Шторм открыл глаза, и перекатился на бок.
— Вернусь в Ганарию. Ферму куплю, буду лошадей разводить…
— Не, а я здесь, в Ромнии останусь, — мечтательно протянул Ройко. — Куплю домишко в городе, в богатом квартале, может, дело себе найду не совсем незаконное.
— Не совсем незаконное? Привычка — вторая натура, — усмехнулся Одноглазый, извлекая из сумки хлеб и солонину.
Ройко разлил чай по кружкам, мы перекусили и отдохнули. Идти дальше не хотелось даже мне. Здесь было тепло, уютно и безопасно, а впереди нас ждали ловушки, засады и, может быть, смерть. С такими прогнозами на будущее торопиться совсем не хотелось. Но Шторм скомандовал подъём, лагерь собрали и снова отправились в путь.
Туннель то расширялся, то сужался, иногда приходилось ползти на четвереньках. Казалось, стоит чуть пошевелиться, толкнуть камень — и гора обрушится, подмяв наши тела под себя. Холодные камни больно впивались в ладони, несмотря на перчатки.
Неожиданно в конце хода появился свет. Тусклое голубоватое свечение было едва заметным в пламени факелов, но чем ближе мы подходили к его источнику, тем ярче оно становилось. Луна на поверхности не могла светить так ярко, значит, мы вышли не на поверхность. Шторм затушил свой факел — больше в пламеннике не было нужды. Остальные последовали его примеру.
Ход закончился. Мы вышли к обрыву — а внизу раскинулся старинный замок, словно сотворённый стеклодувом-великаном. Стены сооружения чуть подсвечивали, разгоняя темноту. Тёмные каменные своды пещеры терялись где-то вдалеке.
Шторм закрепил верёвку, и отряд начал аккуратно спускаться вниз. Отсюда замок выглядел ещё внушительнее. Крепостная стена высотой аршинов в десять нависала над головой, вглядываясь пустыми бойницами в темноту пещеры. Полукруглые башни у ворот, сделанных из тонкого льда, блестели ледяными крышами. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть блоки, из которых всё это было построено. В каждом кирпиче, казалось, был замурован светлячок, потому что свечение шло откуда-то изнутри, но источник разглядеть не удавалось. Я даже протянула руку, чтобы прикоснуться к ледяному брикету, но Ройко схватил меня за плечо.
— Лезвие, ты что, про ловушки не слышала?
— Какие тут могут быть ловушки, с ума сошел? — усмехнулась я, и отвернулась. От резкого движения камень под моей ногой шевельнулся, и я начала падать прямо под стену. Ройко кинулся вперёд, в попытке подхватить меня. Из под земли, с протяжным скрипом, вырвались острые ледяные шипы.
Если бы я стояла на полшага дальше от стены, мы бы уцелели оба, но расстояние в один локоть решило всё. Несколько кольев проткнули парня насквозь. Кровь брызнула в стороны, испачкала красными разводами ледяную стену и мою кожанку. Ройко дёрнулся, словно не понимая, что с ним произошло, и замер — уже навсегда. Кровь из раны на голове заливала светлые кудри и соболий мех на куртке.
Я, словно в полусне, освободилась от его рук, всё ещё сжимающих мою талию. Колья исчезли так же мгновенно, как и появились. Тело, будто большая кукла, осело на камни, всё ещё разбрызгивая кровь.
Первым очнулся Шторм. Он осторожно, стараясь не наступить в лужицы или на ловушку, подошел к распростертому Ройко. Остальные молчали, да и что тут можно было сказать?
Я присела на холодный камень и обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Казалось, что в помещении резко похолодало — или на меня так подействовало холодное дыхание смерти? Нас с ней разделял один шаг. Один шаг, который не сделала я, но сделал Ройко.
Моя жизнь никогда не было особенно спокойной. Я много лет жила на острие ножа, видела как погибают люди, к которым я привязывалась, и даже иногда думала о собственной смерти. Но я не могу позволить себе умереть! Только не сейчас, когда я так близка к цели. Макошь великая, Старшая пряха, огради и защити!
Шторм оттащил то, что осталось от Ройко, в сторону и принялся изучать механизм ловушки. Камешки, брошенные им к стене, оживляли скрытые где-то в земле ледяные стержни. Колья выскакивали вверх, поблёскивая в голубом свечении. Часть шипов была вымазана кровью. Багровые капли скользили по гладкой ледяной поверхности.
