— Где чемодан? — спросил Артем.
Человек покачал головой.
— Я не могу его тебе отдать. У меня приказ.
— У тебя приказ, — у меня автомат. — Артем пошевелил стволом.
— Это уже ничего не решает. — Человек вкладывал в свои слова максимум убедительности. — Тебе все равно не скрыться. Скоро здесь будет американская армия. Даже если ты возьмешь чемодан, район уже под спутниковым наблюдением. Ты никуда не уйдешь от вертолетов. Опусти автомат, — и мы договоримся.
— Приму к сведенью, — пообещал Артем. — Так где чемодан?
— Этот чемодан не должен попасть не в те руки. На кого ты работаешь? Хочешь продать его? Мы дадим больше…
«Ну конечно, а ручонки твоего правительства — самые те. Кому еще рулить эпидемиями в мировом масштабе», — Артем чуть не сказал это вслух, но вовремя прикусил язык. Было ясно, противник к сотрудничеству не склонен. Он будет торговаться, пытаться втянуть в рассуждения, предлагать, убежать, вытягивать из ответов крохи информации — и, высматривать момент, что бы кинуться. А попутно тянуть время, — потому что время работает на него, и против Артема. Коллеги противника возможно уносят чемодан все дальше. А армейские вертолеты — все ближе.
Противник, стоявший перед ним, делал свою работу добросовестно и до конца. Даже оказавшись в самых невыгодных условиях, он оказывал максимально возможное противодействие. Это вызывало уважение. Но Артему тоже нужно было делать свою работу, — добросовестно и до конца. И сейчас эта работа состояла всего лишь в том, чтобы нажать на спусковой крючок автомата.
Так просто. Если не считать, что напротив глаза живого человека. Артему уже приходилось стрелять в людей в двух командировках. Но там это было на расстоянии. Там намного легче было называть стрельбу в далекие силуэтики, не убийством, а «уничтожением живой силы противника». Любимая формулировка военных во всем мире… Да, он помнил эту стрельбу. Определил расстояние, выставил планку, нажал на спуск, — упала фигурка. Может ты попал, а может, тот сам упал, зацепившись ногой за завалы мусора и арматуры на улицах разрушенного города…
Здесь все иначе. Не нужно было начинать разговора. Нужно было стрелять, как только выхватил автомат. У того в руках был нож, и совесть была бы спокойна. Он сам все усложнил. Правы были инструкторы, когда призывали без крайней необходимости не вступать в общение с врагом. «Лучший контакт, в который ты можешь вступить с противником — огневой»… Говорят, после первого раза будет легче. Да, говорят, после первого — будет легче.
Артем сделал глубокий вдох, собрался. Жизнь — череда открытий о самом себе. Далеко не всегда — приятных.
Якуб не мог сказать, чего в нем сейчас было больше, — отчаянья или злости. Наверно все-таки злость вела в счете. Он положил всех своих людей, в каменной норе. И ради чего? — Что бы этот непонятно откуда взявшийся молокосос забрал вирус, на который было столько затрачено, и который теперь уйдет неизвестно к кому и неизвестно куда.
В разговор враг не ввязался. Сначала попробовал гнуть про чемодан, но потом замолчал, и в эту короткую паузу Якуб понял к чему все идет.
Нет. Этого не будет. У него еще есть козырь в рукаве. Последний и окончательный. — Яйцеголовые называли его Берсерк. Это закладывалось в голову агентам. Кодирующая фраза — и человек превращался в боевой механизм гнущий железо и в куски рвущий людей. С мгновенной реакцией и не чувствующий боли. Он видел записи… Проблема в том, что этот замечательный боевой механизм был не слишком адекватным. Агент входил в особое гипнотическое состояние, и видел перед собой некий мир абстрактных символов. И главное, требовалась посторонняя помощь, что бы из этого состояния выйти. Поэтому такой метод всегда использовали в группах. Использовали крайне редко — надобность в убийцах бывала часто, но надобность в убийце без мозгов — почти никогда. Одного из агентов могли «активировать» в чрезвычайной ситуации, для краткосрочных задач, — проложить путь, или задержать врага. На каждого из членов группы имелась индивидуальная кодировка, их единственных активированный агент воспринимал как своих. Все остальные для него были врагами. Не зря программа называлась «берсерк»… Если после выполнения задачи агент оставался жив, коллеги выводили его из транса. Но Якуб остался один… Возможно, после того как он расправится с этим врагом, он так и будет кружить в трансе. Когда прибудут свои, дай Бог, что бы с ними был кто-то посвященный, знающий код, который в каждой группе был строго индивидуальным. Маловероятно, что так будет. Но хотелось в это верить. Иначе, его пристрелят свои. Жалко, что яйцеголовые так и не смогли научиться давать такие возможности и оставаться в сознании… Впрочем, — других шансов у него все равно уже не осталось. Свой долг он выполнит до конца. Он начал прогонять про себя код: «Хатор-Лямбда-Оди-Эйт-Эос-Плас-Синистер…»
Он уснул. И в его сне мир был текучей абстракцией, с малым количеством цветов, и хрупкими стенами. Один враг стоял перед ним. Он был тоже хрупкий, — мягкий, соломенный человечек.
