— Сия — не Прыгун! Иначе она была бы членом Директории!
— Разумеется.
— Ей просто незачем было убивать Аделу! Она любила ее!
Азол Кера ухмыльнулся, лениво откидываясь на спинку кресла.
— Ну вот. Еще у одного сдали нервы.
Леций подошел к столу, положил руки на полированную черную поверхность.
— Хватит на сегодня, — сказал он твердо, — завтра продолжим. И завтра я вам все расскажу. Все равно не скроешь… а теперь уходите.
Расходились медленно, в угрюмом молчании. По дороге Ольгерд вызвал такси, вовремя вспомнив, что транспорта у него нет. На улице уже сгустились серые влажные сумерки. От моря тянуло прохладой. Конс остановился у раскрытой дверцы модуля и взглянул на Рицию.
— Чего ты ждешь? Садись.
Он был устал и очень хмур.
— Нет, — она опустила глаза, — я больше у вас не живу.
Он болезненно поморщился, словно глотнул горького лекарства.
— Рики, не выдумывай, пожалуйста. Садись, Фло наверняка уже волнуется.
— Не могу, — упрямо повторила Риция.
— Что ж, — усмехнулся Конс с горечью, — вчера у меня было две дочери, сегодня — ни одной.
Он сел за руль. Дверца плавно закрыла его в кабине.
— Папа… — всхлипнула Риция, но он ее уже не слышал.
Леций покинул зал заседаний последним, как капитан тонущий корабль. Корабль тонул. Просто рассыпался на куски, как старая трухлявая калоша. И ничем нельзя было помочь, только стоять и размахивать руками. Леций даже не знал, что он чувствует: боль, досаду, зло на себя, отчаяние или просто бесконечную усталость.
Он прошел на половину Энии. Сюда никто никогда не заходил, кроме троих самых преданных слуг. Здесь стальные двери замыкались под ключ, а на окнах были решетки. В остальном все было великолепно.
Эния лежала на постели в своих покоях, белые волосы были растрепаны по стопке алых и голубых подушечек. Халат на ней был такой же бирюзовый, как и смятое покрывало. Судя по несчастной, изломанной позе, в которой она распласталась по этому покрывалу, и по грязно-серому цвету ее энергии, сил у нее уже не осталось.
Впрочем, с его появлением силы откуда-то взялись. Эния приподняла голову и осуждающе взглянула на него. Лицо ее было красиво, хотя и напоминало своей бледностью алебастровую маску.
— Ты чудовище, Леций! Почему тебя так долго не было?! Я уже умираю!
Он хотел ее убить. Задушить тут же, на месте, и покончить с этим кошмаром раз и навсегда. Но, как всегда, решимости на это не хватило.
— Ты видела новости? — спросил он хмуро.
— Видела, — усмехнулась она.
— И что ты на это скажешь?
Эния смотрела на него даже не с усмешкой, а с неприкрытым злорадством. Светлые глаза были ледяными и безжизненными. Смотреть в них было жутко.
— То, что эта дрянь оказалась достойной своего деда. Вот, что я скажу. Скоро она уберет всех Индендра со своего пути! Конс будет убивать каждого, на кого падет подозрение. А потом она убьет его самого! Оорлам тоже достанется! Всем достанется! Риция отомстит за своего деда!
Леций подождал, пока она сольет свой яд.
— Все сказала? — спросил он холодно.
— Мне плохо, — заявила она, моментально меняясь в лице, — не мучь меня, дай мне немного белого света, а еще лучше сиреневого! Ты весь сегодня желтый, желтого мне мало!
— Сегодня ты не получишь ни желтого, ни белого, — сказал он.
— Леций! — ужаснулась Эния, ползя к нему по широкой кровати, как раненый зверь, — я же умру!
— Не умрешь.
— О! Тебе захотелось поиздеваться надо мной? Да? Тебе мало, что ты лишил меня всего, что ты запер меня тут, как пленницу, что я не вижу белого света, что мне даже поговорить не с кем, ты хочешь лишить меня энергии?
— Ты — исчадье ада, Эния. Если тебя не изолировать, ты высосешь любого до последней капли. Меня толпа слуг так не изматывала, как ты одна.
Она было возмутилась, но снова прикинулась овечкой.
— Но ты же бездонный, Леций! Что тебе стоит? Ты же обещал!
— Обещал. Если ты будешь сидеть тут тихо и не высовываться.
— А я что делаю?!
— А ты телепортируешь!
Это было давно. Еще на Наоле. Совершенно пьяный и расстроенный, он вошел после банкета в свои покои с зимним садом, тогда еще хромая на больную ногу и с желтой кепкой в кармане. Кто-то из прибывших землян сообщил ему, что Ингерда вышла замуж. Ничего неожиданного в этом не было, не век же ей вспоминать аппирского урода… но эту новость он хорошо запил земной водкой.
Все шло по плану, но почему-то было пусто, и совсем не хотелось жить. Он сел на свою кровать, раздирая застежки на камзоле и напевая последнюю из звучавших в банкетном зале песен. Потом, как во сне, посреди комнаты возникла фигура женщины. Роскошной, ухоженной блондинки в черном платье и без каких-либо физических недостатков.
— Ты землянка? — спросил он изумленно, — в зале он таких красавиц не замечал.
— Нет, — сказала она, — я аппирка.
Ее энергия находилась в состоянии «белого солнца», как у Ингерды. Среди землян такое бывало, среди аппиров встречалось крайне редко, только у Прыгунов.
Спокойно, как у себя дома, она прошлась по комнате и встала рядом с ним. Леций смотрел на нее снизу вверх, ничего не понимая.
— Я твоя родственница, всесильный Леций, я дочь твоей троюродной сестры Зарии. Меня уверяли, что ты так внимателен ко всем своим родственникам!
— Разумеется. И я точно знаю, что в роду Зарии все умерли.