- Алексий?
- Да?
Лордан открыл глаза.
- Есть ли еще какая-то возможность выбраться отсюда? Или на этот раз я пропал?
Он уже не видел своего собеседника, но голос его слышал ясно и отчетливо.
- Не знаю. Всю свою жизнь я объяснял людям одно и то же. Я ученый, а не предсказатель. Не знаю.
- Мне кажется, - сказал Лордан, - что голос у тебя совсем другой, не такой, как у того Алексия, которого я знавал. Более молодой. И мысли тоже.
- В этом-то и преимущество воображаемого существования. Я могу быть любого возраста. Какого захочу. Мне больше всего нравилось быть сорокасемилетним.
Лордан кивнул:
- Я всегда придерживался той теории, что каждый рожден для определенного оптимального возраста, возраста предназначения, и когда мы его достигаем, то останавливаемся. Мысленно, конечно. Лично я всегда был двадцатипятилетним. В двадцать пять я был хорош.
Алексий вздохнул.
- Тебе повезло, ты нашел свой настоящий возраст тогда, когда еще осталось время насладиться им, - сказал он. - А представь, что это было бы сорок семь... боюсь, ты и не доживешь.
- Мне сорок четыре.
- Нет, тебе сорок шесть. Ты сбился со счета.
- Неужели? - Лордан пожал плечами. - Наверное, из-за того, что засиделся здесь. Теперь, полагаю, и останусь тут навсегда.
- По крайней мере твоим друзьям не придется тебя хоронить. Подумай, как им было бы тяжело.
- Верно. Только я вот надеялся, что меня не похоронят, пока я еще жив.
- Надо признать, обычно сначала умирают. Но, однако, в твоем случае, похоже, сделали исключение.
- Я, пожалуй, вздремну. - Лордан картинно зевнул. - Последнее время мне что-то не спится.
- Как хочешь.
Он снова закрыл глаза. Есть ли лучшая смерть, подумал он. Чем упокоиться в мире и тишине, в окружении друзей?
Вот они все, пришли проститься (или встретить, в зависимости от того, как на это посмотреть); они заполняют ряд за рядом, рассаживаясь на скамьях в публичной галерее, протянувшейся до самого зала суда. Вот и Бардас Лордан выбирает оружие из мешка, предложенного писцом. Ему даже не надо поднимать голову, чтобы узнать своего оппонента.
- Горгас.
Он слегка поклонился.
- Привет, - ответил брат. - Давно не виделись.
- Более трех лет. Впрочем, ты совсем не изменился.
- Спасибо за доброе слово, но, полагаю, это не вполне так. Сверху поубавилось, в середине раздалось. А все из-за той доброй, простой, богатой крахмалом пищи, которую подают в Месоге. Я уж и позабыл, как она мне нравится.
Горгас поднял меч, длинный, узкий Хабреш, стоящий кучу денег. Бардас обнаружил, что выбрал Гюэлэн, свой любимый в судейских разборках, тот самый, который он сломал несколько лет назад в этом самом суде. Слишком старый, редкий, годный больше для коллекции, хотя и не столь ценный, как Хабреш последней модели.
- Уверен, что нам надо это делать? - жалобно спросил Горгас. - Не сомневаюсь, что если бы мы только потолковали и обговорили...
Бардас усмехнулся:
- Боишься?
- Конечно, - хмуро ответил Горгас. - Я просто в ужасе оттого, что могу ранить тебя. Только скажи, и я брошу этот дурацкий меч и дам тебе убить себя. Только ведь ты этого не сделаешь, верно?
- Убить безоружного человека, стоящего передо мной на коленях? Нет. Но, пожалуй, в твоем случае я готов сделать исключение.
Клинки сошлись - Горгас сделал выпад, Бардас отразил удар.
- Я так и знал, что с этим ты справишься без труда, - заметил Горгас. Если бы я думал иначе, никогда не нанес бы такой удар.
- Не надо, Горгас, - предупредил брата Бардас. - Я в этом деле намного лучше.
- Конечно, ты лучше, я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях. Если бы сомневался, никогда бы не стал драться с тобой.
Бардас нанес ответный удар, повернув кисть так, чтобы острие ушло вниз, но Горгас без труда парировал выпад. Рука его двигалась с небывалой быстротой.
- Я практикуюсь.
- Это заметно.
Бардас видел, куда направлен клинок брата, разгадал его уловку и без труда устранил угрозу, после чего сделал шаг назад и в сторону, чтобы изменить угол, и нанес короткий, мощный удар в лицо. Горгас едва успел отбиться, но острие, словно лезвие бритвы, все же прочертило неглубокую линию над его ухом.
- Очень красиво, - похвалил Горгас. - Сегодня ты неплохо выглядишь. Кстати, я не сказал, что Нисса умерла? То есть, не наша Нисса, а моя дочь Нисса.
- Я ее не видел, - ответил Бардас. - Только ее брата.
- Воспаление легких, подумать только. Бедняжка, ей было всего девять.
- Тебе никто не говорил, что неприлично отвлекать противника разговорами?
Меч Горгаса просвистел у него над головой, и Бардас отпрыгнул назад.
- Расслабься, - сказал брат, - это ведь воображаемый бой. Тебе все только кажется.
- Это еще не повод, чтобы вести себя невоспитанно. Если собираешься драться, то дерись по правилам.
Горгас вздохнул: