– Вот он! Хватайте его!..
Они бросились на Алёшу – он хотел увернуться, но вот цепкие, и такие жёсткие, словно каменные руки вцепились в него, сдавили.
Алёша закричал отчаянно, и тут же победно засмеялся – среди этого множества рук была одна нежная, тёплая. Ручка Оли уже уносила его из этого ада…
* * *
…Он сжимал эту знакомую ручку и нежно целовал ее…
Тишина – блаженная тишина разлилась в воздухе…
За Олиной спиной, за окном мягко переливался золотисто–серебристый солнечный зимний день – после бури наступила оттепель: капали с крыши блестящие живые слезы подтаявшего снега и доносились голоса резвящихся в теплых лучах пташек…
В дверь негромко постучали и раздался голос Соловья:
– Эй, давайте–ка вниз, а то Ярослав, вместе с Жаром давно уже по улице бегает…
Быстро собравшись они спустились в залу, в которой никого, кроме сидящего на своем высоком стуле Соловья, не было.
Ребята умылись у рукомойника и сели за стол, где дымилась приправленная вареньем манная каша.
– Ну что ж, – сказал Соловей, глядя на ребят, – Рассказывайте. Ведь вы вчера рассказали лишь часть своей истории.
И вот Алеша начал свою историю. И хотя говорил он быстро, иногда даже скороговоркой – когда он закончил, каша в его тарелке совсем остыла и даже покрылась холодной коркой.
Воцарилось молчание, Алеша поднял глаза и встретил внимательный, жгучий взгляд широко распахнутых глаз Соловья. Разбойник протянул руку и сказал с необычайным волненьем в голосе:
– Ведь никогда еще Соловей не ошибался! Я привык доверять сердцу, вот и сейчас доверюсь ему. Ведь ни слова лжи ты не сказал, а одну только чистую правду! Снаряжу я вам коня доброго, да сани, да велю нагрузить их доверху едой всякой, да еще денег вам в дорогу дам. Так то.
Алеша вскочил и поклонился Соловью:
– Спасибо вам, спасибо!..
Тут дверь в избу распахнулась и на пороге предстал бородатый мужик метра в два ростом, прямо с порога он закричал:
– Соловей! Лука к нам пожаловал! Целый воз добра привез!..
На улице было по зимнему тепло, снег подтаял и разбойничьи детишки сооружали теперь снежную крепость. Неподалеку от большого дома стоял большой воз запряженный в ряд четырьмя лошадьми, подле воза деловито переговаривались и перебирали какие–то кульки разбойники. Сам купец Лука сидел на возу и сжимал вожжи.
Алеша остановился: где–то он уже видел этого купца, точно видел. Вот крикнул ему Соловей:
– Здорово, Лука! Мы тебя не жали! Ты ж на прошлой недели у нас был!
– Нужда припекла, – ответил Лука и теперь Алеша вспомнил.
Конечно же! Их выводили тогда из тюрьмы и этот Лука сидел перед писцом и говорил тому что–то! Алеша не мог ошибиться – тот же профиль, нос картошкой, большая лысина, и редкие седые волосы пробивающиеся на затылке! Но что же значило это неужели… неужели он связан был как то с воеводой?!
Голос Соловья прозвучал насторожено:
– Нужда! Ну ты насмешил меня Лука! Что б у тебя была нужда! Да с теми богатствами которыми мы тебя одариваем за твои возы можно жить, как и царь не живет. А ты говоришь нужда! Ну рассказывай что за нужда: жена что ль подарка требует иль ограбили?
– Ограбили, ограбили, – быстро зачастил Лука, не глядя Соловью в глаза, зато Алеше в глаза бросилось, как нервно сжались на поводьях руки купца. Соловей же нахмурил брови:
– Темнишь ты что–то, ох вижу темнишь! Да и боишься к тому же! А раз боишься значит есть чего боятся, так что давай выкладывай и не смей ничего таить.
