- Так ты не считаешь, что я шпион? - спросил Дассаскай.
- Я? - Мужчина задумался. - Ну, не знаю. Люди говорят, что ты шпион.
- Понятно. И как, по-твоему, на кого я работаю? На власти провинции? На Бардаса Лордана?
- Откуда мне знать? - раздраженно ответил мужчина. - На кого бы ты ни работал, толку от этого мало. Темрай кого хочешь перехитрит, вот увидишь.
Надеюсь, что так случится и на этот раз.
Когда мужчина, взвалив тюк, ушел, Дассаскай аккуратно завернул нож в промасленную тряпку и убрал в сумку. Потом вытащил латунную трубочку, вытряхнул из нее листок бумаги и, развернув, положил на колено. Листок был чистым. Оглянувшись и убедившись, что никто не обращает на него никакого внимания, Дассаскай наклонился и выхватил из догоревшего костра обугленную деревяшку. Затем отломил кусочек и провел им по краю листка. На бумаге остался черный след.
Дассаскай не написал имени человека, которому адресовалось письмо, в этом не было необходимости. Письмо увидит только один, и этого одного не надо называть. Послание было короткое и состояло из вопроса: "Во имя богов, скажите, что мне делать?"
Он скатал листок в трубочку и засунул его в латунный цилиндр. Потом Дассаскай выхватил из загона большого жирного гуся и свернул ему шею. Сделано это было просто и быстро: он сжал гуся пониже головы и резко повернул телодвижением человека, бросающего камень из пращи. Дассаскай вынул из-за пояса складной нож, раскрыл его и сделал длинный разрез, от ребер до низа живота птицы. Еще один резкий, почти грациозный поворот кисти - такая легкость достигается лишь долгой практикой, - и внутренности гуся вывалились на землю. Их место заняла латунная трубка. Затем Дассаскай вынул из воротника стальную иголку, продел в ушко конский волос и ловко зашил разрез. Покончив с этим, он покинул лагерь и направился к устью реки, где у разрушенной пристани стоял один-единственный корабль. Дассаскай едва успел перехватить двух человек, уже готовившихся перейти на судно.
- Извините, - окликнул он. Геннадий повернулся:
- Да?
- Извините за беспокойство, но мне нужно переслать гуся одному человеку. Не будете ли вы так добры доставить его на Остров?
Геннадий удивленно посмотрел на него:
- Вы собираетесь передать кому-то гуся?
- Верно.
- Живого или мертвого?
- О, конечно, мертвого.
Геннадий нахмурился:
- Но это же глупо. Гуся можно купить и на Острове, у любого торговца.
- Нет, такого гуся нигде больше не купишь. Это образец. Специальный заказ. - Он улыбнулся. - Если моему клиенту понравится этот гусь, он возьмет их целую тысячу. Вы окажете мне большую услугу. - Дассаскай опять улыбнулся и вынул гуся из-за пазухи. - Видите? А теперь признайтесь, это же прекрасный гусь.
- Думаю, вы правы, - с сомнением сказал Геннадий. - Но разве за время пути он не... ну, вы понимаете, он же испортится.
Дассаскай покачал головой:
- Ну, поверьте, четыре дня - именно то, что нужно птице, чтобы дойти до нужного состояния. Мой клиент отблагодарит вас за все неудобства.
- О нет, вы неправильно меня поняли, - поспешно возразил Геннадий.
Островитяне всегда считали делом чести выполнить любое мелкое поручение вроде доставки письма: такова этика нации, посвятившей себя коммерции. Ожидать вознаграждения за услугу считается плохим вкусом, как требовать у спасенного деньги за то, что его вытащили из воды.
- Просто... ну, хорошо.
- Спасибо, - поблагодарил Дассаскай. - Вы прямо-таки сняли камень с моей души. Я всю жизнь ожидал возможности заключить такую сделку, но сообщение сейчас очень плохое, кораблей мало, и я боялся, что мой клиент потеряет всякий интерес к предложению, и все сорвется.
Он передал Геннадию гуся, держа птицу за шею. Геннадий постарался скрыть отвращение.
- Не обижайтесь, - сказал он, - но, на мой взгляд, гусь самый обычный.
Дассаскай кивнул:
- Совершенно верно. Но он очень дешевый. Такие встречаются крайне редко и пользуются огромным спросом.
- Наверное, - с сомнением ответил Геннадий. - Но не лучше было бы послать ему живого? Тогда ваш покупатель мог бы оценить его качества, и не пришлось бы беспокоиться из-за того, что птица испортится.
Дассаскай слегка нахмурился и усмехнулся.
- Предположим, кто-то посторонний завладел бы этим гусем и начал их разводить. Все, конец моему предприятию. Если бы вы разбирались в птице, то, конечно, поняли бы мои опасения.
- Ну, раз вы так уверены, - сказал Геннадий, жалея о том, что ввязался во все это дело. - Ладно, кому мне отдать его?
- Я написал имя вот здесь. - Дассаскай сунул в руки Геннадию клочок пергамента. - Вы, наверное, удивлены, но некоторые из нас действительно умеют читать и писать.
- О, конечно, я вовсе не...
- Тогда все в порядке. - Дассаскай улыбнулся. - Еще раз благодарю за помощь. Надеюсь, скоро обе наши страны порадуются хорошим новостям.
Один народ посылает гусей другому народу, подумал Геннадий.
- Замечательно, - сказал он. - Что ж, мне пора подниматься на борт. Не хотелось бы опаздывать.
- Это еще что такое? - спросил Теудас, когда его дядя взошел на палубу. Юноша уже успел найти для них обоих свободные места на корме, возле якорного каната. - Зачем вам понадобился мертвый гусь?
- Не спрашивай, - ответил Геннадий. - Меня попросили доставить его на Остров. Очевидно, он знаменует начало новой эры.
- Вот как? К тому времени, когда мы попадем на Остров, запах будет не из приятных.
Геннадий опустил гуся на свернутый канат и прикрыл собственным дорожным мешком.
- Чепуха. Для мертвого гуся четыре дня - это расцвет жизни, или смерти. Считай как хочешь. И, пожалуйста, перестань так на меня смотреть. Хорошо? Это коммерческий образец, вот и все. Ты ведь не стал бы возражать против мешочка гвоздей или коврика?
Теудас вздохнул и опустился на моток веревки.
- Ладно, - сказал он. - Будь по-вашему. Только мне представляется, что сейчас не самое подходящее время для посылки каких-либо образцов отсюда на остров. В конце концов, идет война, лагерь переносится на новое место... На их месте мне было бы не до торговли.
- Очевидно, они считают по-другому. - Геннадий прислонился к борту. Он знал, что рано или поздно его станет укачивать, а потому необходимо принять меры предосторожности, пока еще не поздно. - И, знаешь, в оптимизме нет ничего плохого. По крайней мере до тех пор, пока никто не просит меня вкладывать деньги в будущее своего народа.
Теудас покачал головой:
- Либо ваш знакомый просто сумасшедший, либо все это какой-то дурацкий розыгрыш. В любом случае на вашем месте я бы выбросил дохлую птицу за борт, прежде чем провоняет весь корабль, и тогда за борт отправят уже нас.