– Повозку остановите, пожалуйста… – едва слышно прошептала девушка, и тут же бросилась назад, к окошку, возле которого всё это время стоял Алёша – кулаки были сжаты…
Жар почти настиг повозку, и всё пытался сделать последний, сильнейший прыжок, чтобы Ярослав смог перескочить с его спины на заднюю подножку, однако охранники плотно окружили это место, и всё норовили зарубить их – Ярослав кричал им, чтобы не смели, что он не разбойник, но они слышали только обрывки слов, а если бы и слышали полностью – чтобы это дало? – ведь они почитали его, кто за разбойника, кто за колдуна, эту бурю им на погибель создавшего.
И тогда, не в силах уже дальше терпеть, мальчик приподнялся на шее бешено скачущего Жара, готовясь к прыжку, весь собрался, но в это самое время псу пришлось, спасаясь от очередного удара, резко метнуться в сторону, и в результате Ярослав не удержался, и был вывернут и сброшен, унесён вихревым потоком – вот он с невероятной скоростью закрутился, покатился, обо что–то сильно ударился, но всё ещё продолжал катиться, и, казалось ему, что он уже не Ярослав, но снежинка – закричал бешено:
– Оставь! Оставь! Выпусти!
….Спустя мгновенье он был уже на ногах; – покачиваясь в накатывающихся ударах ненастья, огляделся: едва можно было угадать, что – это самые окраины Дубграда: вокруг приземистых домишек уже наметены были громадные сугробы, и, казалось, пройдёт ещё немного времени и они уже полностью окажутся под снеговой толщей. Окна закрыты ставнями, повсюду мрак – вдруг горчайшее, никогда им прежде не испытанное отчаянье навалилось на мальчика, и едва не повалило его на колени. Были несколько таких тяжелейших мгновений, когда он уверился, что остался совсем, совсем один на белом (а теперь уже тёмном) свете, и задрожали его губы, лицо… вот по всему телу перекинулась судорога, и зашептал:
– Друзья… Вернитесь… А то совсем погиб…
И тут увидел маленькую, живительным теплом сияющую крапинку, бросился к ней – и вот уже видит, что это повозка, и что бегут к нему, в сопровождении охранников Алёша и Ольга:
– Ярослав, как ты – не слишком замёрз? – бережно поинтересовалась Оля.
Меж ними бросился, усиленно виляя хвостом, заливаясь радостным лаем, Жар. И, когда ребята встретились, когда с ясными, счастливыми улыбками обнялись, то все те горести, которые их до этого терзали, отступили, и чувствовали они себя уже вполне счастливыми…
Меж тем, стоявшие над ними охранники с тревогою оглядывались, переговаривались:
– Погода то дикая совершенно – колдовская. Ах, вот ведь не терпелось воеводе нашему именно сегодня нас отправить…
– Да – что за спешка – не понять! – подтвердил другой.
Третий насторожился:
– Слышите?.. Волки воют!..
– Да это ветер!
– Да говорю – волки. Ветер так не стонет…
– И право – жутко–то как!
– Эй, давайте–ка скорее в повозку!
– Жар, ко мне! – из всех сил выкрикнул Алёша.
Дело было в том, что пёс отбежал несколько в сторону, и там стоял насторожённый, вслушивался в дикие завыванья (и право, казалось, что надвигается на них громадный, метров этак тридцати волчище) – Жар готов был вступить в неравную схватку, защищать своих хозяев до последнего.
– Да ты что? – хором изумились стражники. – Мальчишку – ладно – возьмём, потому что не дело его оставлять в такую бурю – это всё равно, что на погибель. Ну а пса то ещё брать! Да такого здорового пса!..
– Без Жара мы никуда не поедем! – выкрикнул Алёша.
– Да кто вас спрашивать то будет…
Охранники уж намеревались силой вести их к повозке, но тут вмешалась Оля – девушка проговорила:
– Ведь он же учёный пёс…
– Ну вот – ещё и учёных псов нам не хватало! Ведь неизвестно, что он ещё учудит!
– Подождите, подождите, пожалуйста! Сейчас Жар вам своё мастерство покажет. Жар, послушаешься меня, ладно…
Пёс понял – согласно кивнул, тогда Оля попросила:
– На задние лапы! – и Жар действительно поднялся на задние лапы..
– Эка невидаль, – махнул рукой один из охранников.
– Жар, танцуй! – молвила Оля.
Жар послушно развел передние лапы и закружился на месте.
– Ишь ты! – усмехнулись охранники.
– Жар, сальто! – это уже Алеша скомандовал, и пёс, подпрыгнув вперед, перевернулся в воздухе и встал на четыре лапы.
– Ух ты! – охранники даже захлопали от удовольствия. – Ну пес, ну пес… Ты сам его что ль таким фокусам выучил? – спросил он у Алеши.
Юноша кивнул…
– Ладно берем его с собой, грех такую собаку на дороге оставлять. Полезай!
Однако пес оставался недвижим пока Алеша сам не позвал его в повозку.
И вновь повозка тронулась, вновь кричал ямщик и глухо стучали по снегу копыта лошадей, скрипели полозья да выла буря. В повозке Ольга с Алешей ласкали Жара, а пес радостно повизгивая тыкался своим большим мокрым носом им в лица….
А в повозке Оля неожиданно подошла к Свисту, пала перед ним на колени, и едва слышно проговорила:
– Пожалуйста, молю вас – не делайте никакого лиха…
– Да ты что! – разбойник отдёрнулся как от удара кнута – вжался спиною в дальнюю стенку, и так и просидел некоторое время, не находя никаких слов, избегая встречаться с девушкой взглядом. Потом проговорил. – Да что такое вообразила. Ничего дурного я не замышлял… Ну, что ты на коленях стоишь, что сердце мне разрываешь?! Сейчас ещё заплачешь, да?!..
Тут он метнул на Олю стремительный взгляд, и, обнаружив, что она действительно плачет, аж передёрнулся весь, и забормотал часто–часто:
– Ничего и не замышлял! Ну что ты?! Ну не плачь, не плачь!.. Ну что ты на коленях то… Что сердце то разрываешь?!..
– Простите, простите меня пожалуйста… – проговорила Оля…
Девушка действительно чувствовала раскаяние за то, что причинила ему боль, и вот медленно поднялась и отошла обратно, где сидели, во все глаза глядели на неё, Алеша и Ярослав. Жар был по прежнему встревожен – вслушивался в окружающие повозку, живыми тварями завывающие ветровые наскоки….
Минуты на две повозка погрузилась в молчание. Больше всех нервничал Свист – он вздрагивал от этого сильнейшего волнения; то глядел прямо перед собою, то метал по лицам окружающих взгляды в которых пылали самые разные чувства. Он всё силился что–то сказать, да не мог, и только лишь обрывки, заготовки слов вырывались из него; но вот неожиданно он обратился к охранникам:
– Хотите я вам про своё житьё расскажу, а?.. А то вам, наверно, шибко интересно, как это мог до такого состояния пасть человек. Вы то чай, хорошими себя почитаете, а меня мерзавцем?.. – он не получил никакого ответа, и продолжал. – Ну так и есть – за мерзавца… – ещё на полминуты воцарилось тягостное, воем бури скрученное безмолвие. Затем Свист продолжал. – А вот не стану вам ничего про себя рассказывать! Вы вперёд про себя расскажите…
– Сиди и молчи! – угрюмо прикрикнул на него охранник.