- Вот и хорошо. Я лишь хотел, чтобы ты знал, что тебя ждет, а дальше смотри сам.
В итоге все оказалось не так уж и страшно: резкий поворот, заставивший Дассаская завопить от боли, и все.
- Жить будешь, - заверил пострадавшего костоправ и, повернувшись к Темраю, добавил: - Ему надо немного отдохнуть, хотя бы день-два. Чем он занимается?
- Гусями, - ответил вождь. Костоправ кивнул:
- Ясно, постоянно повторяющиеся движения руки и плеча. Хорошего мало. Пусть кто-нибудь поработает вместо него, это можно устроить?
- Конечно, - ответил Темрай. - Если бы все было так же легко...
Найти добровольца, однако, оказалось делом совсем не простым: никто не хотел убивать гусей и щипать перо, и в конце концов вождю пришлось применить власть и назначить нескольких человек, чтобы они посменно исполняли обязанности Дассаская, но и это не остановило поток жалоб. Устав их выслушивать, вождь вернулся в палатку, где обнаружил своего спасителя, лежавшего на его кровати - Тилден как раз ушла, чтобы проверить работу войлочников.
- Ну как? Не болит?
- Болит, - с усмешкой ответил Дассаскай. - Или ты думал, что я скажу "нет, нет, все отлично" и упущу, может быть, единственную возможность выманить милость у главы государства.
Темрай улыбнулся.
- Чувствуй себя как дома, - предложил он. - Как я уже сказал, ты спас меня сегодня во второй раз. Я твой должник. Ты у меня вроде как ангел-хранитель.
- У меня своя корысть. Признаться, чертовы гуси изрядно мне надоели, а другого способа отдохнуть от них на ум не пришло.
В палатке было прохладно и уютно, не то что на улице, и вождь вспомнил, что не отдыхал уже по меньшей мере тридцать шесть часов.
- Не выпьешь со мной? Я хочу кое о чем тебя спросить.
- О чем же?
Темрай открыл кувшин и подошел к кровати.
- О блинах, оладьях. Ты случайно не унаследовал от дяди его рецепт?
Дассаскай рассмеялся:
- Рецепт? Он довольно-таки прост - яйца, мука, вода и немного гусиного жира, чтобы смазать сковородку, дядя сам много раз рассказывал мне о своих рецептах. Правда, редко им следовал.
- Вот как?
Да, такой уж он был человек. - Дассаскай взял предложенную вождем чашку. - Хотел делать все сам, не терпел конкуренции. Если бы кто-то другой пек блины лучше, он перестал бы ими заниматься. Впрочем, я его не виню, если у тебя что-то получается лучше, чем у других, то с какой стати обучать кого-то премудростям ремесла? За свое место надо держаться.
- Наверное, ты прав, - сказал вождь. - И все же на его месте я бы не умер, не передав кому-то секрет профессии.
- Но ты же не на его месте, - ответил Дассаскай. - Дядя был совсем другой человек. Уверен, он хотел, чтобы люди и через много лет покачивали головами и говорили: "Да, никто не делает таких оладий, как старина Дондай-гусятник". Люди запоминают такие вещи, а для дяди важно было шагнуть в бессмертие, оставить по себе память, как о каком-нибудь великом поэте. Хотя поэт - это совсем другое. В конце концов, мало кому есть дело до поэзии. Но очень многие любят вкусно поесть. Согласен?
- Понимаю, - совершенно серьезно сказал Темрай. - Знаешь, если следовать твоей логике, вместо того чтобы завоевывать Перимадею, мне бы следовало овладеть искусством кулинара? Тогда, по-твоему, обо мне бы помнили?
Дассаскай зевнул.
- Вполне возможно. Прежде всего, это дело куда более надежное. Не обижайся. Но ведь может так случиться, что тебя запомнят лишь потому, что ты был убит Бардасом Лорданом и Империей. Тоже бессмертие, только не очень приятное. Зато если тебя будут вспоминать за блинчики, то лишь потому, что ни у кого больше таких вкусных не было. - Он вздохнул. - Ты же ведь этого хочешь, правда? Получить бессмертие?
- Не совсем, - ответил Темрай. - Нет, я не скажу, что мне и в голову не приходила такая мысль, конечно, я об этом думал и, кстати, совсем недавно, когда наблюдал за тем, как поднимают бревна. Если бы лет через сто обо мне вспоминали как о человеке, который повернул наш народ к другой жизни, при которой появились наши собственные мастера, инженеры, мне было бы приятно. Но если даже такое и случится, если меня помянут через сто лет добрым словом, я-то ведь этого не услышу. Я буду мертв, а мертвым на все наплевать.
Дассаскай снова зевнул и заморгал.
- Очень здравое отношение к жизни в данных обстоятельствах. Хотелось бы мне знать, думает ли об этом Бардас Лордан. Сейчас он воспринимается людьми как человек, потерявший Перимадею. Думаешь, его это тревожит? Думаешь, он попытается изменить мнение о себе? Или ему все равно?
- Ты уже дважды упомянул о нем, - спокойно заметил Темрай. - Почему?
- Не знаю. - Дассаскай пожал плечами. - Никакой особой причины нет.
Темрай почесал затылок.
- А ты не пытаешься меня подстрекать, а? Или проверить?
- Зачем мне это?
- Трудно сказать. Может быть, тебя интересует, есть ли у меня слабые места, может, ты хочешь узнать, побледнею я или задрожу, когда услышу его имя. Наверное, шпионам важно знать именно такого рода вещи.
- Не совсем. - Дассаскай протянул чашку за добавкой. - Насколько я знаю - мне приходится лишь догадываться, как ты понимаешь, - шпионов интересуют другие вещи, им нужны твердые факты: передвижение войск, диспозиции, планы наземных укреплений, зоны поражения. А то, о чем говоришь ты, сражение выиграть не поможет.
- Да, ты прав. Кстати, а ты действительно шпион? Или это только слухи?
- Нет, я не шпион.
- Ну и ладно. Поверю на слово.
Дассаскай наклонил голову.
- Спасибо. Раз уж заговорили... У тебя есть шпионы во вражеской армии? Мне просто интересно.
- Вообще-то нет, - ответил вождь.
- А если бы и были, ты мне не сказал бы, да? Чтобы я не сообщил об этом в своем следующем донесении?
- Вот именно. Теперь моя очередь. Скажи, зачем ты явился сюда после падения Ап-Эскатоя? Всем же ясно, что наша жизнь не для тебя.
- Лишь из-за того, что люди относятся ко мне с подозрением. Меня же считают шпионом.
Темрай поджал губы.
- Отчасти это так. Но дело не в том, ты и ведешь себя, как чужой. У тебя было столько возможностей уехать куда угодно - на Остров, в Коллеон, в Аузиру. Мог бы уехать на восток или остаться возле Ап-Эскатоя, подождать, пока его отстоят заново. Или город тебе тоже не по вкусу?
Дассаскай засмеялся:
- Не знаю, с чего ты взял, что я мог бы уехать куда угодно. Во-первых, я все потерял после крушения Ап-Эскатоя. Последние деньги ушли, чтобы добраться сюда, да и то в конце пришлось идти пешком.