— Нет, удерживайте что есть.
Но уже спустя мгновение уверенность Йолы в том, что они действительно способны держать все под контролем, сильно поубавилась. Она чувствовала, как ветер, неистово завывая носившийся по двору, все сильнее свирепствовал на открытом пространстве перед стенами и в городе. Небо набухало и тяжелело. После еще одной яркой вспышки туча уплотнилась и потянулась к земле.
Сила ветра была такова, что Васселис едва мог двигаться: стоило ему ослабить хватку, его просто сдуло бы со стены. Причем, куда бы он ни повернулся, ветер дул ему прямо в лицо. Люди с площади перед дворцом обратились в бегство. Стража предприняла попытку открыть Врата Победы, чтобы впустить внутрь легионеров, но ничего не получилось — ураган не позволил распахнуть створы, содрогавшиеся под его могучим напором, как и вся огромная триумфальная арка.
Дождевые струи хлестали по лицу и рукам, как плети. Улицы, ведущие с площади, оказались забиты пытавшимися убежать людьми: в толчее и давке начали вспыхивать драки. Туча снова уплотнилась и потемнела, но теперь ее черноту то и дело вспарывали вспыхивавшие одна за другой молнии.
— Мы должны остановить это! — крикнул Васселис Гестерису.
— Разве я не предупреждал тебя, Васселис? Думаешь, это что-нибудь исправит?
Ветер относил его слова прочь, и Васселис едва смог их расслышать.
— Разбираться будем потом! Сейчас главное — спуститься туда!
Гестерис кивнул, и двое мужчин начали медленно, дюйм за дюймом, продвигаться вдоль стены к сторожевой башне, не отрывая рук от ограждения. Каждый шаг таил в себе риск свалиться во двор, ноги скользили, вода затопила шедшую вдоль стены дорожку и переливалась через край. Завывание ветра достигло еще более высокой ноты, туча закручивалась спиралью. Правда, вращение, кажется, замедлилось, но ее глубокий, темно-серый цвет приобрел зловещий оттенок.
А потом внезапно она выпустила вниз гигантское щупальце, стремительно крутящийся столб уплотненного тумана. На сей раз он достал до самой земли и не рассеялся, а, завихряясь, помчался вдогонку покидавшей площадь толпе.
— Боже Всеобъемлющий, помилуй нас! — вскричал Васселис. — Скорее!
Людей расшвыривало в стороны. Смерч двигался сквозь толпу, и оказавшиеся на его пути человечки, словно беспомощные куклы, разбрасываемые раздраженным великаном, ударялись о стены домов и падали на булыжную мостовую. Некоторых смерч засасывал, возносил наверх, к туче, и уже оттуда, с высоты, они низвергались на камни, словно сброшенные безжалостной рукой Бога.
— Эстер! — заорал со всей мочи Васселис, хотя она все равно не могла бы его услышать. — Эстер, останови их!
Он неистово замахал рукой в воздухе, но тут же вынужден был схватиться за парапет, поскольку его чуть не сдуло со стены.
Смерч между тем изменил направление и мчался по дороге шествий к арене. Люди в ужасе разбегались с его пути.
Вовремя заметившим его и припустившим в правильном направлении повезло, но сотни менее удачливых граждан оказались в зоне стремительного, безумного вращения. Вдобавок вихрь срывал с крыш черепицу и метал в толпу с силой выпущенных из катапульты снарядов. Гестерис схватил Васселиса за плечо и заставил пригнуться. Спрятавшись за парапетом, они слышали дробь ударов, заставляющих дрожать стену.
Внизу, под защитой парапета, было относительно спокойно, и Васселис счел за благо двинуться дальше, к сторожевой башне на четвереньках. Даже сквозь дикий вой ветра до его слуха доносились пронзительные крики. Под эти звуки и грохот сыпавшихся камней он ползком преодолел несколько ступенек крыльца и оказался в укрытии, в сторожевой башне. Она тоже содрогалась. Сорванная с ее крыши черепица падала на камни двора.
