— И что хотел твой старый еврей? — поинтересовалась Наташа, потягивая холодный чай через трубочку. Мы валялись на диване, в ожидании окончания процесса скачивания файла из сети. На днях вышел новый фильм с Краско в главной роли (тут он не умер, а очень даже оставался живым и здоровым, радуя зрителей своей игрой), и я отыскал его в локальной сети. Да, кстати. Интернет, или по-русски, Паутина, здесь тоже был. И был очень похож на наш, разве что русский сектор был не в пример более чистым (почти полностью отсутствовала порнуха и различного вида развлечения), и опрятным. По уровню развития, правда местный Интернет значительно отставал от ТОГО, но это и было понятным — в этом мире крупным корпорациям было чем заняться, помимо всестороннего развития цифровых технологий. Вообще, было такое ощущение, что этот мир, в отличие от моего старого не потерял "вертикальную составляющую трёхмерной спирали развития", выражаясь по-еськовски. Здесь наука по-прежнему рвалась ввысь — к звёздам, не считаясь с финансовыми и иными потерями, люди, и даже американцы — не разучились мечтать, и, что самое приятное, этот мир избежал вируса политкорректности. То есть, разумеется, негров здесь не называли "грязными ниггерами", но доходящего до абсурда унижения перед "не такими, как мы" не было.
— Да ничего особенного — уверенно соврал я. Хочет, чтобы я в пятницу приехал в контору, какие-то срочные дела. Надо бы разобраться с бумагами.
— А ты помнишь… то есть ты уже разобрался со своей работой? — озабоченно вскинула тонкие брови моя невеста.
— Да, в целом всё понятно и нормально.
— Я всегда говорила, что ты у меня самый умный. А всё-таки, интересная у тебя амнезия получилась. Прямо как у Ирен из "Санты-Барбары".
— Ага. А ты — Круз Кастильо. Да? Что-то не похожа. Круз — брутальный мужик в худшем из пониманий этого слова. А ты у меня — тростиночка! — засмеялся я, и потянулся губами к Наташе.
Отдышавшись, мы посмотрели друг на друга, и рассмеялись. Тут внезапно Наташа посерьёзнела, и сказала:
— Дай-ка руку. Ну дай, не бойся — взяв мою ладонь, она положила её к себе на живот, и сказала: — знаешь, теперь нас уже трое. Уже три недели как. Ты рад?
Я изобразил бурную радость, и подбрасывания её на руках, но мои чувства были сложны. С одной стороны, да, конечно, я был рад. Я давно хотел детей. А тем более от Наташи… Но ведь это был не мой ребёнок. То есть, конечно, же мой, любой анализ ДНК подтвердил бы отцовство, но ведь в процессе зачатия принимал участие не я, а мой двойник… Ситуация была неоднозначной и странной. Мой двойник…Что за силы поменяли нас местами, и, самое главное, нахрена? Больше всего походило на то, что ему ТАМ придётся прогрессорствовать — выражаясь терминологией Стругацких. А мне — просто жить тут, каждый день опасаясь разоблачения, и в ожидании — того, как те же силы, что и засунули меня сюда — так же легко, как морковку из грядки, выдернут меня назад, и вернут в мой обычный, привычный уклад. В кошмарную круговерть дикого русского капитализма. И эта перспектива меня пугала не на шутку — очень уж мне понравилось жить тут.
— Наташ, ты даже не представляешь, как я рад! Ты родителям не говорила ещё?
— Нет, конечно. Ты первый узнал. Ну, после врача и медсестёр, разумеется. Как назовём малыша? Или малышку? — игриво поглядела она на меня своими зелёными, как море, глазищами.
— Ну, если девочка, то Лаура. Или Диана.
— А мальчик?
— Не знаю, тут уж сама выбирай. И вообще, пора прекращать так бурно заниматься любовью, тебе это повредит. Встану-ка я, чаю себе налью. Ты будешь?
— Ну плесни в кружку. Только сполосни её сперва. Тут фильм скачался. Давай быстрее, будем смотреть
— Ага, сейчас, только ещё порцию себе наложу, и приду.
