— А тебе и не надо. Она поняла, и ладно. Жаль, что я на того полукровку посмотреть не могу. Он умер, наверное, да?
— Умер, — сказал Гарвин, — я почувствовал. Я, знаешь ли, вообще легко чувствую смерть.
— А тебе положено. Ты некромант.
— Ты знаешь, что такое некромантия?
— Спрашивала уже. Знаю, но не скажу. Сами допрете. Или не допрете. И вообще, чего привязалась, я тебе что, яндекс — найдется все?
— Гугль, — проворчала Лена. — Тогда что тебе надо? Чтобы я тебе и правда полхвоста оторвала?
— Зачем? — удивился шут. — Ящерице хвост потерять ничего не стоит.
Дракон выразительно плюнул в сторону узким пучком пламени и захихикал.
— Ребятки, а кто-нибудь из вас хоть представляет себе, как можно повредить дракону?
— Я, — признался Гарвин. — Но не ар-дракону. Тебе, наверное, никто повредить не может… в одиночку.
— Именно! — воздел палец Мур. На пальце был впечатляющих размеров коготь. Кошачий — то есть втягивающийся. Невозможно было ходить на этих кривых кинжалах. Милит и Маркус поздоровались вполне вежливо, но Маркус, надо сказать, гораздо приветливее. Милит, видно, вспомнил, как хвостом получил. — Ну вот и собрались. Собаки только не вижу, ну да ладно, тварь неразумная, меня боится.
— Я тварь разумная, — проворчал шут, — а тоже тебя боюсь. Ты хотел нас всех увидеть? Зачем?
— Посмотреть, чем вас одарил чокнутый полуэльф. Надо же вообще… Ну ладно. В панику не впадать. Верзила, с тебя начну…
Начал он за секунду до того, как предупредил, и Милит, казавшийся просто монолитным, покачнулся, но на ногах устоял, красивое лицо стало мертвенно-белым, а шрам на лбу — багрово-красным. Дракон произнес удовлетворенное «ага» и перевел взгляд на Маркуса, и Маркус без сил опустился на траву, тоже бледнея. Но Милит как-то быстро обрел нормальный цвет, а Маркус еще несколько минут приходил в себя, потом взгляд стал осмысленным. Но голова у него явно болела. Как и у шута.
— Был бы тот полукровка жив, — задушевно и мечтательно произнес дракон, — я б не поленился слетать и башку ему оторвать… И слопать для безопасности окружающих. А так даже места узнать не могу. Холодно, говорите, было? А потом какая-то неведомая опасность, и вы дружненько свалили, оставив его то ли бороться с этой опасностью в гордом одиночестве, то ли благополучно помирать? Тихо, Аиллена, правильно, что свалили. Разве тебе он не показался нормальным шизоидом?
— Мне он показался нормальным отшельником.
— То есть чувства опасности не вызывал? А в ком-то другом?
— Не то чтоб чувство опасности, — пожал плечами Гарвин, сорвал тусклый горицвет и сунул стебель в рот. Извращенный вкус у эльфов: нравился им этот клейко-приторный сок. Правда, он силы придавал, так что Гарвин сжевал уже не один десяток стеблей. — Настороженности, скорее. Я вообще не люблю пророков. И серьезно остерегаюсь отшельников. Просто так от мира не уходят. Но встречей с Аилленой он был просто восхищен, так что, может, мои опасения были напрасны.
— Он мудрец, — тихо, словно стесняясь, сказал шут.
— Особенно сравнительно с нами, — фыркнул Милит. — Тебе хоть было с кем поговорить… А то ты как завернешь что-то, я понимать перестаю.
— Врешь, потому что ничего я не заворачиваю. Он и правда мудрец. Он ничего не утверждал. Разве что спрашивал. Я уж не знаю, что там он мне дал с твоей, драконьей, точки зрения, ничего не чувствую, но… дал. Мне жаль, что я провел с ним слишком мало времени.
— Ну это понятно, тебе трудно найти достойного собеседника. Образованный сильно. А это в вашем средневековье вредно даже для жизни. Не, серьезно, ты даже не понимаешь, как тебе повезло, что ты родился именно здесь, в стране весьма терпимой и разумной… В каком другом месте сожгли бы тебя на костре, никакая Аиллена не спасла бы. Точно тебе говорю. Бывали прецеденты. В общем, так. То, что дал вам этот клиент психиатра, вы получили бы и так. Развили бы. Он же решил процесс ускорить, и мне не особенно понятно, зачем. Словно хотел посмотреть на результат… но ты уверен, что он умер?
— Не уверен. Почувствовал.
— Обычное что-то?
— Совсем нет. Но когда он… давал, появилась связь, которая оборвалась… как обрывается, если кто-то умирает. Не близкий.
