Мы зашагали через поле к лесу. А там все тропинки оказались неведомыми. Мы шли наугад. Постепенно лес становился всё гуще, приходилось продираться через подлесок. Витька исцарапался, шипел, но молчал. Он-то оделся в шорты по колено и футболку. Мне даже жалко его стало.
Потом тропинки совсем кончились. И силы у нас кончились тоже. Мы упали в высокую траву.
Витька вытащил из кармана телефон, глянул на него и засунул обратно.
— Нет сети.
— Значит, мы действительно далеко забрели.
— Чему ты радуешься? А если мы заблудились?
На секунду стало страшно. А потом я просто почувствовала направление. Как стрелка компаса, который нам показывали на уроках. Я точно знала, где дом.
— Не бойся, — сказала я. — Дорогу обратно я найду. Давай обедать.
Мы съели колбасу, чтобы не испортилась, и половину блинов. Хлеб решили потом поджарить на костре, перед тем как идти обратно. А пока нужно осмотреться вокруг. Всё-таки должно быть здесь что-то сказочное. Не зря же мы так долго шли!
Витька встал и, охая и ругаясь, полез в заросли. И почти сразу крикнул:
— Оба-на! Машка! Рули сюда!
Я нырнула за ним.
Витька стоял, почти упираясь в бревенчатый сруб, почерневший от времени.
— Избушка!
— Ага.
— Может, в ней кто-то живёт?
— Вряд ли. Смотри, как всё заросло.
Мы обошли дом вокруг и не сразу нашли дверь. Темная, разбухшая, она почти сливалась со стеной. Ручки на ней не было.
Витька схватил за край, потянул, потом повис на досках. Сначала ничего не происходило, а потом дверь охнула и распахнулась. Витьку мотнуло в сторону и зашвырнуло в заросли. Я бросилась к нему:
— Витечка, ты живой?
— Живой, — прокряхтел Витька, выбираясь из кустов.
Я вытащила у брата из волос веточки и отряхнула листья. Кажется, с ним ничего не случилось.
Мы вошли в избушку. Внутри было темно. В маленькие окна почти совсем не проникал свет. Но всё равно мы разглядели, что в доме ничего нет. Совсем ничего. Когда люди уезжали, они увезли все вещи. Только печь выделялась светло-серым пятном.
Витька шагнул туда, к печи. Мне вдруг стало страшно. Я хотела крикнуть: «Куда ты!» — но почему-то не смогла. А Витька спокойно сказал:
— Смотри-ка, тут лестница.
Я заставила себя войти в пустой и тёмный дом. И страх ушел, растворился. Стало даже интересно. А Витька уже поднимался по лестнице.
— Ха! — донеслось сверху. — Ты была права!
Я быстро полезла на чердак. Здесь было светлее — окошко хоть и маленькое, но его не заслоняли ветки.
Чердак тоже оказался пустым. Почти.
На нем не было обычного хлама, который хранится у людей в чердаках и чуланах. На слежавшейся соломе стоял большой сундук.
Витька, поднатужившись, приподнял крышку. Сундук загудел и вздрогнул. Я ойкнула. А Витька обрадовался:
— Ух ты! Терминал!
— Чего?
— Это такая же штука, как я собираю! Смотри!
Витька откинул крышку. Она не упала, а осталась стоять вертикально, как у ноутбука. Правда, вместо экрана темнело старое зеркало.
Я осторожно заглянула в сундук. Там крутились шестерёнки — много-много шестерёнок разной величины, и проворачивались какие-то лопасти. А потом выехал раструб, как у мясорубки, только потоньше.
— Вить, что это?
— Голосовое устройство ввода.
— Как это?
— Сюда говоришь, он тебе на экране показывает, — терпеливо объяснил брат.
— А что показывает?
— Что спросишь. А вообще каждый терминал на свою задачу настроен.
— А этот на какую?
— Сейчас узнаем, — Витька повернул раструб к себе. — Доложи основную цель!
Зеркало засветилось, на нём загорелись буквы: «Исполняю желания».
— Сколько? — деловито осведомился Витька.
«Три».
Витька оглянулся на меня:
— Загадывай.