-то нервно и жадно ответила на его поцелуй. Ее била дрожь. По щекам покатились слезы. И это уже было нормально.
Ситуация у бедной девочки, насколько он мог это понять, была ужасная. Ей надо было либо признать, что отец, которого она боготворит, убийца ее сестры, либо сделать вывод, что он считает таковой ее. Последнее оскорбляло ее, кажется, больше.
— Успокойся, — сказал Ольгерд, губами снимая слезы с ее лица, — если у какого-то мерзавца цель — перессорить всех Индендра, то он это делает просто гениально.
— Значит, ты не веришь, что это я?
— Господи, Риция! Ангел мой… о чем ты говоришь?
— Почему же он поверил?! Как он посмел?! Почему он считает, что я — чудовище?!
— Послушай, детка. Сейчас надо думать не об этом. Прыгуны заседают во дворце, и неизвестно, к какому решению придут. Не пора ли вмешаться в это собрание?
— Так что? — взглянула она на него влажными и вполне уже кроткими глазами, — летим?
— Нет, — сказал он, — так мы можем опоздать. Обними меня покрепче. И не мешай только. Я сам.
Ольгерд перенес ее в вестибюль дворца. С минуту они стояли, борясь с ознобом, потом целовались в том же крепком объятии, потом бежали по лестнице в зал заседаний.
В зале с голубым куполом стоял большой овальный стол с черной полированной поверхностью. В нем, как в водной глади, приглушенно отражался свет хрустальных люстр. Члены Директории расположились за этим столом. Леций находился на своем обычном месте. Он сидел, закинув ногу на ногу, возложив руки на подлокотники, в черном с золотом костюме, и на обвиняемого походил мало.
Он страшно рисковал, позволив им всем собраться. Насколько понимал Ольгерд, четверо Прыгунов одновременно, суммировав свои усилия, вполне могли помешать одному телепортировать и скрыться от возмездия. Только они могли помешать ему, и только они могли решить его судьбу. По-настоящему виновный давно бы уже прохлаждался где-нибудь на Наоле или парился в родниках у лисвисов.
Прыгуны все разом оглянулись на вошедших: маленький Би Эр в коричневом сюртуке, грозный Азол Кера в синем халате с львиными мордами, нервный Руэрто Нрис в красном камзоле с брыжами и мрачный Конс в траурном темно-фиолетовом костюме с заклепками на земной манер. Лецию оборачиваться не пришлось, он и так смотрел на дверь.
— Вас никто не звал, — хмуро сказал Азол Кера, — кажется, вы не члены Директории.
— Зато мы члены семьи, — ответила Риция.
— Вам нечего тут делать, — строго сказал Леций, глядя на нее.
— Отец!
— Я сказал, исчезни. Ты еще не доросла до таких собраний. А Оорл может остаться, если хочет.
— Почему же я не доросла? — вспыхнула Риция, — через месяц я буду совершеннолетней.
— Вот через месяц и придешь.
— Ах, вот как… — Риция подошла к нему совсем близко, у нее дрожали руки, — значит, ты считаешь меня маленькой для заседаний. Но не для убийства?
— Ты что, с ума сошла? Никто тебя тут убийцей не считает.
— Кроме тебя!
— Помолчи, Риция.
— Рики, что все это значит, черт возьми? — не выдержал Конс.
— Что?! — разгневанная Риция обернулась к нему, — а ты не понимаешь? Он решил, что его дочь — чудовище. Что ей захотелось одной управлять аппирами, что она готова пройти по трупам! Сидит и покрывает меня, как будто я в этом нуждаюсь! А ты тоже хорош, Конс! Готов убить родного брата! Вы что, с ума тут все посходили?!
Повисла напряженная пауза.
— Это плохо кончится, — усмехнулся Азол Кера, — я уже получил по морде, Леция мы чуть не приговорили, у девочки нервный срыв. Кто следующий?
— Прежде всего, — сказал Конс, — убита Адела. Вот кто пострадал. Не знаю, кого выгораживает это тип, — он бросил хмурый взгляд на Леция, — но он так и не объяснил, почему он не был на приеме, и как в больницу попали его наркотики.