Начало получилось довольно непредвиденным. Ольгерд ждал, по крайней мере, удивления.
— Когда-то мы с отцом помешали тебе…
— Я не злопамятен.
Глаза у Леция были спокойные, но совершенно холодные. Обольщаться, пожалуй, не стоило.
— Хочешь сказать, что спокойно отдашь мне Рицию? — спросил Ольгерд с сомнением.
— Нет, — решительно заявил Леций, глядя ему в глаза, — я не отдам тебе Рицию.
Вот этого как раз следовало ожидать. Почувствовав тупое отчаяние, словно уперся в стену, Ольгерд сказал:
— Я не отступлю так быстро, как ты.
Холод в глазах Леция сменился ледяным презрением. Куда только подевалась его дружба. Может, он и был не злопамятен, но все повторялось как в навязчивом сне.
— Моя дочь — принцесса и наследница престола. А главное — она аппирка. При чем тут ты, Ольгерд Оорл?
— Притом, что она меня любит.
— Правители не имеют права на любовь. И она это прекрасно знает. Я объяснял ей это с детства.
— Она — это не ты, — покачал головой Ольгерд, — себя можешь завязывать в любой узел, а Рицию не смей. Если б ты любил ее, ты бы позволил ей выбрать самой, с кем ей быть.
— Если б ты ее любил, — ответил Леций, — тебя бы уже тут не было. Зачем ты ее мучаешь? Кажется, у тебя есть Синела, и ты мечтаешь о Земле. Какого черта ты тут делаешь до сих пор?
— Знаешь что…
— Знаю, — Леций выглядел холодно-спокойным, но голос его дрожал от напряжения, — ты что, не видишь, что тут творится? Тебе мало Аделы? Ты хочешь, чтоб убили Рицию? Чтобы ей вспороли живот, когда она будет носить твоего ребенка?..
Неожиданно он сломался, ледяное презрение сменилось простой усталостью, он сжал виски руками.
— Ты же всё понимаешь, Ол, какого черта? До сих пор ты все делал правильно. И Синела — прекрасная женщина. Мне жаль было тебя отпускать, но я знал, что так будет лучше.
— Это была утопия. Я нужен здесь. И здесь мой дом. И Риция, да будет тебе известно, уже живет со мной.
— Безумцы, — сказал Леций с досадой, — нашли время…
— Ты что, не знаешь, как это бывает?
От холодного взгляда Леция ему захотелось провалиться.
— Слушай меня внимательно, — твердо сказал Верховный Правитель, — я не позволю подвергать свою дочь опасности, и я не позволю перемешивать людей с аппирами. Никаких смешанных браков, понятно тебе? Единственное, что ты можешь — это забрать ее на Землю. Если она на это согласится, если готова бросить нас всех и забыть свой долг, что ж, значит, так я ее воспитал… Тогда не мутите мне тут воду, улетайте, и как можно скорее. Мешать не буду.
— Кажется, это ты задерживаешь вылет, — напомнил Ольгерд.
Щека у Леция болезненно дернулась. Но он был непоколебим, как специализированный робот с жесткой программой.
— Задержки не будет, — сказал он.
Ольгерд сидел и думал: согласится Риция или нет. Отца она не ослушается, это очевидно. И опасность ей грозит вполне реальная, пока этот маньяк не пойман. Тут Леций прав. Не прав он только в том, что превращается в такого же отчаянного шовиниста, как Азол Кера. Неужели не понятно, что рано или поздно люди и аппиры перемешаются, как когда-то земные расы? Еще бы слил в один стакан две жидкости и ждал, что они не растворятся друг в друге!
Он сидел и думал, что скажет ему Риция. И что ей делать на Земле? Захочет ли она отказаться от всего, к чему привыкла и для чего родилась? Что для нее важнее? Да, она любила его с детства, всю жизнь. Но так же всю жизнь она умела управлять этой любовью и загонять ее в дальний уголок. Система ценностей у нее такая же, как у отца. И никуда она с ним не полетит.
Захотелось выпить и срочно. Ольгерд поднялся и достал из бара бутылку местного коньяка, аппиры быстро переняли земную технологию, включая форму бутылок.
— Тебе налить? — спросил он Леция.
— Самое время.
Ольгерд стоя наполнил два фужера. Неожиданно подуло сквозняком. В гостиную торопливо зашел Руэрто Нрис в белом летнем хитоне и в развевающемся малиновом плаще. Они ждали Конса, а не его, поэтому оба слегка удивились.
— Я должен кое в чем признаться, — взволнованно сказал Руэрто и занял пустое кресло Ольгерда.
— Еще один! — усмехнулся Леций, — ну-ну, я слушаю.
— Это не смешно, — покачал кудрявой головой Нрис, — особенно мне.
— Извини, мы просто немного устали. Что случилось, Ру?
Нрис посмотрел исподлобья желтыми, близко посаженными к носу глазами. На смуглых руках, нервно сжатых в кулаки, сверкали золотые браслеты.
— Это касается моей матери. Она — Прыгун.
Он выговорил это явно через силу, взял фужер Ольгерда и опрокинул содержимое себе в рот.
— Подожди, — сказал ему Леций, — не трясись так, это еще ничего не значит.
— Это ничего не значило, пока обвиняли тебя и Энию. Но теперь я не могу молчать.
Нрис вытер потные ладони о плащ.
— Возможно, это и не она… но вот, что странно…
— Что, Руэрто?
— На приеме она велела мне сидеть за столом и ждать ее. Как будто специально хотела обеспечить мне алиби. Это, конечно, может быть совпадением…
— Разумеется, — кивнул Леций, — ей-то зачем убивать Аделу? Кажется, Сия никогда не была сторонницей экстремистов, как ты или Кера, даже ссорилась с тобой по этому поводу.
— А зачем ей скрывать, что она Прыгун? Могла бы стать полноправным членом Директории. Это при ее-то властолюбии!
— Не знаю. Какие-нибудь женские тайны.
— Я схожу с ума, — признался Нрис, — Ол, плесни мне еще.