Монах отёр лицо Ройко, достал из складок рясы крохотную фляжку, окунул в неё палец и нарисовал на бледных щеках умершего погребальные узоры. В Кулаке возможность проводить соратников в последний путь по всем правилам выдавалась не часто, но сейчас всё было иначе.
Подчиняясь невысказанной просьбе, мы подошли ближе и встали кругом. Монах, чуть слышно, начал читать молитву. Постукивали янтарные чётки. В голове крутились какие то странные обрывки мыслей и ощущений.
Ройко, спрашивающий меня о Шторме.
Ройко, поющий старинные баллады у костра.
Ройко, объясняющий мне, как аккуратно срезать кошелёк с пояса зазевавшегося горожанина.
Тело, лежащее сейчас у моих ног — это не Ройко. Непохожа эта бледная маска с обескровленными губами и синими разводами у бровей на парня, которого я знала и помнила.
Вердо и Монах переглянулись. Погребальный костёр собрать было не из чего, поэтому маг прочёл заклинание, священнослужитель полил пропитанную кровью куртку тёмно коричневой жидкостью, и тело Ройко вспыхнуло сотнями огней, мгновенно превращаясь в пепел.
Нас стало меньше. Теперь всех охотников за сокровищами можно было пересчитать по пальцам одной руки.
Первым заговорил Шторм.
— Вердо, чувствуешь магию?
Маг помолчал, закрыл глаза, словно просматривая окружающее пространство внутренним зрением, и ответил:
— Очень много магии. Старой. Забытой. Она спит, но проснётся.
Шторм кивнул и снова углубился в изучение ловушки. Через некоторое время к нему присоединился Вердо. Я ничем не могла помочь, поэтому сочла за лучшее просто не вмешиваться. В повседневной жизни мне не часто приходилось сталкиваться с магией. Раньше, говорят, заклинания использовали чуть ли не на каждом шагу, но постепенно колдовство уходило из нашего мира. Почему это случилось, до сих пор никто точно не знает — может быть, виноваты маги, которые так рьяно оберегали секреты друг от друга, что уносили их с собой в могилу; или правители, остерегавшиеся сильных волшебников и поэтому уничтожавшие тех, до кого могли добраться.
Тихий стук привлёк моё внимание. Вердо прочёл какое-то заклинание, и на земле, у стены, на уровне колена возникли светящиеся красноватые нити. Шторм бросал камешки, и если камень не касался линий, ловушка не срабатывала.
— А чего с воротами делать будем? — поинтересовался Одноглазый.
— Это просто лёд. Не такой, как в стенах. Растопим.
Вердо выставил вперёд руки и прошептал что-то. Столп огня вырвался из его ладоней и коснулся ледяных врат. Языки пламени начали свой танец на плачущем льду. Прозрачные капли катились вниз и падали на каменную землю. Но там, где огонь касался ледяной, светящейся арки, он не оставлял ни малейшего следа. Похоже, лёд, заморозивший проход был обычным, чего нельзя сказать о блоках, из которых построена вся крепость.
Поток огня иссяк, а в воротах появилась круглая дыра, за которой просматривался четырёхугольный донжон. Замок действительно был очень старым, так крепостей давно не строили.
Первым пошел Шторм. Он аккуратно перешагивал через красные линии, и я старалась запомнить каждое движение, чтобы потом повторить. За Штормом последовал Вердо, затем я, Монах и Одноглазый. Мы аккуратно пролезли в дыру и оказались в большом дворе, но, помня о том, что случилось с Ройко, никто не бросился исследовать пространство. Маг снова сосредоточился, изучая новую территорию. Я с нетерпением ждала его слов, чувствуя, как кровь начинает бежать по венам всё быстрее. Сокровища были совсем рядом.
Весь двор был залит светящимся льдом. Огромные стены изнутри оказались резными. В полукруглых нишах стояли прозрачные статуи воинов в дивных одеждах, с короткими мечами или луками в руках. До входа в донжон было саженей тридцать, но прямо перед дверями сидели два ледяных волка, и сдавалось мне, что сидели они там не просто так.
— Я не знаю такой магии, — проговорил Вердо и замолчал. Лицо его снова приняло привычное беспристрастное выражение.
Шторм достал из кармана камешек и кинул его на середину двора. Голыш со стуком упал на лёд. Все замерли. Ничего не случилось. Из ледяного пола не выскочили острые шипы, над головами не засвистели стрелы, никто не кинулся на нас с мечами. Шторм кинул ещё один камень — совсем рядом с волками. Никакой реакции не последовало. Следующий камешек ударился о ледяную щёку застывшего воина в звериной шкуре. Было очень тихо, словно все, как по команде, задержали дыхание.
