— Я даже помог, пока ты чистоплюйствовал. Потому что вы с вашим дурацким принципом не убивать своих его бы помиловали, будто мало он сделал!
— Есть вещи похуже смерти, — пожал плечами Милит. — К тому же Владыка мог передать его королю.
Маркус стукнул кулаком по столу и заорал:
— Похуже, может, и есть, да необратима только смерть! И пусть бы Родаг его повесил — Гарвина бы все равно не было!
— Не кричи. Мне не меньше твоего больно. Только ничего мы поделать не можем. Всё против нас. И все…
— А ты и не пытался. Как же — тебе Владыка сказал, что так надо, и все, ты вполне удовлетворен. А мне, знаешь, этого мало. Вот Крон — настоящий некромант, ты б видел, что он с шутом делал просто удовольствия ради, он у Делиены кровь хотел взять для всяких своих опытов. А эльф Гарвин, ненавидящий людей как расу, меня, человека, собой закрыл. Очень некромантский поступок, надо думать?
— Никто не знает…
— Хватит вам, — попросил шут, так и не выпустивший Лену из рук. — Не спорь, Милит. Очевидно же, что мы за столько лет не видели в Гарвине ничего некромантского. Конечно, никто не знает, что это, как это, чем может обернуться в будущем… Поэтому надо его на всякий случай запереть… превентивно. А вдруг лет через триста он вдруг да проявит свою гнусную сущность. А вдруг да магия возьмет над ним верх. Непостижимо: маги, боящиеся магии.
— Конечно, — даже удивился Милит. — Магия хороша, пока ты можешь ее контролировать. Ты никогда не видел, что может сотворить, например, сумасшедший маг? Когда магия возьмет верх над магом такой силы, как Гарвин…
— Когда? Что, уже бывало такое? Ну-ка, расскажи, — заинтересовался Маркус. Милит еще ниже повесил голову, и Маркус смягчился. — Ты так и не понял, что Гарвин совсем другой уже?
— Ты все же…
— Ага, я все же. Я спутник Делиены и так далее. Только все равно я — человек. Прежде всего человек. Мне, знаешь, случалось, уже спасали жизнь, только вот не эльф, который людей ненавидит.
— Никого он уже не ненавидит, — рассудительно сказал шут. — Его ненависть осталась в Трехмирье. Вместе с некромантией. Знаешь, Милит, если бы я умел, если бы смог, я бы ему там весь этот ваш круг нарисовал, и эльфа бы притащил, и уложил бы куда следует… Ты пойми, никто тебя не осуждает. Мы с Маркусом не маги, потому и рассуждаем иначе. А ты с детства привык, что некромант — это ужас что. Я тоже вообще-то привык… Только ведь и правда Гарвин не Крон.
— Ну а что мы можем сделать? Они Аиллену-то слушать не хотят…
— Расслабились, — зло бросил Маркус. — Попривыкли, что она эту землю любит. Уйти к черту, Делиена, и не возвращаться.
Шут приподнял бровь:
— И оставить Гарвина? Ты полагаешь, она сможет уйти?
— Не сможет. Будет сидеть в Сайбии и ждать… чего только ждать-то? Ладно, Делиена, ты не реви уж.
Лена все равно немножко еще поревела. Милит налил ей вина с пряностями и заставил выпить. Уже вторую кружку. Или третью. Хотят напоить, чтобы вырубилась совсем?
— Откуда они узнали? — тихонько спросил шут. Милит и Маркус озадаченно на него уставились. — Что глаза вылупили? Откуда в Гильдии вообще узнали, что Гарвин — некромант? Давайте порассуждаем. Кто знал?
— Да весь Тауларм, — махнул рукой Милит. Шут возразил:
— Все эльфы Тауларма. А я что-то не замечал, чтобы эльфы были склонны откровенничать с людьми. К тому же Владыка тоже знал, но молчал и людям не сообщал. Разве эльфы могли это истолковать не как руководство к действию? Владыка молчит — остальные тем более. Из людей знали мы и Карис. За Кариса ручаюсь — он не говорил. Зачем бы он молчал десять лет, чтоб на одиннадцатый признаться, что покрывал некроманта? Да он за это в соседней клетке бы оказался. Разве что Гару мог проболтаться.
Гару обиделся и показал шуту зубы.
