В течение часа они наблюдали за ракетой. Наконец Рощин дал приказание приблизиться к кораблю. Добравшись до ракеты, они обнаружили около нее сложенные баллоны с кислородом и топливом. Несомненно, альберийцы заканчивали приготовления к отлету. Рощин первым решил подняться на ракету. Прошло несколько минут напряженного ожидания. Рощин сообщил, что на корабле никого нет, и предложил астронавтам подняться. В этот момент они заметили бегущего к ним человека, возбужденно машущего им рукой. Когда он приблизился, астронавты узнали Диаса. Диас остановился и поднял руки. Лядов немедленно обыскал альберийского астронавта, но никакого оружия не обнаружил.
Диас что-то возбужденно говорил, но его никто не мог расслышать: передатчики альберийцев, как известно, работали на другой волне.
Лядов дал знак Диасу подняться на корабль. Вместе с Диасом поднялись остальные астронавты. В кабине все сняли скафандры и сели за стол.
- Где Линье? - сурово спросил Рощин.
Этот вопрос явно смутил Диаса и он, по-видимому, не знал, что отвечать.
- Как понять ваше молчание? - спросил удивленно Рощин.
- Хорошо. Я объясню все. Постарайтесь только понять меня правильно, начал, наконец, Диас, нервно постукивая пальцами по столу. - Сразу же после лунотрясения, когда мы обнаружили обвал в пещере, Линье организовал спасательные работы. Мы приступили к рытью хода. Работа шла медленно, и я не верил в ее успех. Когда Альварес стал доказывать мне бесполезность наших усилий, я согласился с ним. Но Линье категорически отказался прекратить работы и вернуться на Землю. И тогда мы решили заставить его сделать это силой.
- Что же вы сделали?
- Мы связали его и стали готовиться к отлету.
Астронавты возмущенно переглянулись.
- Ну, Диас, я не ожидал, что вы могли принять участие в таком деле, произнес, наконец, Рощин.
- Но Линье упрям до фанатизма, господа! Не могли же мы из-за его упорства рисковать жизнью.
- А вы уверены, что обвал в пещере - результат вулканической деятельности? - спросил Рощин и испытующе посмотрел на Диаса.
- Какая же может быть еще причина? - недоуменно ответил Диас.
- А где ваш пистолет? - неожиданно спросил Лядов.
- Ваш вопрос мне не совсем понятен, - ответил Диас. - У нас ни у кого нет оружия.
- Но несколько часов тому назад Альварес стрелял в Лядова.
- Стрелял! - воскликнул Диас. - Но я вижу, к счастью, все обошлось благополучно.
- Только не для него. Он погиб.
Диас побледнел. Несколько минут он сидел молча и вдруг, охваченный неожиданной догадкой, произнес:
- Когда произошел обвал, меня и Линье не было поблизости. Насколько я понял, вы подозреваете Альвареса и всех нас в инсценировке лунотрясения?
- Да, мы сразу заподозрили что-то нехорошее, . подтвердил Рощин.
- Не считайте меня, господа, хуже, чем я есть, . пробормотал растерянно Диас. - Ни я, ни тем более Линье не могли быть сообщниками Альвареса.
- Ну что ж, в благородстве Линье мы не сомневались, и очень рады, что не ошиблись в нем, . сказал Рощин вставая. - Отправляйтесь, Юсуп Габитович, и вы, Сергей Владимирович, освободить Линье. Попросите его прийти к нам. А в отношении вас, - добавил он, обращаясь к Диасу, - решение примет ваш командир.
Лядов и Касымов охотно отправились выполнять поручение Рощина. Спустя два часа они возвратились с Линье, искренне обрадованным счастливым спасением советских астронавтов.
До наступления лунной ночи оставалось четверо земных суток. "Циолковский" в основном уже был готов к старту; об этом позаботились альберийские астронавты, перенесшие со своего корабля радиостанцию и кое-какое оборудование. Лядов связался с Москвой и передал сводку о необычайных событиях на Луне.
Было решено лунный дом не откапывать, а в оставшееся время произвести ряд исследований и готовиться к отлету.
Линье, принявший деятельное участие в работах астронавтов, тем не менее был озабочен какими-то мыслями.
