— А с тех пор ни че не изменилось, — перебил Карен и обратился к однокурснику, — ну, как, сократилась область поиска? Еще я запомнил насчет пенсионного удостоверения.
— Ну, это я к параметру «возраст» отношу, — сказал Влад, — что-нибудь еще есть?
— Самое главное, — ответил водитель, — эта тетка работает… или работала где-то вдоль восьмого маршрута. В районе… щас, вспомню… спорткомплекса «Молния», откуда она и села на автобус.
— Знаю я «Молнию»! — оживился Карен, — я туда на бокс ходил.
— Вот, наверное, оттуда, где я тебя подобрал, — предположил водитель.
— Влад, — с умоляющим взглядом обратился к однокурснику Карен, — по-человечески прошу, найди эту ведьму. Я тут пару часов — а уже повеситься готов.
— Сделаю, что смогу, — пообещал Метумор.
* * *
Влад Метумор не любил людей. Это не означало, что он ненавидел и был озлоблен на весь род людской — нет, такого себе, наверное, не позволял даже Повелитель Темных Улиц. Но большинство людей, окружавших юного мага, раздражали его своей, вроде бы очевидной, бессмысленностью, суетливостью, мелочными интересами и столь же ничтожными желаниями. Причем, Влад не делал исключений не для кого — ни для своих родителей, ни даже для преподов-магов, вроде бы, коллег по цеху.
Весь Вандербург казался Метумору чем-то вроде гигантского муравейника или улья, где каждая особь даже не задумывается о том, что делает, а дело ее со стороны не имеет ни малейшей разумной подоплеки. Так, трата сил и времени. Увы, Владу и его, вроде бы натруженной, голове, оказались недоступны два умозаключения. Во-первых, какой бы ерундой не занимался каждый отдельный муравей, деятельность муравейника в целом, если не разумна, то, по крайней мере, целесообразна. Во-вторых, сам Метумор в масштабе города не особо выделялся на фоне других жителей-особей, а то, чем он занимался, также не имело особого смысла для большинства окружающих.
Если бы Влада Метумора спросили, что ему в этой жизни нравится, кроме заклинаний и магических устройств, он бы ответил не задумываясь, и назвал бы не близких (чисто формально) людей, не материальные ценности (в рамках привычного понимания), и, уж точно, не развлечения, по крайней мере, в традиционном смысле.
Кроме занятий магией, и, собственно, своего магического мастерства, что он взращивал, холил и лелеял с детства, Влад любил… свой компьютер. Персоналку, занимавшую большую часть его рабочего стола. Правильнее, конечно, было бы назвать это отношение взаимопониманием. Ибо в свое время Метумор не мог не заметить аналогию между виртуальным миром и своим занятием.
Магия основана на заклинаниях, а любая операция на компьютере — на процедурах, функциях, командах и параметрах, а в более общем смысле, на кодовых комбинациях. По большому счету — на тех же заклинаниях, отличающиеся только объектом своего действия. Вместо предметов материального мира — файлы и массивы данных.
Настоящим программистом Влад Метумор, конечно, не стал, поскольку не хотел и, как ни странно, не мог. Время было упущено, ибо бездарно поставленное в школе преподавание информатики послужило причиной для помещения этого предмета в категорию «всех остальных». Кроме того, настоящие, с большой буквы, Программисты изучали свое искусство с детства, как и Влад — свое, и о совмещении не могло быть и речи. Всем известно, чем заканчивается погоня за двумя зайцами. Поэтому, до поступления на магфак, Метумор мог разве что включить компьютер без посторонней помощи.
Правда, уже в первом семестре, когда понадобилось хотя бы курсовик написать, студент-маг быстро с ним разобрался. А дальше — обработка результатов лабораторных работ, расчетные задачки, довольно сложные… Это только работяга без высшего образования или житель дальней деревни сводит магию к внешним спецэффектам, вроде летающей посуды или молний при ясном небе.
Конечно, для старшего поколения магов технические достижения сродни мякишу для беззубых или инвалидной коляски. Они застали компьютеры еще монстрами, занимающими целые этажи, и привыкли рассчитывать лишь на свою голову и (в меньшей степени) руки. А вот молодому волшебнику типа Влада Метумора, чем дальше, тем больше требовался этот «чудо-агрегат», как называл вычислительную технику декан магфака.