— Братья Умо, — вздохнул Маркус. — Больше некому. Донос без подписи… Милит, можно определить, что маг — некромант?
— Я — могу. А ваши… не уверен. Хотя способ есть.
— И научить можно…
— А чего учить? — удивился Милит. — Гарвин же сам признался. Сразу. Да и… Если бы Владыку прямо спросили, некромант ли Гарвин, он бы… он бы сказал правду.
— Потому Гарвин его и опередил, — кивнул шут. Маркус неприязненно покосился на Милита и сухо спросил:
— А если бы тебя спросили прямо?
— Не знаю. Правда, Маркус, не знаю.
— Уже хорошо… — проворчал Маркус. — Легла б ты, Делиена. Отдохни.
Шут увел Лену в спальню, раздел, уложил, подумал и улегся рядом, обнял. Они долго молчали. Вино не желало действовать ни в каком плане, только от пряностей слегка щипало язык. Лене за все годы пребывания в здешних мирах поплакать хотелось не так чтоб редко, но плакала она считанные разы, помня о вере в силу слез Странницы. И всегда, когда она сдерживалась, казалось, что слезы могут принести облегчение. Нет. Никакого. Даже хуже стало. Наверное, более скверно на душе было только когда ушел шут. Даже когда Милит претворил в жизнь свой план по возвращению Владыке его мощи, было не так. Тогда ей было больно и плохо вместе с шутом, но он был здесь, его можно было увидеть, прикоснуться к нему, дать ему силу для жизни.
Сколько пройдет времени, пока клетка не высосет у Гарвина всю его магию? Ему до того паршиво, что он практически неузнаваем: встреть на улице — и пройдешь мимо. Сколько лет ему придется провести почти без движения посередине клетки — строго посередине, подальше от решетки, потому что приближение к ней вызывает такие муки? Или он, превозмогая себя, будет хвататься за прутья, чтобы ускорить процесс? Год? Пять? Десять? На Крона ушло несколько лет, а Крон по сравнению с Гарвином — начинающий ученик мага. А потом?
Господи боже, его никогда не выпустят. Потому что даже если он отдаст всю магию, без остатка, они будут думать, что Лена вернет ее — вернула же Милиту, вернула Владыке… А раз так, Гарвин обречен за жизнь в клетке. На медленное умирание в клетке. Сколько времени понадобится выжженному магу, чтобы угаснуть окончательно?
— Они его не выпустят? — жалобно спросила она. — Никогда?
Шут покачал головой.
— Никогда.
— Но как так можно, Рош? Он же ничего плохого в Сайбии не совершил? И ни в каком другом мире. Даже когда вас в том замке убить хотели, он им только понос наслал. Он же только защищался!
— Нет, он только защищал тебя. А себя — только чтобы иметь возможность защитить тебя. Но я не думаю, что ты сможешь убедить в этом короля… и тем более Гильдию.
— А Лиасса?
— Незачем. Лиасс и сам это понимает. Он ведь не случайно никаких мер по отношению к Гарвину не предпринимал. Ну, присматривал за ним, не без того, но даже не ограничивал. Я думаю, он смог бы… только не стал. Он понимает, что Гарвин некромант… по поступку, но не по убеждению. В отличие от Крона. Только он все равно ничего не сделает, потому что дал королю истинную клятву. Да он и без истинной… Обещал соблюдать законы Сайбии — и будет их соблюдать так, как ни одному законнику не приснится. Даже не станет придумывать, как бы этот закон обойти.
— И будет ждать, пока его последний сын медленно умрет?
— И будет ждать, пока его последний сын медленно умрет. Не суди его, Лена. Он Владыка. Он не может повести себя так, чтобы возникли сомнения в верности и благонадежности эльфов. И тебе не позволит сделать что-то…
— Я буду ждать его позволения?
— Не будешь. Только что мы можем без него? Нам в Гильдии магов и трех шагов не сделать. Нас сразу отсекут, а ты… Ты решетку не поднимешь. Магия на тебя не действует, но любой мужчина просто удержит тебя… руками.
— Я и не собираюсь устраивать штурма Гильдии.
— Да, это было бы глупо.
— Ждать, пока он угаснет?
— Или не ждать. Уйти. Но ты не сможешь. То есть не захочешь.