— Джон, здорово! Как дела? — я зашёл к Женьке в магазин. Как ни странно, он тут тоже занимался частным бизнесом, и если ТАМ он держал небольшой магазинчик сотовых телефонов, то здесь его делом были ноутбуки. На витринах было выставлено несколько десятков "миников" самых разных наименований. Их объединяло одно — все они были подержанные. Тут были и топовые модели от ведущих производителей — "Сони-Сименс" и "Кристалл", "Хьюлетт-Паккард" и "Делл", и недорогие, рассчитанные на среднего потребителя "Святогоры", "Асусы" и "Голдстары". Разумеется, не обошлось без дешёвых "Тошиба", "Электроника" и "Асер". Меня в очередной раз обуяла гордость за наших советских инженеров. Наши ноутбуки были во всех ценовых категориях, и, судя по всему, никто не отдавал явного предпочтения зарубежным производителям.
— Здоров-здоров. Дела идут, хреновато. Виленка болеет, дети выздоровели. Бабка достала уже. Сидит и ноет, когда мы от неё съедем. А мне налоги платить не из чего.
— Что, так всё плохо? Никто не покупает?
— Ага. Совсем перестали. Если один "миник" продам в день — уже хорошо. Вывеску, сменить, что ли?
— А ты ремонт открой. И карманники продавай, если ноуты… "миники" не прут.
— А что, идея! — оживился Женька. Телефоны-то чаще меняют. И сдавать будут чаще. Слушай, я попробую. Надо только половину этого хлама распродать…
Я шёл по Невскому и не узнавал его. Главный проспект Ленинграда был ярко подсвечен, и по-новогоднему украшен, но как же он изменился! Иным было всё — от рисунка плитки под ногами, до отсутствия дурацких рекламных наклеек на домах, и приставучих уличных зазывал. Нигде не было строительных лесов, и нигде ни одного намёка на громадные торговые центры. Хотя, Гостиный Двор и Пассаж исправно выполняли свои функции, например, вместо "Невского Атриума" на Маяковской, пять этажей отреставрированного здания занимал Музей Ленинградской Истории. Пообещав себе как-нибудь зайти туда, я пошёл дальше. Спрятав нос от пронизывающего ветра с Невы, я прошёл ещё пару метров и остолбенел — впереди гостеприимно светилась вывеска "Республики Кофе" — ровно на том же месте, что и ТАМ. Но ТАМ она была выкуплена "Шоколадницей", и… в общем, раньше именно "Республика Кофе" на Восстания было моим любимым местом, и я не мог пройти мимо такого удачного случая. Да и погреться надо — так недолго и простуду подхватить. Не успел я зайти, как ко мне подбежал предусмотрительный официант, и справился насчёт того, курит ли товарищ, а то курящий зал полностью занят… Но я не курил, и поэтому с комфортом уселся в мягкое кресло в полупустом некурящем зале. Нет, определённо, здесь можно было жить. Кофе оказался не самым плохим, хотя в моём мире он был определённо лучше. Что ж, невысокая плата за мир ожившей мечты, да и кофе я могу варить и сам.
Всё-таки это социализм! Телефон просто так купить нельзя! Нужен паспорт и ленинградская регистрация. Хотя, чего это я так бешусь — как будто у меня ТАМ это было не так? Я зашёл в ДЛТ, там был огромный отдел, торговавший бытовой электроникой, и хотел купить там телефон. На меня посмотрели, как на идиота, и попросили паспорт. Я изобразил поиски по карманам, смущённо извинился, мол, в машине забыл, и отошёл от греха подальше. Хотя ещё с минуту ощущал спиной удивлённый взгляд продавцов. Придётся просить Наташу купить ещё один, пока мне не сделают новый паспорт. Да, кстати, здесь процедура выдачи нового паспорта была не в пример ужаснее. Для начала, необходимо было сдать даже анализы мочи и крови — на предмет того, что ты являешься именно тем, за кого себя выдаёшь. В ОВИРах проводили ДНК-тесты (!!!), сравнивая твою кровь с эталонным образцом, имевшимся в Центральном Банке Данных. ЦБД был структурой в составе ГосПлана, и там висела вся информация, которую только можно было собрать, на каждого из граждан СССР. Потом нужно было такое количество справок, что я хотел было уже дать взятку. Но, слава Б-гу, меня остановил Лёша, бешено вращая глазами:
— Ты что, совсем ё. нулся? Срок захотел? За дачу взятки при исполнении?
Да что же делается на Руси? С какого перепугу государственные чиновники денег за исполнение своих обязанностей брать перестали? Но эти мысли я держал при себе, и вынужденно отстоял дикую очередь за очередной справкой. Однако, чёрт оказался не настолько страшным, и в четыре дня я управился с документами, и теперь оставалось только ждать. Ждать, правда приходилось долго — до месяца иногда доходило ожидание.