Купец разволновался еще больше, нижняя губа его заметно задрожала:
– Вот мне страх и засел от тех разбойничков, что ограбили меня… Вот до сих пор в себя не могу прийти.
– Да какие такие разбойнички? – зычно вопрошал Соловей и надвинулся на Луку – тот весь сжался и съежился и от страха ничего уже толком не мог выговорить. – Все разбойнички какие есть в окрестных землях, все по тайным тропам к нам бегут! Кто же тебя ограбил? Не люблю я, когда от меня что–то скрывают и ненавижу когда мне лгут. С такими лжецами у меня разговор короток, – он положил руку на рукоятку ножа. – Но сегодня я добр, я прощаю тебя, Лука, несмотря на то, что ты мне сейчас лгал! Никому это так не сходило, но тебе сойдет. Их вот благодари! – он указал на Алешу и Ольгу которые с интересом взирали на эту сцену.
Лука взглянул на Алёшу и Олю, и аж передёрнулся весь. И это не ускользнуло от зорких очей Соловья:
– Что такое – никак уже встречался с ними, а?
Губы купца задрожали, на лбу выступила испарина – он со слёзной мольбой глядел на Алёшу и Олю и с трудом выдавливал не своим голосом:
– Нет, нет – что вы… В первый раз вижу… Ну, а может и видел где, только не заметил…
– Ну а вы встречались с ним? – спросил Соловей у ребят – однако ж к ним и не повернулся, пристально вглядывался в посеревший лик Луки.
Первым порывом Алёши было изоблечить купца во лжи, однако – как взглянул на этот сведённый уродливой гримасой ужаса лик, так стало ему купца жалко, решил, что разные могут быть причины того, что он говорит неправду, потому пробормотал:
– Нет – никогда прежде не видел…
Видно, Соловей ожидал иного ответа – нахмурился, помрачнел, обратился к Луке:
– Ты поедешь сейчас, или останешься с нами на ночь пировать?
– Останусь. – проговорил Лука.
– Оставайся, оставайся, у нас гости редко бывают и мы каждому гостю рады коль он с миром пришел!..
Когда они отошли, Соловей проговорил, угрюмо поглядывая на своих гостей:
– Вот старый пень! Ведь скрывает от меня что–то, но хорошо что он на пир сегодня остался – я его там так напою, что он все мне выложит! Ну хватит про это, пойдемте, покажу я вам наш городок, яблоню чудесную, Свистом посаженную посмотрите, да на стены наши взберетесь…
* * *
Был Лука самым зажиточным, (после воеводы, конечно) человеком в городе. Торговля с разбойниками приносила ему большую прибыль и не ему только, но и Илье.
Да – воевода знал о связи купца с разбойниками и был этому только рад! (Потому так и ужасался накануне, что Свист, в припадке гнева своего, может выкрикнуть истину – хотя, с другой стороны – кто бы поверил разбойнику?).
Знал воевода, и где находится разбойничий городок и давно бы мог пойти на него с дружиной да только гораздо выгоднее было ему оставлять все как было. С купца он брал половину его дохода и полнил свои хоромы вещами большая часть из которых была грабленая.
Он знал имена двух предводителей разбойников: Соловья и Свиста, однако ж и не подозревал, что всё это началось с того дивного летнего денька, когда он, вместе со свитой приехал свататься в одну деревню (а красавицу Матрёну он приметил ещё прежде, когда она с родными приезжала гостинцы покупать на базар Дубградский) – не ведал он, что человек от которого, через которого приходит к нему столько грабленого добра – злейший его враг. Однако был договор, что ни один из пойманных разбойников (что случалось крайне редко), не будет доставлен на государев суд в Белый град; и потому, когда случайно был пойман Свист (а пойман он был под руководством неподкупного Добрентия) – воевода всполошился, и поспешил направить к разбойникам своего человека – предупредить в какой час Свиста повезут по тракту – к слову сказать, «посвящённых» было всего десять человек, и в их число не входил никто из домашних, так как Илья берёг от всяких волнений, и вообще – почти ничего не рассказывал о своей службе.