— Для этого надо вогнать меня в сильный стресс.
— Я тебя вгоню, куда угодно, если ты мне скажешь, кто убийца.
— Не старайся. Я и сам уже вхожу в него штопором.
Леций повернул царственную голову к брату.
— Что Риция делала в больнице? Может, Флоренсия знает?
— Она не сказала ничего вразумительного. У них какие-то женские секреты, — хмуро проговорил Конс и неожиданно сорвался, — как ты можешь подозревать нашу дочь, не понимаю! — раздраженно бросил он.
— Напротив! — так же нервно ответил ему Леций, — я хочу избавить ее от подозрений. Раз и навсегда. Но если это не Эния, то кто?!
— Я всегда вам говорил, что есть кто-то еще, — вмешался Ольгерд. Новая планета, новые условия, мало ли кто из Индендра мог стать Прыгуном? Например, Сия.
— Я думал об этом, — признался Леций, — это немыслимо.
— А подозревать Рицию — мыслимо?
— У Риции хотя бы есть мотив.
— Какой? Власть? Она всегда была равнодушна к власти. И потом, у нее все будет и так, зачем ей торопить события?
— Ольгерд прав, — сказал Конс, — оставь девочку в покое. Я потерял одну дочь, и я никому не дам на растерзание вторую.
Леций взглянул на него.
— Уверяю тебя, я тоже.
Они выразительно посмотрели друг на друга. У них был свой немой язык и своя, мало кому понятная, манера общения. На то они были и близнецы.
— Я понял одно, — сказал Конс, — после того, как я чуть не убил своего младшего брата: нельзя торопиться с обвинениями, какими бы очевидными они ни казались. Потому и отправил Энию на допрос. А тем более, обвинять Сию!…
— Старшего, — недовольно поправил его Леций, — старшего брата ты чуть не убил.
— Видимо, придется все-таки убить, — фыркнул Конс, — терпеть не могу, когда яйца учат курицу.
— Тогда молчи и соблюдай субординацию.
— Это ты помолчи, мелкота, я еще не все сказал.
— Говори, уступаю, — снисходительно произнес Леций, — младшим надо уступать.
— Именно поэтому, детка, я и не буду с тобой спорить. Так вот, — голос у Конса снова стал серьезным, — я был в бешенстве, но сейчас начинаю мыслить трезво. Что толку, если мы осудим невиновного? Только сорвем свою злость, не больше.
— И что ты предлагаешь? — спросил Ольгерд.
— Смириться, — ответил Конс, — с тем, что ничего нельзя доказать. И ждать.
— Чего?
— Такая мразь не может не проявить себя еще раз.
— Звучит зловеще, — усмехнулся Ольгерд, понимая все же, что Конс прав.
— Пока мы бессильны. Все, что мы знаем, это то, что это Прыгун и, предположительно, женщина. Никаких следов и никаких доказательств у нас нет.
— Допустим, Сия — Прыгун, — проговорил Леций, — допустим, она ненавидела Аделу, это дико, но все же… была ли у нее возможность отлучиться с приема в больницу?
— Почему бы нет? — пожал плечом Конс, — она все время перемещалась по залу, все ее видели, не заметить ее было просто невозможно. Это лучший способ скрыть свое недолгое отсутствие.
— А она знала, что Адела в больнице?
— Знала. Я ей сам сказал.
Конс поднялся, поправил пояс, привычно откинул назад ото лба черные волосы и хмуро огляделся.
— Ладно. Можете тут разводить теории, сколько хотите. Можете даже Флоренсию подозревать. А я лечу на телестудию.
— Зачем? — спросил Леций.
— Затем, что мне не нравится алиби Кера.
— Семеро утверждают, что он выступал в прямом эфире. По-твоему, все врут?
— Не знаю. Но первым моим порывом было дать ему по зубам. Как ты думаешь, почему?
— Миджей! Это Ольгерд у нас ясновидящий, а не ты. А ты обыкновенный слепой Прыгун. Да еще такой несдержанный.
— Где бы ты сейчас был, — усмехнулся Конс, — если бы я был несдержанный.
— Проваливай, — сказал Леций, — ты мне надоел.
— Не расслабляйся. Я еще вернусь.
Когда он вышел, Леций сел, закинул ногу на ногу и широко раскинул руки по выпуклой спинке желтого дивана. Ольгерд понял, что дальше тянуть нет смысла. Обреченно опустившись в кресло, где только что сидел Конс, он сказал:
— Я тоже должен кое-что тебе сообщить.
Леций смотрел на него синими, чуть прищуренными глазами.
— Что же?
— Я люблю твою дочь, — выговорил наконец Ольгерд.
Сказать это было безумно трудно, он приготовился стать половиком, чтоб его потоптали и попинали ногами.