Отвлёкшись таким образом от мыслей о телефоне, я дошёл до отдела с телевизорами. Тут царило настоящее изобилие. Огромные сверхтонкие панели от ЛОМО и "Сони-Сименс" почему-то напоминали телекраны Оруэлла и телестены Брэдбери.
А вот тут наши производители подкачали. Телевизоры были в подавляющем большинстве иностранные, и только ЛОМО в сегменте сверхдорогих ЛЕД-панелей поддерживали реноме советской промышленности. Все остальные сегменты были оккупированы "Панасоником", "Филипсом" и "Сони"…
Пируэт, пируэт, прыжок! Так, "тройной аксель" почти получился. Теперь "двойной тулуп", ага, тело слушается идеально. Похоже, травма головы прошло полностью. Я скинул куртку, и полностью отдался музыке — тело само знало, что нужно делать. Весь каток сбился по краям и заворожено наблюдал за моим произвольным выступлением. Лёд, конечно, не идеальный, но для риттбергера вполне хватит. Сегодня с утра Наташа подняла меня ни свет ни заря, и заявила, что хочет покататься на коньках. Я хотел было заикнуться о том, что стоял на коньках три раза в жизни, как вспомнил, где я. Может быть, я тут фигурист? И вправду, в шкатулке лежали дипломы и даже пара медалей. Ого! Серебро на республиканском первенстве до 16 лет! Приглашение в молодёжную сборную СССР! Вот я, мелкий совсем… а кто это рядом? Неужто? Да, меня, оказывается тренировала САМА Чайковская, хоть и недолго. Потом травма, несовместимая со спортивным катанием и конец так быстро начинавшейся карьеры. А потом, по всей видимости, я поступил в институт. Хм. Тут я, между прочим, с самим Ягудиным в группе занимался. А Плющенко нам завидовал, судя по его взгляду на фото. Да-а-а… мой двойник был очень незаурядным молодым человеком. Зато он не занимался фехтованием. Это я выяснил почти сразу, когда чуть было не порезался кухонным ножом, нарезая мясо. Пока Наташи не было на кухне — попытался провести бой с виртуальным противником — как бы не так. Тело не понимало, чего мне от него надо. Впрочем, фехтование взамен фигурного катания, да ещё такого уровня — обмен был равноценным.
Меня быстро подняли, заставили умыться, и сесть за руль. У меня тут не было машины, зато она была у Наташи. Сама она по гололёду кататься не желала, и сидела рядом, приоткрыв окно и вдыхая свежий зимний воздух. Машина была не из плохих — "Ауди А3" 2005 года рождения. Интерьер был разительно похож на свои аналоги в моём мире, так что разобраться было совершенно несложно. Мы быстро доехали до катка в Парке Победы, и я, с внутренней дрожью встал на лёд. Ноги, вне всяких ожиданий, не разъезжались, и, напротив, сами понесли меня к центру катка, где, найдя свободное место, взвились в воздух, самостоятельно исполнив каскад из тройного акселя и риттбергера. Окружающие зааплодировали, и кто-то догадался включить музыку. Играла "Лав Стори"… Та самая, под которую канадцы обошли в 2002 году Бережную и Сихарулидзе в моём мире.
Я подъехал к борту катка, и расслышал восхищённый шёпот:
— Вот это да, это мастер! Видишь, Вадик, как надо кататься? Будешь стараться, будешь как дядя прыгать! Девушка, это ваш супруг? А где учился? Ах, самой Елены Анатольевны ученик? Правда? С Ягудиным катался? Да… а почему? Ой, простите, искренне сочувствую. А не видно, что колено переломанное… Нет, что ни говори, мастер есть мастер.
— Ну что, покрасовался? Теперь давай со мной! И никаких поддержек, в прошлый раз у тебя опять чашечка не выдержала, полгода валялся в кровати. Поехали!
— Соня! Ты соня! Вставай! Уже девять утра! Я приготовила тосты и яйца вкрутую! Вставай, кому говорят! — меня нещадно будили. И это после бессонной ночи, которая была наполнена графиками и схемами — я разбирался в том чудовищном нагромождении высокой науки, которая составляла подавляющую часть жизни моего двойника здесь.
— Ну что такое, Наташ! Дай поспать!
