На лице у гостя появилось выражение уязвленной честности.
- Мадам, меня зовут Чак Бредфорд, - ласково произнес он. - Я не собираюсь красть рецепт вашего супруга. Напротив, я хочу ему помочь. В таких делах необходимо коллективное мышление. Вместе с ним мы...
- Вместе? Как бы не так! Я вам не позволю заработать миллион долларов на нашей идее!
- Я уже знаю рецепт.
- Тогда возьмите заодно и гранки, - сказал Сэм. - Но они еще будут мне нужны.
- Только взгляну на способ приготовления, - сказал Чак и принялся лихорадочно списывать рецепт в записную книжку. Затем, отбросив всякий стыд, он схватил бутылку с эликсиром - и был таков.
Всю следующую неделю Руфь не выходила из дому, не включала радио и не смотрела телевизор. От рекламы нигде не было спасения. "Шевелюра" гарантирует шевелюру! Не просто чуть больше волос! Не просто чуть меньше лысины! Те же волосы, что росли у вас когда-то! Волосы вашей ослепительной юности!"
К концу недели от "Шевелюры" пришел чек на тысячу долларов. Руфь изодрала бы его в мелкие клочки, но теперь у нее уже не было сомнений, что скоро и впрямь появится маленький, и это ее остановило.
- Вот она, наша доля от эликсирных барышей, - плакала она, размахивая чеком под самым носом у Сэма.
- Вполне приличная сумма, - отвечал довольный Сэм.
- Ты - невозможный человек. Да знаешь ли ты, сколько они заработали на этом деле?
- Меня не интересуют чужие заработки.
- Ну попадись мне только этот Чак Бредфорд, - сказала Руфь, скрипнув зубами, - уж я ему...
В дверь позвонили. Вошел Чак.
- Не надо, Руфь, - попросил Сэм, - боюсь, он этого не вынесет. Он похож на... - Сэм замялся, подбирая слова.
Чак и в самом деле выглядел ужасно. Вновь отросшие волосы жалко свисали на его замученное и осунувшееся лицо.
- ...На паршивого побитого пса, - докончила вместо мужа Руфь. - Ну и нервы же у вас, Чак Бредфорд! Сначала вы нас обжулили, а теперь набрались наглости и заявились в гости?!
- Нервы? - простонал Чак. Он упал на стул и обхватил голову руками. - У меня больше нет нервов. Они полопались от перенапряжения. Сэм, со времени Нерона мир не знал таких ужасов.
- О чем вы толкуете? - подозрительно спросила Руфь.
- Не притворяйтесь! Вы были с ним заодно.
- В чем дело?
- Нечего, нечего, - сказал Чак, - вы меня впутали в эту историю, вы и выпутывайте.
- Неполадки с эликсиром? - спросил Сэм с еще более кротким, чем обычно, видом.
- Провалиться мне на этом месте, если это не так.
- Этого я опасался.
- В чем дело? - повторила Руфь. - Никогда мне ничего не рассказывают. Ваши волосы, Чак, в полном порядке.
- Да, мои-то волосы, черт бы их драл, в порядке, - простонал Чак. - Я рву их целыми прядями, а они отрастают заново. У всех, кто пил из бутылки Сэма, отросли волосы. Столько волос, сколько душе угодно. И ничего с ними не делается. Беда в другом.
- Ближе к делу, - потребовала Руфь, - выкладывайте, что там у вас?
- Мы не потеряли даром ни одной секунды, - продолжал Чак, не обращая на нее внимания, - через несколько часов производство закрутилось на полную катушку. Не дней, слышите, а часов! Упаковка, реклама - все шло как по маслу. А как раскупали этот эликсир! О, как его раскупали! В магазинах, аптеках, супермаркетах, в уличных киосках, у продавцов сосисок, всюду. Догадайтесь, чем же все кончилось?
- Чем? - взвизгнула Руфь.
- В первую неделю волосы отрастают, а затем выпадают начисто. И не только новые волосы, но и старые тоже. Вот что я вам скажу: если не принять срочных мер, то скоро нельзя будет отличить Бродвей от бильярдного стола. А теперь угадайте, кого в этом обвиняют? Меня! Слышите, меня!
Руфь хохотала, пока у нее из глаз не потекли слезы.
- Сэм, вы обязаны мне помочь, - продолжал Чак, ухватив его за лацканы пиджака. - Это ваш долг. Чего вы намешали в свое снадобье, кроме того, что в рецепте?
- Ничего, - отвечал Сэм, деликатно высвобождая лацканы. - Абсолютно ничего. Только то, что написано. Кобылье молоко, моли и белое вино.
- Так почему после вашего снадобья волосы отрастают, а после нашего выпадают?
- Суть не в том, из чего вы делаете, - заметил Сэм, - а как вы делаете. Очевидно, у вас неверная технология.
- Но мы в точности следовали рецепту, Сэм. В точности.
- В том-то и беда. У вас неверный рецепт.
- Ах, так вы нарочно подсунули нам фальшивый рецепт?
- Ну, вот еще! - возмутился Сэм. - Если я что-то делаю, то делаю, как надо. Мой покойный папочка всегда говорил: сынок, коли уж берешься за дело, так делай на совесть.
- Это прямо пытка какая-то, - застонал Чак, - лучше уж загоняйте мне под ногти иголки. Так и знайте, если вы немедленно не объяснитесь, я выброшусь в окно.
- В рукописи, которую я отослал в эпиграфический журнал, ошибок не было. Но в гранках была опечатка. Я тут ни при чем.
- О боже, а ведь я пришел к вам просто от отчаяния, - сказал Чак, - у меня и в мыслях не было, что вам известно, в чем дело. Наши химики работают день и ночь. В ближайшие год-два они, вероятно, во всем разберутся, но мы не можем ждать. Я не могу ждать так долго. Меня линчуют. Сэм, где опечатка?
Сэм повернулся к аппарату для чтения микрофильмов и принялся делать заметки на больших карточках из плотной бумаги.
- А вот этого я вам не скажу.
- Знаете и не хотите сказать?
- А с какой стати?
- Ну вот, наконец пошел деловой разговор, - сказал Чак, вырывая у него из рук аппарат. - Сколько? Пять тысяч? Десять? К черту! Мои нервы не выдержат! Хотите миллион? Берите! Где опечатка?
Сэм забрал аппарат и принялся за чтение.