По этой причине Влад привык обращаться за помощью к компьютеру, когда в делах наступал мертвый затык. Не стал исключением и этот случай.
Оставив несчастный проклятый автобус у подъезда, он вернулся в квартиру, и, не включая даже света, засел за комп. Сна, за который он отчаянно боролся совсем недавно, и след простыл, а впереди, кажущейся неприступной, крепостью, выросла Задача — достаточно интересная, достаточно сложная и достаточно нужная. Другими словами, не лучше и не хуже других. И, соответственно, она требовала Решения. Чем раньше, тем лучше.
Раз — и Метумор, с помощью карты Вандербурга, выяснил, что в районе спорткомплекса «Молния» расположено целых две общеобразовательных школы, а также одна художественная. Художественную Влад отбраковал сразу, ибо основана она была пять лет назад, а учителя в ней сплошь молодые.
Два — и в двух отдельных окошках на экране вырисовались сайты каждой из школ. Сайтами в полном смысле слова их назвать было нельзя — так, скорее, странички, вроде тех, что по шаблонам создаются любителями сетевого общения на ресурсах типа «Друзей» или «Тусовки». Но, если угодно, сайт так сайт. Во всяком случае, Влад не без оснований рассчитывал найти на них большую часть необходимых сведений.
Три — и на экран выведены списки преподавательского состава обеих школ. Тут у Влада появилась причина погрустнеть, ибо возраст учителей в обоих школах не превышал шестидесяти двух лет. Неужто искомый объект больше не работает? Вполне вероятно, если учесть, что еще тогда, свыше десятилетия назад, склочная ведьма номинально была на пенсии.
Метумор хотел уже закрыть оба сайта, поняв, что там ловить нечего, но дрогнувшая рука промахнулась, и курсор угодил на ссылку с претенциозным названием «наши достижения». Любая, самое задрипанное учебное заведение, где готовят рабочих для фабрик и полей, имеет на своей страничке такую графу. Приятно напомнить — не посетителям, коих с гулькин нос, а себе любимым, что даже в такой дыре, где ты работаешь или учишься, кто-то десять лет назад выиграл… ну, скажем, соревнования по настольному теннису среди других таких же заведений. Но внимание Влада привлекли вовсе не спортивные или учебные достижения, коих на этом сайте был далеко не короткий список. Привлекло то, с чего этот вышеупомянутый список начинался. Вернее сказать, с кого.
Маргарита Нориксен. Свыше сорока лет педагогической работы, из которых двадцать — в качестве директора школы. Дважды учитель года. Возраст, судя по году рождения — около семидесяти двух лет. И лицо — надменное, холодное, без тени улыбки, да, к тому же, широкое. С трудом помещалось в снимок.
Не веря своей удаче, Влад закачал фотографию в телефон и отослал Карену с сопроводительной фразой: «покажи пассажирам, может, узнают». Ответ пришел через пять минут и был предельно обнадеживающим: «узнали, это она». И не один, не два, и даже не три — целых пять восклицательных знаков на конце.
Воодушевленный еще больше, Метумор перешел ко второму этапу поисков. Поскольку Нориксен отправилась на заслуженный отдых одиннадцать лет назад, искать ее по линии школы не имело смысла. За это время некоторые люди успевали сменить место жительства и не раз. Чтобы умереть, такого срока тоже было достаточно. И, потому, для дальнейших поисков, Влад обратился к более надежному источнику — базе данных Службы Магического Контроля. Ее Метумор скачал пару месяцев назад с «темного», в смысле, нелегального, сайта, назло любому режиму секретности.
В тот день, начав знакомство с базой, Влад первым делом нашел в ней себя и похихикал над заключением по своему досье. «Начинающий волшебник; прилежен, благонадежен, общественно безопасен». Как говориться, компетентным органам просьба не беспокоиться.
Досье на Маргариту Нориксен было побогаче. Потомственная колдунья-самородок, из тех, кто не грызет гранит магической науки за партой, а получает чародейские способности от рождения — по наследству, например. В роду Нориксен, согласно досье, эти способности передавались по женской линии.