Прошло несколько секунд. Никто не издал ни звука, в крепости было всё также тихо.
— Идём! — шепотом скомандовал Шторм, и мы двинулись вперёд, постоянно оглядываясь. Я старалась удержать в поле зрения как можно больше. Вдруг сейчас сверху свалится огромный камень, или пол провалится под ногами?
Мы пересекли открытое пространство и подошли к дверям почти вплотную. Маг и ганарец рассматривали двери. Я позволила себе чуть расслабиться, когда моё внимание привлёк странный звук, похожий на дыхание. Я повернулась, уже заранее зная, что увижу — светящиеся белые глаза, уставившиеся прямо на меня. Волк ощерился, я нащупала на поясе рукоятку ножа. Резко похолодало, с моих губ сорвалось облако пара. Боковым зрением я видела, как оживают ледяные воины; холодный воздух постепенно наполнялся звуками — топотом ног и звоном ледяных доспехов. Кровь бежала по жилам всё быстрее, предчувствуя настоящую схватку.
Первый волк прыгнул — и в воздухе напоролся на арбалетную стрелу Шторма. Зверь зарычал и снова кинулся в атаку. Одноглазый схлестнулся с ледяным варваром, Вердо читал заклинания. Монах отмахивался огромной дубиной от наступающих воинов. Ледяные осколки разлетались в разные стороны. Я почувствовала боль в щеке — отколовшийся кусочек ледяного шлема воткнулся мне в скулу. Стараясь не сводить взгляда с волка, я чуть повернулась, выбирая позицию поудобнее. Скорость реакции зверя быстрее человеческой, но я должна была опередить его любой ценой. На выдохе выбросила руку с ножом вперёд и тут же перекатилась вправо, вытаскивая следующее лезвие. Шторм и другой зверь кружили по двору. Вот уж у кого нечеловеческая реакция! Куда уж волкам…
Посох Монаха со свистом опустился на голову ледяной статуи, и та разлетелась на мелкие кусочки. Вердо поливал ожившие изваяния пламенем. Огромные кулаки Одноглазого стали кроваво-красными и оставляли на противниках алые разводы — его дубину кто-то выбил из рук, она валялась в нескольких шагах от меня. Осколков на ледяном настиле становилось всё больше, но количество противников не уменьшалось.
— Попробуйте открыть ворота! — крикнул Шторм, не сводя глаз с покрытого ледяной шерстью противника.
Я метнула ещё один нож, и ещё один. Волк зарычал от боли и снова кинулся ко мне. Я оттолкнулась от земли и перекувырнулась через голову, в полёте посылая во врага ещё несколько ножей. Один из них угодил зверю в лоб, лёд затрещал, и прозрачная голова разлетелась на куски. Перекатившись по земле, я подобрала лезвия и бросилась к дверям.
— Где-то там должен быть рычаг! — снова прокричал Шторм, продолжая бой. Осколки ледяного волка лежали у его ног, но ганарец уже схватился с ледяной женщиной в блестящей кирасе. Я шарила по стене в поисках чего-нибудь, похожего на рычаг. Рядом с моей головой звякнула и разбилась на осколки ледяная стрела, но я только вжала голову в плечи. Стена была совершенно пустой. Выругавшись, я переключилась на постаменты волков, стараясь уворачиваться от стрел и ледяных обломков. На правой подставке, в самом низу, нащупала выступающий кирпич и, мысленно обратившись к Макоши с просьбой оставить меня в живых, нажала на выдающийся блок. Двери распахнулись. Я юркнула внутрь, размышляя, стоит ли тратить ножи сейчас или оставить их до лучших времён. Остальные тоже начали отступать внутрь донжона. Шторм и Одноглазый сомкнули двери, которые тут же намертво захлопнулись — к добру или к худу, мы оказались отрезанными от ледяной армии Марены.
Стараясь не совершать лишних движений, мы остановились у дверей, чтобы отдышаться. Монах перевязал разбитые руки Одноглазого, я отёрла кровь с лица и осмотрелась. Наш отряд оказался в небольшом ледяном коридоре с потолком в полторы сажени. Стены были собраны из все тех же ледяных блоков, а из пола на меня смотрело моё собственное лицо — ровная, гладкая поверхность отражала нас, словно зеркало.
— Все готовы? — спросил Шторм, засунул кинжал за голенище сапога и вопросительно уставился на Вердо.