Привёл, ваше благородие, вора, - сказал Городовой, - Он у Купецкого сына пятак украл. Вот этот, - и Городовой положил пятак на стол перед полицейским приставом. Пристав молча взял мухобойку и - бац! - убил муху на краю стола.
- Семьдесят первая, - объявил он и повернулся к Васе: - Значит, украл?
- Это неправда, - сказал Вася. - Я ему дал сломать.
- Зачем?
- Просто так, - ответил Вася.
- Гм… Как это так, просто так? - спросил Пристав. - Кто ж это будет просто так пятаки раздавать?
- Ещё он говорит, что Купецкий сын, ваше благородие, пятака не смог сломать!
- Ха-ха-ха, - засмеялся было Пристав, но увидел на стене муху, схватил мухобойку, на цыпочках подошёл к стене и… бац! - Семьдесят вторая. Обыскивали?
- Никак нет! - рявкнул городовой.
- Обыскать!
- Слушаюсь! - Городовой вывернул Васины карманы.
На ладонь его вывалились металлические шарики.
Пристав взял тяжёлый блестящий шарик, повертел его в пальцах - никогда не видывал такого.
- Так вот, мальчик, за кражу этого пятака, - он указал мухобойкой на Васину волшебную монету, лежавшую на столе, - я велю посадить тебя в холодную.
- Не крал я ничего, - сказал Вася.
- Всякий, если ещё не украл, то когда-нибудь непременно украдёт! Честных людей, не бывает! Любого сажай в холодную - не ошибёшься! Пристав протянул руку, зажал пальцами Васино ухо: - Признавайся, мальчик!
Больно было Васе. На глазах проступили слёзы. Он часто-часто заморгал.
Головы орла на монете дружно щёлкнули клювами: сейчас мальчишка заплачет.
Вася прикусил губу: не плакать! А шеи орлов так и вытянулись: ну же, ну, капай слезу.
Стерпел Вася боль, сдержался, взглянул Приставу прямо в глаза:
- Это не я у Купеческого сына, а он у меня хотел украсть пятачок! Я ему дал, чтобы он разломил.
Пристав отпустил Васино ухо и сказал хвастливо:
- Когда-то и я ломал пятаки!
- Так точно! - рявкнул Городовой. Пристав взял пятак, положил его на край стола и нажал. Пятак даже не погнулся. Пристав нажал изо всех сил. Безрезультатно.
- Пятак фальшивый! - сказал он. - Получается, что ты или украл его, или сделал фальшивую монету. Сейчас мы составим протокол! Как твоя фамилия?
- Сомов Вася.
Пристав внимательно посмотрел на Васю, и неожиданно губы его расползлись в улыбке:
- Уж не генерала ли Сомова сынок?
Васе даже стало смешно. Взять да и сказать, что этого самого генерала сынок. Вот переполох поднимется! «Ваше благородие», видать, боится генерала! А ещё кричит, других пугает!
- Мой папа никакой не генерал! - отчётливо сказал Вася. - Мой папа - знатный токарь на тракторном заводе!
- Гмм… Такого завода нет!
- Будет, - сказал Вася. Пристав нахмурился.
- Объявляю пятак фальшивым и украденным! - сказал он. - В холодную мальчишку!
Городовой схватил Васю за шиворот и поволок его по коридору. Открыл скрипучую дверь, впихнул Васю в полутёмный подвал, а сам вернулся к Приставу.
- Тебе что, Филимоныч?
Городовой потоптался на месте.
- Виноват, ваше благородие. Зачем-то шёл, да запамятовал. Дозвольте идти?
- Иди, Филимоныч. Городовой ушёл.
А пристав уставился на металлические шарики и медный пятак, лежащие перед ним на столе.
«Откуда всё это здесь очутилось?»
Он посидел немного, потом смахнул ладонью в ящик стола и шарики, и монету. Увидел на стене муху и схватил мухобойку.
И городовой, и пристав про Васю забыли. Ведь он был из будущего, а помнить можно только прошлое.
Один Минька не забывал Васю, потому что знал тайну медной монеты и очень хотел Васе помочь. Он сидел на каменной тумбе против полицейского участка и думал, как бы выручить товарища.