Зазвенел телефон внутренней связи. Протянув руку, смуглость кожи которой подчеркивал белоснежный рукав халата, плотный лощеный мужчина приложил ухо к трубке:
- Майор Кантария.
На его лобастой голове просвечивала плешь, губы прикрывали рыжеватые усы. Сразу чувствовалось, что он не грузин, а мегрел.
- Есть, товарищ полковник. - Дослушав до конца, он отключился и посмотрел на сидевшую перед экраном монитора, не старую еще женщину: - Зоя Павловна, я к шефу. - Он ухмыльнулся и быстро снял халат. - Продолжайте без меня, пощупайте еще разок этого циркача, как он работает на уровне эфирного поля. Будет филонить, оставим его без сладкого...
"Для меня нет тебя прекрасней, но ловлю я твой взгляд напрасно..." Кантария вышел из бокса и двинулся вдоль длинного, ярко освещенного коридора. Пройдя через просматриваемый телекамерами тамбур, он уперся в массивную стальную дверь, надавил кнопки кода и, очутившись в кабине лифта, вставил личный ключ в прорезь замка. Когда зажегся зеленый огонек, он выбрал нужный этаж и, зная, что за ним сейчас наблюдают из Центральной, с непроницаемым выражением лица двинулся наверх. Скоро лифт остановился, створки рокочуще раздались в стороны, и Кантария подошел к турникету, рядом с которым скучали двое комитетских прапорщиков. Предъявив пропуск, он миновал зимний сад с фонтаном и вскоре очутился в уютном предбаннике, где размещалась за компьютером неприступная дива.
- Здравствуйте, Зиночка.
- Здравствуйте, Тенгиз. - Она чуть скривила в Улыбке пухлогубый рот и нажала кнопку селектора. - Валерий Анатольевич, к вам майор Кантария.
Щелкнул блокиратор бронированной двери, и Кантария очутился внутри.
- Разрешите, товарищ полковник?
- Располагайтесь, Тенгиз Русланович. - Хозяин кабинета кивнул и властно указал на место за столом, где уже собрались начальники всех прочих институтских отделов. - И больше не опаздывайте.
Тут же был и зам по науке. Неизвестно, как у других, а у майора он вызывал стойкое чувство отвращения. Возможно, из-за своей вечной небритости и коротких волосатых пальцев, все время елозящих по краю стола. Однако нельзя было не признать, что главный подручный шефа явно не дурак, к тому же с отлично подвешенным языком...
Речь шла о давно уже разрабатываемом объекте "Ш" - аспиранте Юрии Федоровиче Титове. За свои неполные двадцать девять лет он успел немало: получил вышку по статье 102 УК, сбежал, ухлопав конвойных, из зала суда, а теперь реально контролировал все криминальные структуры города. Палец зама нажал на кнопку пульта, и на экране появилось изображение стройного сухощавого человека с приятным, несколько узкоглазым лицом. Он не спеша вышел из ресторанных дверей, затем на секунду замер, будто к чему-то прислушиваясь, и тут же жутким по силе ударом снес полчерепа стоявшему неподалеку плотному мужчине с цепким, пронизывающим взглядом.
Спутник погибшего с похвальной быстротой выхватил из подмышечной кобуры ствол и, крикнув, судя по движению губ: "Стоять, руки на затылок!" - вдруг медленно упер дуло себе в лоб и надавил на спуск. Камера крупным планом показала лицо Титова, всматривающегося тяжелым взглядом в глаза самоубийце. В следующее мгновение он улыбнулся, причем настолько зловеще, что всем невольно стало не по себе...
Экран потемнел, однако ненадолго. Вскоре на нем опять появился Титов, он стоял на коленях с поднятыми руками на лестничной клетке. Двое крепких мужчин держали его на мушке, третий готовился уложить аспиранта лицом вниз и надеть наручники. Внезапно лица обоих стрелков перекосила гримаса, и они синхронно выстрелили друг другу в голову. В ту же секунду рука Титова с чудовищной силой вонзилась третьему в живот, на экране появились смазанные красные капли, кадр перекосился, мелькнуло оскаленное лицо аспиранта, и изображение пропало.
