— Ладно. Будем играть с тем, что имеем, — кивнул я. — Насколько опасен колдун? Как с ним справиться?
Барсы переглянулись.
— Надо башку отрубить, — просто ответил Истэчи.
— Вы что задумали?
Из оврага кое-как вылез Ойгон. Далось ему это непросто — он тяжело дышал и покачивался.
— Убить колдуна! — пояснил я и пристально посмотрел на старшего брата — как он относится к тому, что я тут командую?
Ойгон хотел, чтобы мы ушли в волчий лог. И если бы не контузия, брат, может, и возразил бы чего. Но тут вздохнул, покачал головой и молча полез назад в овраг.
Я понимал: Ойгону больно было признать, что командовать нами ему не по силам. Потому он просто ушёл в убежище, показывая, что останется здесь и будет ждать исхода боя. И это покажет, кто прав.
Да, мы могли бы бежать к своим. Оставили бы Бурку в овраге и дотащили как-нибудь контуженного Ойгона.
Но тогда колдун найдёт свой «глаз», и в этом мире появится ещё одно чудовище. Да и отступать при таком количестве козырей — не мой метод.
Мы знали местность. У меня был меч, способный убивать всякую нечисть, если колдун напустит её на нас. И даже пара крылатых волков имелась.
На тропе есть места, где сосны почти не растут, и можно напасть сверху. Тут главное, продумать всё как следует. Потому что воинов у колдуна четверо, а у меня — Темир да Истэчи.
— Задача такая! — сказал я. — Нельзя дать колдуну найти камень и улететь. Забрав камень, он сделает из человека нового демона. Мы не позволим ему впустить в мир новое зло!
— Мы найдём камень раньше колдуна? — спросил Темир.
— Мы убьём колдуна. А потом — уничтожим камень. Тенгри — ждёт нас на небе! А в волчьем логу — друзья и жареное мясо! Вперёд, парни. Мухой — туда и обратно!
Глава 21
Что ищет колдун?
Перед уходом, я напоил Бурку водой и потрепал по шее. Волк уже не ворчал в ответ на мою фамильярность. Но нос у него был всё такой же сухой, а глаза больные.
Я наказал Ойгону напоить зверя ещё раз, если не вернёмся к вечеру. С кормёжкой Бурке придётся пока потерпеть — ну не мог я заставить брата совать руки в пасть жертвенного волка. Ойгон же не Тир.*
Тут же выяснилось неприятное. Крылатого волка мы могли взять с собой только одного. Второй — волчица Луна — принадлежала Ойгону. И чужаков она терпеть не захотела.
Истэчи был уже обучен полёту на крылатом звере. Обычно волки позволяют садиться на свою спину «безлошадным» мальчишкам.
А вот Луна заартачилась. Забилась в убежище и выходить не хотела, хоть Ойгон и звал её ласково, и сушёное мясо показывал.
Ойгон повздыхал-повздыхал и полез доставать волчицу.
Начал ругать нижнего бога: хитрая зверюга забилась в щель под камнями, только морда торчала. Контуженый брат никак не мог её ухватить.
Я тоже залез в убежище, лёг на пузо и протянул руку, чтобы поймать Луну за ошейник. Но волчица лязгнула зубами в опасной близости от моих пальцев.
— Выходи, саботажница! — рассердился я. — Как мы будем биться с одним волком? Колдун нас на колбасу пустит!
Волчица в ответ оскалила зубы и зарычала. Хотела, наверное, колбаски из человечины.
Ойгон дотянулся-таки, ухватил её сам, но зверюга упёрлась всеми четырьмя лапами, не желая слушаться хозяина.
И тут я услышал странный, очень низкий и пугающий звук. Просто мороз пробежал по коже.
Волчица дёрнулась, словно от удара, завизжала, а потом вдруг кинулась ко мне и начала лизать руку, которую чуть не прокусила.
Я непонимающе покосился на Ойгона. Тот только плечами пожал: мол, тоже такого раньше не слышал. И кивнул на Бурку.
В убежище кроме нас с Ойгоном, волчицы и Бурки никого не было. Неужели мой зверь мог так страшно рычать: низко, почти на инфразвуке?
Я хмыкнул, взял испуганную волчицу за ошейник, вывел из убежища и велел Истэчи сесть на неё.
Луна нервничала, но подчинилась, и нападать на нас больше не пыталась.
— А ты — как полетишь? — спросил меня Ойгон.
Пришлось рассмеяться:
— А я пока на своих двоих буду биться. Сажать меня на волка — только Тенгри смешить. Я и на лошади-то сидеть не умею.
— На ком? — удивился Ойгон.
Я отмахнулся. А сам подумал: неужели лошадей в этом мире нет? Надо же, как интересно сложилось. Вроде бы столько похожего, а самого простого и не додали. А почему?
Но размышлять было некогда.
Мы замаскировали вход в убежище, где затаились Ойгон и Бурка, и пешком двинулись в сторону пропасти, куда шаман велел выкинуть чёрный колдунский «глаз».
Это было недалеко, и мои спутники всё ускоряли шаг, пока, подгоняемые адреналином, не понеслись по камням сломя голову.
Волки бежали следом.
Вот так я понял, что ещё один наш козырь — в скорости.
И я, и Темир, и Истэчи — были совсем молодыми парнями, лёгкими на ногу. И мы неутомимо скакали по каменистому дну оврага, словно архары по горному склону. Почти не глядя под ноги и не снижая темпа, когда нужно было перемахнуть через камень или ручей.
Ойгон не поспел бы за нами и здоровый. Даже волки с рыси перешли на галоп.
Добравшись до расщелины в скалах, которую барсы называли пропастью, мы осмотрелись. Истэчи отыскал между камней свежие следы золы — значит, «глаз» выкинули именно сюда.
Самим нам камень было не достать — расщелина и в самом деле оказалась хоть и не пропастью, ведущей в преисподнюю, но довольно глубокой. И засаду здесь было устроить трудно — слишком место открытое.
Однако вела к расщелине только охотничья тропа, которую барсы знали, как пальцы на руках. Колдун и его воины придут к расщелине именно по тропе — больше им никак.