Он слишком долго колебался. Это оказалось большой ошибкой. Глаза Артема привыкшие к полутьме успели различить, как лицо стоящего перед ним человека вдруг оплыло, и превратилось в маску Будды, лишенную всяких эмоций. Вслед за этим человек превратился в размазанную тень, которая рывком сожрала разделявшее их расстояние. Артем не успел ни испугаться, ни удивиться, а просто рефлекторно вдавил спусковой крючок. Автомат загрохотал. Первые пули очереди вошли в тень, а оставшиеся уже легли в сторону, — человек с лицом Будды рванул ствол автомата в сторону а второй рукой вломил Артему в лицо. Это было слишком быстро, даже для Артема, даже в Слове. Единственное, что он успел, склонить голову и принять удар не в лицо, а на лоб. Ощущение было, будто он попал под средневековый таран, предназначенный для взлома ворот. Его швырнуло назад, и наверно он долго вспахивал бы пол, если бы его не удержал ремень автомата перекинутый через плечо и шею, потому что ствол был по-прежнему намертво зажат в левой руке человека с лицом Будды. Ремень впился в спину, — это было не менее больно чем сам удар — и Артем повис в нем, как в петле. Рефлекторно рука его сжалась, и автомат снова загрохотал разбрасывая бесполезные пули по помещению. Визгливо зазвенел рикошет. Человек с лицом Будды поднял правую руку, и опустил ее на Артема. — Это был копр, которым забивают на стройке бетонные сваи. Артем успел поднять руки для защиты, но их снесло, так же как сель сносит хрупкую плотину. Все же он чуть отвел удар в сторону, — «копр» лишь скользнул по голове и опустился на левое плечо. Ощущение, будто левую руку отрубили. От удара он свалился на одно колено.
«Убьет меня, — подумал Артем. — Он в полном трансе, потому сильнее и быстрее. Его не сковывает реальность. Оказывается, они тоже это умеют, хоть и на таком уровне…».
Человек с пустыми глазами снова поднял правую руку. Артем, изогнулся, и ему удалось выскочить из ремня. Но от удара он уйти не успел. Кузнечный молот оходил его по боку, в районе почек. Он сдавленно охнул, и упал на пол, но все-таки собрался и оттуда изо всех сил засадил правой ногой подсечку. Ощущение будто попал не по ноге а по стволу дерева. Человек с пустыми глазами, лишь слегка пошатнулся. А по другому? — Артем сделал «ножницы» — встречным движением своих ног, зажал ногу человека между своими, и резко повернулся. Это получилось, — зажатая нога человека с пустыми глазами, исправно сработала как рычаг, и тот шумно убрался вниз, загремев зажатым в руке автоматом. Теперь, пока тот не поднялся нужно было убираться. Победить этого истукана в рукопашной нереально. Артем перевернулся, и хрипя от боли в плече и отбитом боку, откатился в сторону. Секунду спустя на место где он только что лежал, обрушился приклад автомата, ствол которого человек с пустыми глазами так и не выпустил из рук. Сталь тяжело влепилась в бетон, звякнули отлетевшая крышка ствольной коробки и вывалившийся затвор.
Артем пошатываясь поднялся на ноги. Пустой человек тоже встал.
«Я ему две пули успел засадить. — Подумал Артем, увидев два пятна расплывающихся на груди человека. — В легкие и в область сердца. Должно же это когда-то подействовать? У всего же есть предел…».
Человек шагнул к нему.
«Неудачно откатился, — Артем лихорадочно осматривался — Теперь он зажал меня в углу…».
Человек снова метнулся вперед. Артем выдал встречный справа. Он хотел двойку, но левая рука после того удара по плечу не давала ни чистого движения, ни силы, и даже согнуться нормально не смогла… Голова человека от удара склонилась к плечу, но это никак не помешало ему схватить Артема и вмазать коленом снизу. Артем успел развернуть корпус, защитив потенциальных потомков, и тем самым принял удар на бедро, — его подбросило, — бедро ушло в анестезию. Человек схватил его за грудки, впечатал в угол, начисто выбив из легких воздух, и опять замахнулся для своего пушечного удара.
«Все», — подумал Артем.
Но человек почему-то помедлил. И когда начал опускать свой чугунный кулак, движение развалилось на отдельные фазы, то быстрее, то медленнее. Удара не получилось, — вышел толчок. Человек дернулся, снова отвел руку для удара, и не опуская пустых глаз с Артема, начал оседать на колени, а потом заваливаться назад. Наконец-то в споре находящегося под гипнозом сознания, и тела, победила грубая материя. Сознание выжало из оболочки все что могло. И тело дало все что еще могло дать, — с пулей в сердце. Обычный человек при повреждении главного кровеносного мотора, при хорошей мотивации может совершать действия еще около шести секунд. Противник Артема в своем трансе действовал гораздо дольше…
Человек заваливался назад, и своей тяжестью увлекал за собой Артема, потому что левой рукой все так же продолжал сжимать его куртку. Артем пытался отцепить его, но тот держался мертвой хваткой. Пусти… Бормотал Артем с трудом удерживаясь на ногах, и по одному разжимая пальцы покойника. Почему-то ему очень важным казалось не упасть именно сейчас. Пусти…
Он наконец отцепил мертвеца. Все-таки упал на четвереньки. Поднялся, и придерживая левое плечо заковылял к выходу, навстречу свету.