- Оператору он вырвал горло, - раздался голос зама по науке. - Совершенно очевидно наличие у объекта "Ш" исключительно сильной способности к внушению и определенного телепатического дара, а также возможности управлять своей энергетикой на уровне эфирного поля. - Он замолчал, кашлянул и пригладил пушистость на лысом черепе. - Вот информация в общих чертах.
- Спасибо, Григорий Павлович, вполне исчерпывающе. - Очкастый полковник сдержанно кивнул, выдержал паузу и продолжил: - Принято решение поставить способности объекта "Ш" на службу родине. Формально он вне закона, тут, как говорится, все средства хороши, то есть я хотел сказать, что цель в данном случае оправдывает средства. Главное, чтобы был реальный практический результат. Я понятно выразился?
Лица присутствующих были, как обычно, бесстрастны, и начальство подвело итог:
- Все соображения прошу в рабочем порядке не позднее послезавтра обсудить с Григорием Павловичем. - Полковник закурил и особым образом посмотрел на зама по науке. - Все, спасибо.
Уже в коридоре майор Кантария услышал мерзкий голос, от которого его передернуло:
- Тенгиз Русланович, подождите. - Зам по науке приблизился к нему и заглянул в глаза. - Мне показалось, что у вас уже имеются какие-то конкретные соображения, я не ошибаюсь? Думаю, нам есть о чем поговорить.
Стараясь скрыть изумление, Кантария двинулся за начальником - он знал, что тот "видит", но не подозревал, что до такой степени. Вот сволочь! Они вошли в кабину лифта, спустились на пару этажей и попали в уютное, но удивительно грязное лежбище зама по науке. Секретарши у него не было, на стене вместо календаря был приколот портрет Нострадамуса, в клетке весело заливалась пара канареек, а из красного угла по-доброму щурился запечатленный в чугуне Ильич.
Они сели. Один - раскованно, по-хозяйски, другой - не сгибая спины, на краешек стула.
- Ну-с, я весь внимание. - Волосатая лапа зама подперла плохо выбритую щеку, и на майора уставились немигающие, слегка косящие глаза. - Излагайте, излагайте.
В гляделки с начальством Кантария играть не стал, осторожно поерзав на стуле, он коротко вздохнул:
- Понимаете, этот аспирант существует не сам по себе, а в связи с определенным энергетическим центром, эгрегором то есть. Тот подпитывает его, дает определенные возможности, Титов же в свою очередь осуществляет обратную связь - заряжает эгрегор своей активностью на всех планах...
- Мне вообще-то известно, что такое эгрегор, молодой человек, нетерпеливо прервал его заместитель. - Давайте по существу, время дорого. По крайней мере, мое.
Кантария с ненавистью глянул на профессорско-полковничью лысину, но остался в рамках.
- Так вот, если максимально ослабить влияние родного эгрегора, ну хотя бы путем энергетического вихря, и сразу же подключить сознание Титова к информационному полю нашего "черного отдела", то особо строптивиться он не будет. Ну, может быть, крыша у него слегка поедет, так ведь он все равно вне закона. - Майор замолчал и облизнул пересохшие губы. - Количество операторов, медитационный режим, все рабочие моменты можно уточнить. Это уже вопрос технический.
- Ладно, - зам неожиданно встал из-за стола, - диктум фактум, то есть, как говорили латиняне, сказано - сделано. Завтра утром жду от вас конкретику. Завтра утром...
И совершенно неожиданно для Кантарии похлопал его по плечу своей короткопалой лапой.
Утром Маша нежно поцеловала майора в губы.
- И все-то вы врете, больной, умирающие так не трахаются!
Сарычев улыбнулся. Ночью они действительно спали мало - как только тахта выдержала! И было им по-настоящему хорошо, как это бывает, когда женщина хочет, а мужчина может...