Однажды он подошел к Рощину и обратился к нему со следующими словами:
- Господин профессор! У меня нет в Альберии ни семьи, ни родственников. После того, что произошло, я не хочу возвращаться в Альберию. Не смогли бы вы зачислить меня в штат вашей научной станции? После возвращения на Землю я буду просить разрешения остаться в Советском Союзе.
- Лично я не возражаю, - ответил начальник советской экспедиции, - но, к сожалению, этот вопрос я не могу решить самостоятельно. Нужно запросить Москву.
В тот же день Лядов запросил Москву. Ответ пришел через несколько часов. Линье, согласно его желанию, зачислялся в штат научной станции Академии наук СССР. Это известие было встречено Линье и всей экспедицией с энтузиазмом.
И лишь один Диас не разделял радости астронавтов. Сознание вины перед Линье и советскими астронавтами тяготило его. Он стал еще более молчаливым и замкнутым.
Глава 39
Деятельность общества "Альберия - Луна" напоминала температуру больного лихорадкой: она переходила от внезапных скачков к столь же неожиданным спадам. Бурный подъем, связанный с очередной сенсацией по поводу нефтяных запасов на Луне, должен был, как и предполагал Оливейра, смениться опасным затишьем.
Компания, возглавляемая Оливейра, оказалась не в состоянии решить проблему массовых полетов на Луну. Согласие Ренара вернуться к работе над препаратом "комплексин" могло в какой-то степени вывести общество из тупика. Однако после инцидента с телеграммой Оливейра не решался вступить с Ренаром в переговоры. Роль парламентера взял на себя генерал Рамирес, отправившийся для веления переговоров с ученым в Эскалон.
Ренар принял генерала неохотно. Последнее время здоровье его сильно пошатнулось: допросы, пребывание в камере Центрального сыскного бюро и гибель любимого ученика Педро Гаррета не прошли бесследно. Войдя в кабинет, Рамирес увидел за письменным столом сгорбленного старика с усталым взглядом и дрожащими руками. Ренар кивком головы указал на кресло.
- Я слушаю вас, господин Рамирес, - произнес ученый.
Генерал, не имевший обыкновения смущаться, на этот раз замялся, почувствовав всю трудность своей миссии.
- Мне хорошо известны неприятности, которые пришлось вам испытать, профессор, - начал он после небольшой паузы. - Поверьте, что общественность Альберии глубоко сожалеет обо всем, что произошло. Я явился к вам, профессор, от имени будущих пионеров освоения Луны. Именно они, наши славные колонисты, положат начало массовому освоению космоса и понесут в просторы Вселенной знамя Альберии. Но нам нужен ваш препарат. Он понадобится срочно и в больших количествах, и мы не сомневаемся, что вы приложите все силы во славу Альберии, чтобы улучшить его защитное свойство.
Ренар, получивший накануне письмо из Правительственной канцелярии с аналогичной просьбой, без труда догадался о цели приезда Рамиреса и теперь терпеливо слушал напыщенную речь генерала.
- С некоторых пор, - продолжал Рамирес, . препарат потерял военное значение, поскольку противник также обладает им, и потому, я полагаю, у вас нет причин отказываться от нашего предложения.
- В настоящее время я не считаю возможным продолжать работу над препаратом, - ответил Ренар.
- Но почему же?
- Из сообщений советской печати мне, как и вам, известно, что с нашими астронавтами произошло то, чего я опасался и что пытался, к сожалению безуспешно, предотвратить - они заболели лучевой болезнью. Вам также известно, что перед отлетом всему экипажу была сделана инъекция комплексина. Как видите, препарат им не помог.
- Но массовая колонизация Луны - вопрос ближайшего будущего. Мы не имеем права откладывать ее, - неуверенно возразил Рамирес.
Ренар, взглянув насмешливо на собеседника, произнес:
- Я не владелец лунных участков и потому не могу вам посочувствовать. К тому же достижение Луны - теперь пройденный этап; я не вижу причин так спешить. Не лучше ли, чем рисковать жизнью людей, усовершенствовать наши космические корабли. Ведь на русской ракете не было излучения.
- Но в настоящее время у нас нет иного выхода, . попробовал доказать Рамирес. - А вы могли бы улучшить свойство препарата и сделать его более надежным.