— Чёрта с два, нас пригласили на обед. К двум надо быть. А мне ещё ванну принять надо, себя в порядок привести.
— Господи… А кто пригласил-то хоть?
— Ты в себе? Как кто? Родители мои, вот кто! Сидит тут, глазами хлопает. Одевайся, давай, тебе говорят! Мороз и солнце, день чудесный, ещё ты дремлешь, сволочь! — и хлопнув дверью, Наташа пошла на кухню, сверкая голыми ногами.
Постанывая, я сполз с кровати и побрел в ванную. Знакомиться с Наташиными родителями… Хотя, в ТОМ мире я был знаком с её матерью, и мы даже переписывались. Недолго, правда. До тех пор, пока Светлана Валерьевна не поняла, что её дочери я не нужен.
Наташины родители оказались прекрасными людьми. Мне, правда, пришлось изображать, что я их давно знаю, но это, учитывая мою недавнюю амнезию, было несложно. Отец её, Валерий Викторович, оказался советским интеллигентом в лучшем из значений этого слова. Мы с ним были даже коллегами — он когда-то работал на Калининской АЭС, занимаясь обеспечением систем аварийной безопасности. На профессиональной почве у нас даже вышел спор. Таким косвенным образом я составил себе представление о современном состоянии дел в атомной энергетике. Оно было, как и следовало ожидать, отличным. Да, кстати, у них тут не было Чернобыля! ЧАЭС работала себе в штатном режиме, и в следующем году там собирались вводить ещё шесть новых энергоблоков, и таким образом, ЧАЭС становилась самой крупной станцией в Европе — больше даже "Трикастена", Игналинской и комплекса из ЛАЭС и ЛАЭС-2. однако, что-то похожее чуть было не случилось всё в том же 1986 году на Ленинградской Атомной. Но слава Б-гу, всё обошлось, и дурацкий эксперимент остановили как раз на стадии отключения основных систем безопасности. Были, как водится, наказаны невиновные, и награждены непричастные, и контроль ещё больше ужесточили. Так что моя зависть к обитателям этого мира ещё больше увеличилась. Хотя она была глупой, ведь я тоже теперь числюсь гражданином великой Страны Советов, не так ли?
Её родители переехали в Ленинград ещё в 2006 году, когда Наташа закончила институт, совершив выгодный обмен — в Удомле, откуда они родом, начинался строительный бум (Калининскую АЭС расширяли и модернизировали, и туда по комсомольскому призыву рванули молодые кадры изо всех уголков громадной державы), и отец умудрился как-то хитро выменять удомельскую четырёхкомнатную на "двушку" в Купчино. Размен был выгоден, тем более, что ему предложили какую-то неплохую должность на ЛАЭС, откуда он, впрочем, скоро ушёл.
— Надоело на станциях корячиться, понимаешь? Взяли вот кредит в Промышленном Банке, под залог квартиры, и автосервис открыл. А что, хорошее дело. И клиентов полно — у нас тут в радиусе пяти километров ни одной шиномонтажки нету, не то что СТО. Расплатились быстро, за полгода. А потом и Света ушла из своей бухгалтерии, и на меня теперь работает. Всё хорошо — и он чмокнул мою будущую тёщу в макушку.