Он уходил от базы относительно налегке. С собой Артем нес только свои травмы. Чемодан с вирусом, который Артем, нашел на поле, он с собой не взял. Воспользовался кодом, который дал перед смертью генерал —…05485635…..папиллярный идентификатор не включен, открыть сможет любой… Как только он открыл чемодан, дисплей в его левой части пробудился, выдал карту мира, и услужливо предложил красивым женским голосом: — «введите область предполагаемого поражения». Ему стало не по себе. — Джин запечатанный в бутылке. Любому, кто его откроет, он предложит в награду убить столько людей на планете, сколько захочется… Других желаний, компьютерный джин исполнять не умел. Он даже не знал, что бывают другие желания.
Чемодан Артем сбросил обратно в шахту запасного выхода. Удар о дно был гулкий. Он затворил люк запасного выхода, и выскочив из подвала здания, хромая побежал к выходу с базы. До самоликвидации подземного комплекса, оставалось три минуты. Он не успел добежать до КПП, когда земля за спиной задрожала, вздыбилась волной а потом начала проседать. Оглянувшись, он увидел, как трещат и обваливаются бетонные коробки зданий, как сминается металл потерявших остойчивость ангаров, и как расходятся краями плиты взлетной полосы.
Вот и все. Нет ни вируса, ни породившего его места, ни ответственных за это людей. Впрочем… Где-то были ведущие ученые, люди одной с генералом веры, которых он вывез с базы когда они закончили свою работу. Они уже разъехались по разным местам, и получат деньги, которые со счета генерала, в соответствии с его распоряжениями автоматически поступят на их счета. Они будут жить в тихих укромных местах, подальше от США, и ждать, когда же на эту страну обрушится созданная ими новая египетская казнь. Хотелось верить, что они никогда не соберутся вновь.
Артем, как и всякий нормальный человек, испугался вируса. Но сбросил его вниз по другой причине. Слишком велик был риск, что его, уходящего по степи, застигнут летящие сюда американские вертолеты, когда начнут прочесывать местность. Риск захвата вируса нужно было исключить любыми путями. И он исключил.
Генерал перед смертью предложил ему план, как убраться с базы. Одеть одежду мертвого араба, — с тем что бы порадовать наблюдающих со спутника, — и улететь на его самолете. Пока бы наблюдатели разобрались, куда взял курс самолет, может быть бы и вышло… Проблема в том, что он не умел управлять самолетом, а Глеб с Сабиром скорее всего были уже слишком далеко. Да и после того как у него забрали всю экипировку вместе с радиостанцией, он мог связаться с ними только по рации наемников. Но это пришлось бы сделать на резервном открытом канале, и тогда затея с мимикрией теряла всякий смысл.
Он не хотел знать, какое бы принял решение, если бы над ним не висела угроза преследования. Ведь тогда, его долг бы был доставить чемодан в безопасное место, с тем, что бы после переправить на родину. А уж там… В любой стране найдутся люди готовые «принять непростое решение»… «взять на себя ответственность за судьбу нации»… «действовать ради общих интересов»…
Да, Артем не знал, как бы он поступил, будь у него выбор без риска: — уничтожить чемодан, или унести его с собой. Но точно знал, — он чертовски рад, что ему не пришлось выбирать. С него было довольно, что вирус не попал в руки к другим. Сегодня он честно отработал хотя бы часть того, ради чего государство его учило и тренировало.
Он шел туда, откуда прошедшей ночью стартовал на дельтаплане. Конечно, Глеб и Сабир уже давно покинули это место, — он бы и сам так сделал. Но скорее всего они оставили для него «закладку» с самым необходимым. Вода, пища, оружие, маскировочная накидка… Последнее чем они могли помочь своему товарищу. Если он успеет добраться до закладки, его шансы спрятаться от вертолетов, и шансы на благополучный поход по степи резко увеличатся. Если не успеет…
Пару раз ему слышался за спиной рокот движков, он оборачивался но ничего не видел. Возможно, ему просто чудилось. После того как его обработал человек в генераторной, он был не в самой лучшей форме. И лечебным словом воспользоваться было нельзя. Для этого нужно спать, а ему сейчас необходимо двигаться.
Даже если ему удаться избежать вертолетов, и уйти… У него будет сложное время. Он уничтожил потенциальную угрозу. Но был плен. Значит будет много рапортов и дознаний. И все же он смотрел в будущее с оптимизмом. Тяжелое завтра не так пугает, если ты был на пороге того, что для тебя это завтра может не наступить вообще. Те кто хоть раз смотрел в глаза смерти, знают эту нехитрую истину.
Предстоял долгий и тяжелый путь, если он сумеет уйти отсюда незамеченным. Или очень короткий, если его все-таки найдут вертолеты.
Ему хотелось верить в долгий путь.