Утром Марк чувствовал себя выздоровевшим: шрамы хоть еще и выделялись бугристыми красными ниточками, но слабость уже прошла. Тренироваться он пока еще в полную силу не мог, но вставал с постели свободно. Это маленькая победа. Пора приниматься за повседневные обязанности.
Первым делом решил навестить Лифтера. Давно он не посещал мальчишку. Следовало разобраться, кто его кормит. Может, усилить охрану, а может и тамьяном воспользоваться. Но тамьян, кажется, сяньшень полностью израсходовал, а новый покупать — слишком много чести. Да и вообще с Лифтером следовало решать вопрос. Не вечно же ему в карцере сидеть. Лучше еще дня три даст, а там… Не захочет смириться — следовательно, неисправим и нечего с ним возится. Пусть составит компанию Тендхару.
Решение он принял обоснованное и справедливое, но легче от этого не стало. Он устал от смерти — слишком уж затянулась полоса неудач. Сейчас бы какое-нибудь доброе известие…
Когда он распахнул дверь, Лифтер спрыгнул со стены. "Что он там делал? Развлекался катанием на цепи?"
— Доброе утро, — мрачно поприветствовал он Витьку.
— Доброе, — ухмыльнулся мальчишка в ответ. — Оклемался, майор?
— Оклемался, — согласился Марк и, как обычно, сел напротив, прислонившись спиной к стене. — Ну, рассказывай, — предложил он. — Кто тебе еду носит помимо моих лейтенантов?
Лицо Лифтера тут же дернулось — не умел еще контролировать эмоции. Притворялся взрослым и понимающим, а на самом деле…
— У тебя чё, глюки? — Витька тут же состроил безразличную физиономию. — Всех подозреваешь?
— Вот, что парень, — не обращая внимания на его тон, настаивал Левицкий. — Ты бы предупредил добровольных помощников, что я их вычислю так же, как вычислил воров. И тогда их ждет та же судьба, что и тебя. То есть хищники. С сегодняшнего дня ты снова возвращаешься в прежний режим питания: в карцере никого не кормят. Если за три дня ты не сможешь принять правильное решение, то станешь прикрытием добытчиков на свалке.
— Опять пугаешь? — ухмыльнулся Витька. — Я ж не из пугливых, не забыл?
— Не забыл. Только и я не из особо терпеливых, потому ставлю тебя в известность. А заодно пытаюсь понять тебя. Что тебе мешает стать рядовым приюта?
— А я тебе объясню, майор, — внезапно оживился Лифтер. — Меня достала жизнь в городе. Сильные живут припеваючи. Слабые горбатятся на заводах. Красивые девушки, если потеряют родителей, пристраиваются в службу сервиса. У меня вот сестру точно так же пристроили, — майор невольно опустил голову: "Сколько же пережил этот мальчишка!" — Я не хочу возвращаться в город. Не хочу жить по их правилам. А у тебя здесь тот же самый город, только маленький. Одним много еды — другим мало. Красивые девушки старшим лейтенантам. Прав тот, у кого много прав.
— Это не так, — возразил Марк.
— Так! Если бы не так я бы пошел в приют сразу. Хочешь, чтобы я стал рядовым приюта? Тогда не заставляй меня называть тебя и лейтенантов "господин". Не заставляй меня делать то, что ты считаешь правильным: учиться, работать. Отмени карцер и не выбрасывай провинившихся на свалку. Преврати приют в нормальное место, непохожее на город. Сделай это, и я поверю в твои добрые намерения. Что молчишь? Слабо?
— Учиться — ладно. Хочешь ходить неучем — твое право. Но если и работать все будут по желанию, что же мы тогда есть будем?
— Каждый пусть работает для себя, а не для других!
— А как же малыши? Старики? Их тоже на свалку — пусть работают? — Левицкий разговаривал спокойно. Он понял мальчишку: идеализированные представления о хорошем мире, о справедливости. Он еще не понимает многого.
Услышав вопрос Марка, Лифтер заткнулся на полуслове. Нахмурив брови, пробурчал недовольно.
— Все равно. Так как есть — неправильно. И я с таким порядком не согласен.
— Дело твое. У тебя еще два дня, чтобы передумать, — Марк поднялся и вышел.
"Черта с два, — думал Витька, глядя на закрытую дверь. — Послезавтра сбегу"
Он тут же забрался по цепи, выковырнул хлеб их дырки и снова стал ковырять бетон.