— Аиллена, своди-ка ты меня в те холодные края. Всем сидеть! Мы на минутку. Не считаете же, что я хуже смогу защитить ее, чем вы? Ну, девочка, давай, возьми меня за… ну вот хоть за палец.
Лена одобряюще улыбнулась своим и взяла дракона за палец, который был толщиной примерно с ее руку, и сделала Шаг. На крутом обрыве, то есть над пропастью, если уж точнее, кроме дракона обнаружился и шут, вцепившийся в ее платье. Дракон ухмыльнулся, а шут, словно так и надо, покрепче взял Лену за руку и объяснил:
— Прости, ар-Мур, я не сомневаюсь в тебе, но мне так спокойнее.
— Сомневаешься, но это я тебе прощаю. Ладно, пошли, остроухий. Этот… дворец?
Вместо леденящего мороза была устрашающая жара. Лена даже покачнулась, когда солнце, словно поленом, стукнуло ее по голове. Воздух кругом вибрировал и был осязаем. И красен. Чащоба была красноватой, а то, что имелось на дне пропасти, далеко внизу, дальше, чем показалось Лене в первый раз, — просто багровым. Правда, в первый раз она не особенно заглядывала вниз, высоты всегда боялась, а тут вот посмотрела, то ли тепловой удар подействовал, то ли внутренне понимала, что дракон не даст ей упасть. Багровые сосны. И такие огромные, наверное, будь они рядом, поднимались бы выше неба. Шут снял с ее плеч плащ — и вовремя, потому что она уже готова была свариться. Правда, прохладнее не стало, но натуральный лен блузы действительно хорошо впитывал влагу. И натуральное неизвестно что юбки — тоже. Взмокла Лена мгновенно и основательно, хотя, в общем, особенной потливостью не отличалась. Шут стянул куртку, и его рубашка тоже прилипла к телу, хотя он практически не потел, как и положено обладателю древней крови. Волосы прилипли ко лбу.
— Тепло, — сообщил дракон, — и это тоже интересно. Ну-с, что там в доме…
— Интересно, а как ты собираешься туда попасть? — полюбопытствовал шут, заводя Лену в тень. Там тоже легче не стало.
— Я? Никак. Она. И ты. А я уж посмотрю вашими глазами. Ты видел глазами Владыки, да? Ну вот примерно так же и я смогу. Не боись, не почувствуешь… почти. Давайте, гляньте, что там. Запахов никаких особенных нету, так что ежели покойник там, то уже в состоянии высушенного скелета.
Шут толкнул дверь, и они вошли внутрь. Как ни странно, в доме было не то чтоб прохладнее, но можно дышать. Но там был незнакомый эльф, увлеченно рывшийся в сундуке. Увидев — или почувствовав — Лену и шута, он выбросил руку, а из руки вылетел натуральный огненный шар. Шут толкнул Лену, Лена толкнула шута, причем неожиданно сильно для самой себя, и шар пролетел мимо, только скользнув по ее руке. Рукава блузы как не было — и никаких иных последствий.
— На меня не действует магия, — сообщила она. — Так что не надо больше ничем швыряться. Такой хороший лен сжег. Что ж ты так испугался, Умо? Рош, стой у меня за спиной.
У эльфа были коричневые волосы фантастически красивого оттенка и почти фиолетовые глаза. Дичайшее сочетание. И кольцо — крокодил, заглатывающий свой хвост. Один из братьев Умо. Он выпрямился — и застыл.
— Ну да, — кивнула Лена, — не одна, конечно. Может, спокойно поговорим? Или ты действительно так меня боишься?
Он покачал головой.
— Я не боюсь тебя, Светлая. Ты не можешь причинить мне вреда.
— Почему это?
— Потому что ты — Светлая, — усмехнулся эльф. — Разве я обидел тебя или твоего полукровку? За огонь извини, но вреда он тебе не причинил. Рубашку могу возместить. Кто держит меня?
— Ар-дракон, естественно. Ты же знаешь, у меня магии нету, у него — тоже.
— У тебя магии нету? Очень большая новость. А что у тебя есть тогда?
— А, ну нравится называть это магией — называй. Ты тоже людей ненавидишь?
— Естественно.
— И меня?
— Тебя-то почему? Разве ты человек? Ты Странница. Хоть и странная. Нет, Делен, я тебя не ненавижу. Совсем. Ты не причиняешь вреда эльфам. Даже наоборот.
— А твой братец вот ненавидит.
— Ненавидит, — кивнул эльф, — но не как человека. Как женщину. Ты его в глупое положение поставила, а этого он не прощает. И правда, давай поговорим. Я не стану на тебя кидаться, чтоб урвать часть твоей силы. За Корина не ручаюсь, он… вспыльчив.