Васселис устремил взгляд вниз, к фонтану. Восходящих била дрожь, вода обволакивала их, покрывая с головы до ног. Они словно притягивали к себе ливень, и на них он обрушивался уже не струями, а сплошным потоком, словно над их головами открылись какие-то небесные трубы. Эстер находилась рядом с ними, цепляясь за борт чаши фонтана. Васселис видел: она пыталась повлиять на ход событий и что-то кричала Восходящим.
Площадь снаружи очистилась от народа. Смерч сменил направление и теперь уходил в сторону форума и пристани. Ветер начал слабеть. Васселис выбежал на площадку и кинулся вниз по винтовой лестнице.
Когда он вбежал во двор, Восходящие уже попадали прямо в чашу фонтана. Дождь прекратился, но в небе еще громыхал гром. На его глазах молния ударила прямо в фонтан и угодила в скульптурную композицию. Она треснула, осколок, просвистев мимо уха Васселиса, разбился вдребезги, ударившись о внутреннюю стену. Образовавшаяся трещина стала расширяться, сначала медленно, потом все быстрее, и два коня мягко повалились на бок, в фонтан.
Восходящих сотворенное ими дело пощадило. Но снаружи, за воротами, все обстояло иначе.
Туча рассеялась так же быстро, как и возникла, в город вернулся вечерний свет. Настало полное безветрие, от шквалистого ветра осталось лишь воспоминание в виде шума в ушах. Васселис повернулся и побежал по направлению к воротам.
Гестерис уже приказывал их открыть. Васселис остановился рядом с ним и стал ждать. Заскрежетали поврежденные петли, тяжелые створы медленно распахнулись, и их взору предстала картина бедствия. Некоторые из солдат, промокшие и избитые ветром и дождем, уже пытались, чем могли, помочь пострадавшим, хотя большая часть не двигалась с места в ожидании приказов своих офицеров, а иные устремлялись мимо Гестериса и Васселиса назад, во дворец.
Маршал вышел наружу и сразу же отказался от попытки сосчитать разбросанные по земле мертвые тела. Теперь вместо воя ветра над площадью слышались стенания убитых горем людей. Двери и окна домов вдоль дороги шествий были сорваны или выбиты, и высыпавшие наружу ошеломленные люди растерянно озирались, не зная, за что хвататься, в то время как отовсюду неслись стоны, вопли, призывы о помощи.
При виде тел самых обычных, мирных горожан, изломанных и перекрученных противоестественным образом, Васселису стало дурно. Он насчитал восемь тел, свисавших с крыши и балконов пострадавших зданий, — их забросило туда ветром. На мостовой валялась сорванная одежда, хрустели под ногами осколки черепицы. Красное заходящее солнце придавало оставшимся после ливня лужам цвет крови.
И это прямо перед дворцом Адвоката! Васселис приложил руку к губам и опустился на колени у ближайшего тела. Это был мужчина средних лет. Без признаков жизни. Он лежал на спине, изо рта сочилась кровь, ноги и туловище образовывали почти прямой угол. Явный перелом позвоночника.
— Да примет тебя Всеведущий в свои объятия. Я скорблю о тебе.
— Скорбишь! — усмехнулся подошедший Гестерис. — Поздно, Васселис. Слишком поздно. С таким же успехом я мог бы разбросать по стенам свой запас взрывчатого порошка. По крайней мере, все кончилось бы быстрее.
И тут Васселис увидел, что к ним направляется Адвокат. Он коснулся руки Гестериса, и сенатор со свистящим вздохом обернулся. Лицо Эрин было бледным от потрясения, руки сцеплены на груди, походка такая, что казалось — она вот-вот упадет.
— Я только хотела заставить их разойтись… — потерянно произнесла она. По щекам ее струились слезы, волосы и одежду насквозь промочил дождь. — Только напутать, чтобы они разошлись по домам…
Гестерис вскинул голову.