Среди факторов общественной опасности называлась слабая управляемость наследственного магического дара. Проще говоря, колдун-самоучка не всегда способен отвечать за свои действия. В отличие от волшебников-профессионалов, магическое воздействие, совершаемое колдуном-самородком управляется не четко сформулированной мыслью или их последовательностью, а подсознательно, через эмоции и скрытые желания. По этой причине самородная магия лишена прикладной составляющей и несет опасность как для колдуна, так и для окружающих его людей.
Такие колдуны часто имеют проблемы с психикой и в отношениях с окружающими. Но, в случае с Нориксен, заключение было предельно оптимистичным. Взяв подписку о неприменении своего дара и сделав скидку на мирный и общественно полезный характер деятельности, «инквизиторы» Вандербурга применили к колдунье мягкий режим учета. Применили — да и забыли о ее существовании.
«Условно- безопасна для общества, — гласила формулировка, — степень потенциальной опасности: ниже среднего».
Влад поневоле расхохотался прямо перед экраном компьютера. В очередной раз он понял, что переоценил умственные способности работников СМК. Недооценить же их было трудно.
Адрес и номер телефона — не сотового, а обычного, домашнего, к досье прилагался. Влад переписал их на бумажку, которую прикрепил к монитору. Разумно рассудив, что утро вечера мудренее, он выключил комп и завалился спать — спокойно, с чувством ПОЧТИ выполненного долга.
* * *
Карен Терусян все-таки умудрился уснуть — на специально оккупированном для этой цели сидении. Проспал он немного, часов пять или шесть, но и этого, что называется, хватило на многое.
Например, на то, чтобы чувствовать себя как отсиженная нога — не столько больно, сколько дискомфортно в сочетании с невозможностью толком пошевелиться. Еще этих нескольких часов с лихвой хватило, чтобы получить целый комплекс ощущений под вывеской: «вчера было весело».
Башка словно налилась свинцом, во рту, наверное, было хуже, чем в логове хтоников, лоб покрылся испариной, а все, что вчера было съедено, но не успело перевариться, готово было рвануть на свободу. Еще в комплект входили красные глаза и помятое лицо, о чем Карен не знал, ввиду отсутствия поблизости зеркала.
А вот на восстановление «новой» туфли Терусяна, мгновенно превращенной в старую дерюгу, этой ночи почему-то не хватило. И на разбитое стекло — тоже. Дыра, хоть и поменьше размерами, все еще «украшала» дверцу автобуса.
Стефан сидел на водительском месте, разглядывая какую-то старую газету. Услышав шуршание шагов Карена, он обернулся, и студент чуть не отшатнулся, увидев его лицо — изможденное, старое, каким оно не было еще вчера. Лицо человека, годами пахавшего без перерыва.
— Понимаю, краше в гроб кладут, — усмехнулся водила, поймав испуганно-удивленный взгляд Карена, — но, уж поверь, пацан, ты выглядишь не лучше.
— Да, я в курсе, — буркнул Терусян, — кстати… вы че… спали?
— Угу. Впервые за четырнадцать лет мне было реально нечего делать. Вот я и вздремнул. Годами не хотел спать — просто, не хотел и все, а тут… Словно битой по башке получил, так отрубился. А когда проснулся, гляжу, уже светло, солнышко светит, народ мимо ходит. Дети пальцем показывают, не каждый же день в их дворе автобусы останавливаются. Один умник в очках и с портфелем заявил, что восьмого маршрута в Вандербурге — того. В смысле, нету. Седьмой есть, девятый есть, а восьмого — ни-ни.
— А вы?
— Ну, я у него так, вежливенько поинтересовался, как это так? Куда ж он деться мог? Ну, он, надулся важностью, как жаба…
— …из школьного живого уголка?
— А хоть бы и из уголка. Надулся и говорит, что лет десять назад была куча ДТП, все с участием «восьмерок» — автобусов, маршруток. Ну, признали этот маршрут потенциально опасным и закрыли.
— Ого! Нехилое проклятье! Я думал, оно только на этот автобус… Во, как скрико…срико…
— Срикошетило? — поправил Стефан.
— Во-во. Лучше бы туфель мой починило.
— И мое стекло… Странное дело. И со стеклом, которое, по идее, должно уже восстановиться. И со мной, который один раз баранку отпустил, прикорнул — и разбитым себя чувствую.