— Расул, а у тебя какие планы? Слухи ходят, вы свой суперпроект закончили… — и он осёкся — прости, понимаю. Девчонки, вы меня не слышали. Давайте чаю лучше ахнем — Валерий как-то мелко засуетился…
Наташа усмехнулась мне, и ленивым движением откусила печенье. Что ж, ей было не привыкать жить под колпаком постоянной секретности, как и мне, впрочем. Да и моему двойнику тоже. А вот старшее поколение до сих пор испытывало страх перед всемогущими спецслужбами Страны Советов. И надо сказать, совершенно заслуженный. Широко разрекламированные голливудскими и отечественными боевиками вездесущесть, всемогущество и всеведение Кей-Джи-Би и ГРУ делали своё дело. Кстати, наши боевики были не так уж и плохи, особенно выпущенные в последнее время. Например, шикарно, гениально снятый на "Арменнаучфильме" "Воплощение". Самое удивительное, что в моём мире, это был лидер новогоднего проката "Аватар". Сюжеты были очень и очень похожи. И даже использованные технологии были идентичными, разве что советская версия несколько проигрывала в зрелищности, зато брала своё глубиной и проработкой сюжета…
Снег валил громадными хлопьями и тут же исчезал за стеклом автомобиля. Наташу я оставил дома, и решил проехаться по Ленинграду. Мой двойник любил делать точно так же, и поэтому моё желание не вызвало непонимания. Тем более, что по Пятому каналу показывали свежий сезон "Доктора Хауса" (да-да, доктор Хаус был и тут!), а Наташа не могла пропустить своего любимого Хью Лори. Я мчался по Западному скоростному диаметру, и не мог налюбоваться городом. Ленинград тут разросся до совершенно неприличных размеров — поглотив Колпино, а на севере дотянувшись почти до Сестрорецка. Как сообщала БСЭ, в Ленинграде постоянно проживало до девяти миллионов человек, а вся Ленинградская агломерация с городами-спутниками была крупнейшей в Европе, ненамного обгоняя даже Стамбульскую и Московскую агломерации. Вообще, Москва понемногу теряла свою значимость как культурного, промышленного, финансового и научного центра страны. Несколько крупнейших институтов даже переехали кто в Свердловск, кто в Новосибирск. Например, Курчатовский институт по непонятным причинам перевели в Плесецк, и теперь физики соседствовали с вторым по величине космодромом страны. Москва постепенно уменьшалась в размерах, несмотря на это, оставаясь ещё крупнейшим городом страны, с населением в одиннадцать миллионов.
Кстати, о космодромах. СССР имел самое большое количество стартовых площадок в мире — легендарный Байконур, с которого взлетала команда Мережко, Плесецк, Восточный, и самый лучший, самый большой, самый современный, самый охраняемый заморский космодром в Сомали. Именно там. На Африканском Роге, были идеальные условия для запуска ракет, и оттуда почти ежедневно стартовали тяжёлые ракеты — они везли грузы на орбитальные боевые и научно-исследовательские станции, в лунный НовоЛенинград, и на марсианский Гагаринск. Для того, чтобы удержать за собой Сомали, Союзу пришлось долго и кроваво воевать, одной рукой отбиваясь от западных СМИ, а второй — наводя железный порядок в измождённой войной стране. Но к концу столетия Сомали окончательно перешло под мандат СССР, выданный ему вполне официально, в ООН (то, что для этого МИДу пришлось перенести несколько полноценных дипломатических войн, мало кто догадывался). И тут развернулось строительство, равного которому не видывал мир — за месяц был с нуля создан громадный аэропорт, и туда стали бесконечным потоком прибывать тяжёлые "Русланы", и сверхтяжёлые "Мрии", были протянуты железнодорожные ветки к новенькому, с иголочки, порту, куда потянулись бесконечные нитки морских караванов — со стройматериалами, техникой, армией и — людьми.
БАМ, Беломорканал, великие стройки сталинской Индустриализации — всё это померкло перед циклопическим размахом стройки Африканского Космодрома. В конце концов, это фактически было первым настоящим заморским владением великой империи, и ударить в грязь лицом перед старыми врагами было никак нельзя. В считанные сроки были построены три города-спутника: Циолковск, Бериевск и Леоновград, каждый на десять тысяч человек — со школами, больницами, детскими садами, военными частями и даже тюрьмами — советская держава приходила в Сомали всерьёз и надолго. Почему так много? Так ведь крупнейший космодром, с которого первая держава мира начинает космическую экспансию, и не должен требовать меньше народу.
Для того, чтобы поддерживать мир в регионе, Союзу по-настоящему потребовались наконец-то ударные авианесущие группировки. Не ради какого-то там паритета с американцами, нет — ради защиты своей территории, своих граждан и своего имущества. И николаевские верфи дали требуемое — два громадных атомных авианосца, систершипы "Варяга", периодически сменяясь, несли дежурство в Красном Море и Индийском океане.
Итак, суббота. Момент истины. Если я сегодня обведу вокруг носа своё начальство — значит, я окончательно акклиматизировался здесь. Я даже не спал толком, извертелся весь, и уснул в начале пятого. Наташа сладко сопела носом, уткнувшись в подушку. Я тихонько чмокнул её в макушку, и аккуратно пробрался к шкафу. У нас тут есть только один костюм? Нда, похоже на меня. Ладно, и это убожество сойдёт. Не "Армани", конечно, хотя откуда простому советскому инженеру на "Армани" заработать? За окном вовсю звенела январская капель, и на пронзительно-голубом, как Анютины глазки небе, ярко светило солнце.