— Держи! — он сунул мне мешок. — Сейчас разыщу!
Я улыбнулся: в пятой точке у приятеля явно имелся моторчик.
— Пойдём, волчару порадуем, Шасти, — обернулся я к девушке. — Пойдёшь со мной?
Она кивнула и несмело улыбнулась в ответ.
Отдать ей сумку было, конечно, страшным риском. Но ведь она меня сегодня спасла. Могла бы просто промолчать — а вдруг самозваному мужу каюк побыстрее придёт?
Но не промолчала. Значит, попробуем доверить ей это колдовское барахло. Разобраться бы ещё, какая в нём польза?
Бурка чинно возлежал рядом с убежищем. Барсы копались там, добывая мешки и верёвки. Волк взирал благостно, понимал, что это «свои».
Учуяв меня и мешок с кровью, он повернул голову и облизнулся.
— Сейчас, Бурочка, — сказал я, снимая с так и не разожжённого кострища котёл для каши. — Покормим тебя и полечим.
Я поставил перед Буркой котёл и развязал горловину мешка.
Бурка занервничал. Он вскочил и переступал лапами, совсем как собака, которой насыпают в миску любимый корм. Но под руку не лез, гордый.
Я навалил полный котёл свернувшейся крови и отошёл в сторону.
Бурка принюхался, сунул морду в котёл и начал аккуратно-благородно лакать. Но, лизнув пару раз, не выдержал и, давясь, кинулся заглатывать огромные куски драконьей крови.
Гиреш, что пришёл следом за мной к убежищу, тоже было заинтересовался вкусной едой.
Но шерсть Бурки встала дыбом, а из оскаленной пасти донеслось такое рычание, что шарахнулись и мы с Шасти.
— Как ты его не боишься, — выдохнул Истэчи.
Он уже оббежал лагерь и принёсся обратно.
— Бурка просто оголодал, — пожалел я зверя. — Мы тут держим его на одной воде. А ему сила нужна, чтобы рана закрылась.
Гиреш зевнул и ушёл в тенёк. Не знаю, что он подумал о хамском поведении дикого волка, но к чужой миске потерял всяческий интерес.
Казалось бы, Бурка ему — на один укус, а вот поди ж ты, даже не возмутился.
— Ты Ичина нашёл? — спросил я приятеля.
— Он по тропе с Ойгоном ушёл, к пропасти.
— А зачем?
— А кто же у него спросит? — растерялся Истэчи. — Ушёл и ушёл.
— Про пропасть тебе часовые сказали? — догадался я.
Он кивнул и хотел поднять мешок с остатками крови. Но Бурка опять зарычал, не трожь, мол, моё.
Истэчи отдёрнул руку и покачал головой:
— Ну и злой он у тебя.
— Пусть отъедается, — разрешил я. — У дракона крови много, всем хватит. Людям-то её можно?
— Я бы попробовал, — улыбнулся приятель. — Добыча редкая, но не ядовитая же.
— Можно, — сказала Шасти. — Только варить надо. Сырую дают во время обрядов. Она расширяет душу и даёт на время другое зрение.
— Галлюциноген, что ли?
— Не знаю, — растерялась Шасти.
— А Бурка у нас не забалдеет с сырой? — забеспокоился я.
— Волкам точно дают сырую кровь, — сказал Истэчи. — Да и как бы им не давать, они сами жрут.
— Ну ладно тогда. — Я посмотрел на Бурку, плюхнувшегося рядом с опустошённым котлом: — Ты лежи, выздоравливай. Но лучше больше не ешь, а то тяжело тебя будет тащить. Скоро уходим отсюда. А ты… — я повернулся к Шасти. — Садись рядом с Буркой и ни шагу отсюда. Мне с Ичином поговорить надо.
— Я с тобой! — подхватилась Шасти.
И даже сама взяла меня за руку.
— У меня мужской разговор, понимаешь?
— А я — рядом, на камушке посижу! Ну, пожалуйста?
Пожал плечами. Боится она, что ли?
— Ладно. Но где посажу — там и будешь сидеть! — строго сказал я.
Шасти с готовностью закивала. Вот же хитрая.
Ичина я и в самом деле застал у скалистого обрыва в конце охотничьей тропы. Именно здесь мы хотели подловить колдуна.
Предводитель барсов стоял один и молча смотрел вниз. Он был в своём шаманском прикиде. Верно, что-то хотел попросить у духов.
Я посадил Шасти на поваленную сосну и подошёл к Ичину, стараясь производить побольше шума, чтобы шаман меня точно заметил.
Он словно не слышал: уставился вниз и даже не пошевелился ни разу, пока я пинал камушки.
— У меня есть вопросы, — сказал я негромко.
— Какие? — так же тихо отозвался шаман.