— Это не оправдание содеянному! Такому не может быть оправдания. Это бойня! Они были безоружны, худшее, что они делали, — швырялись гнилыми фруктами. Я не могу более оставаться с тобой, мой Адвокат. И не буду.
Гестерис сорвал с головы шлем, бросил его наземь к ногам Адвоката и зашагал к дворцовому комплексу. Эрин обмякла, опустилась на колени и зарыдала.
А Васселису оставалось лишь стоять и смотреть. Слов утешения у него не было.
В честь первого дня заката генастро не трубили фанфары и горны. Не было празднования, молитв и пиров. Медвежьи Когти и цардиты помогали друг другу двигаться как можно быстрее, но мертвые все равно настигали их.
Надежда вспыхнула, когда разведка доложила о разделении вражеских сил и изменении маршрута, но тут же угасла. Те же разведчики сообщили о разграблении Асфорта, захвате боевых машин и усилении мертвецкого воинства. Пока это происходило, вымотанные легионеры Келл и их недавние пленники бездействовали, не прекращая тайного наблюдения за врагом. Конечно, его следовало бы атаковать, но она отдавала себе отчет в полном отсутствии шансов на успех. Потери среди мирных граждан неизбежны до тех пор, пока они не смогут организовать оборону столь масштабную и прочную, что это остановит продвижение мертвых.
Покинув Асфорт, мертвые повернули на юго-восток. Они двигались по пути, который должен был в конечном счете вывести на подступы к хребту Гау. Причем они прибавили шагу. Не то чтобы очень, но тем не менее их скорость возросла. Они не ведали усталости, не нуждались в отдыхе, не задерживались, если кто-то из них падал, и неуклонно шли вперед, тогда как живые впереди них выбивались из сил.
Разрыв в двенадцать миль сократился до десяти, восьми, потом до пяти. Сейчас он составлял едва ли две мили. И Келл понимала, что в ближайшие десять дней, то есть раньше, чем они успеют добраться до знаменитой линии пограничных укреплений Нератарна, известной под названием Драгоценная Преграда, их настигнут. Она шла рядом со своим конем, как и хромавший Рутрар, уступивший седло увечному воину. Позади не должен был остаться никто.
Стертые, покрытые волдырями ноги отчаянно болели, требуя отдыха, плечи сгибались под тяжестью груза, который здоровые несли за себя и за тех, кому по-настоящему следовало бы дней пять лежать пластом для минимального восстановления сил. Однако такой возможности не было ни у кого. Безостановочное продвижение мертвых заставляло всех легионеров, способных переставлять ноги, идти и идти вперед. Страх подгонял их лучше, чем любые приказы. Всадникам, конечно, приходилось полегче, однако теперь начали сдавать и лошади.
— Можем мы вообще хоть что-нибудь сделать? — размышляла вслух Келл. — Свернуть с дороги, пропустить их на Нератарн? А может быть, все-таки стоило напасть на них у Асфорта? Посмотри, сколько машин они там захватили.
— Нет, — возразил Рутрар. — Ты не должна так думать. Атаковать их у Асфорта было бы чистой воды самоубийством, ты сама это прекрасно понимаешь. Намного лучше будет, если мы выведем их навстречу армии, чем если они выйдут к какому-нибудь беззащитному городу дальше на юге.
— Да, конечно, ты прав.
— Прав-то прав, да только нам от них не оторваться.
— Ну, не смешно ли это? — в сердцах воскликнула Келл. — Мертвые еле-еле делают меньше двух миль в час, и тем не менее они скоро наступят нам на пятки.
Рутрар поморщился — морщиться от боли его заставлял каждый шаг.
— Пока еще не наступают. Однако мы каждый день проходим по сорок миль, и ни люди, ни кони не в состоянии долго поддерживать такой темп. Мы и так добились больше, чем я мог себе представить.
— Но ведь этого все равно недостаточно. Мы не сможем добраться до Нератарна, при таком раскладе не успеем. Они нагонят нас дня через два, в крайнем случае через три.
— А нам еще далеко до цели?
— Разве это имеет значение?