Часам к двенадцати пополудни Александр Степанович все же выбрался из койки и направился к себе, чтобы накормить хищников. Открыв дверь, он обнаружил, что держатся они молодцом - Лумумба задумчиво раскачивался на занавеске, а его "белый" брат сусликом стоял на задних лапах и пытался ухватить товарища розовой пастью за хвост. Накормив зверей, майор их вычесал, обласкал и принялся готовиться к переезду. Были сборы недолги - засунуть в машину боксерский мешок, положить чемодан с барахлишком и - можно двигать к арендодателю Капу за обещанными ключами от квартиры, где Царила сейчас неземная скорбь: лишь слезы и звучали прощальные, несколько занудные речи. Расстались на щемящей ноте, лучшими друзьями.
Выходные майор провел неплохо, очень даже, в Машиной обществе, а когда утром в понедельник она Ушла на службу, он достал куцый телефонный справочник с грозной надписью на обложке "Для служебного пользования" и для начала позвонил в Калининское ГАИ.
- Капитана Сысоева, - спросил он. Сарычеву ответили, что капитан Сысоев, которого он, честно говоря, и в глаза-то ни разу не видел, на выезде, и майор тут же набрал другой номер.
- Помощник дежурного старшина Кротов слушает, - лениво отозвались в трубке.
- Это капитан Сысоев, пашу на выезде. - Голос Сарычева был полон нахальства. - Подскажи, куда едем-то?
- В Анадырь, - без тени удивления отозвался помдеж, давно уже обнаруживший, что весь офицерский состав пропил мозги окончательно.
- Ну, будь здоров, - пожелал ему Сарычев и начал вращать телефонный диск по-новой.
- Здравствуйте, барышня. Из Анадыри. Беспокоит Калининское. Машинку установите, пожалуйста, - ласково пропел он и назвал номер черного "мерса-купе".
- Минуту. - В трубке было слышно, как ноготки забегали по клавишам клавиатуры, потом компьютер противно пискнул, и барышня с удивлением отозвалась: - Номер в банке данных отсутствует.
- Спасибо, милая, - тоже удивился Сарычев, несколько обескураженно хмыкнул и медленно положил трубку. - Ну и ни хрена ж себе! - буркнул в усы, покачал головой и пошел завтракать тем, что осталось от праздничного стола.
Подкрепившись салатом, разогретой на сковородке бастурмой и крепким чаем, он не спеша пробил нору депутата Цыплакова и пошел греть машину, решив взглянуть на него лично.
Народный избранник окопался в самом начале Невского. Парковка там была запрещена, потому, остановившись чуть ли не за полкилометра, Сарычев ножками добрался до величественной мраморной лестницы, ведущей к дубовым дверям с надписью: "Представительство депутата государственной думы Алексея Михайловича Цыплакова".
Внутри майору первым делом бросился в глаза огромный предвыборный плакат, красочно запечатлевший выразителя сокровенных народных чаяний. Алексей Михайлович Цыплаков взметнулся на нем в полный рост, одетый в скромный трехкилобаксовый костюмчик от Армани, а поверх его головы было крупно начертано красным: "Боль народная - в сердце моем".
"Представительно смотрится, гад, ничего не скажешь", - в меру восхитился майор, устроился на шатком стуле, вздохнул и огляделся.
Сидел он замыкающим в огромной очереди, состоящей в основном из людей пожилых, взволнованных, горестно перебирающих в руках какие-то бумажонки. Впереди, там, где ярко светили галогеновые лампы, стоял письменный стол, за которым зевала скучающая барышня, а напротив нее, рядом с массивной дверью, облагороженной бронзовой табличкой "А. М. Цыплаков, депутат Госдумы", два здоровенных, стриженных под ежик детины сверлили приближавшихся профессионально тяжелым, неласковым взглядом. Дело у народного чаятеля было поставлено как надо...
Александр Степанович пропарился в очереди уже часа два, когда в коридоре раздался громкий, привыкший говорить много баритон, и, ласково улыбаясь своим избирателям, Алексей Михайлович в сопровождении молодцов вышел на улицу.