– Но здесь нет никакого лабиринта…
– Хорошо, хорошо – здесь нет лабиринта, но просто укажите как выйти в такое место, где бы вас не было, но начиналась бы дорога к Вратам…
Этот «некто», вновь выразил слова удивления, и в конце концов, начал всё–таки объяснять. Он выговаривал о каких–то заворотах, переходах, и прочем, и прочем – так что у Алёши сразу всё вылетело из головы, и он проговорил:
– Ну уж нет – сам мне укажи дорогу…
Тогда работник осторожно отложил свой молоточек, и быстро юркнул к некоему карлику, более согбенному, более уродливому, нежели все иные – тем же ровным тоном он заговорил с ним:
– Видите ли – этот призрак желает, чтобы я ему указал дорогу, до Моря. Разрешено ли мне будет…
– Разрешено, но пусть призрак несёт носился с камнями «А» в Его дворец. – сухим тоном прервал его согбенный, и пошёл своей дорогой.
Работник вернулся к Алёше, и с пробуждающейся гордостью поведал:
– Ну вот – мне выпала такое счастье о котором и помыслить не мог. – и вдруг уже совершенно иным, властным тоном, прокричал. – Носился к камнями А – сюда…
Спустя несколько мгновений подбежали некто перекошенные, видно – до предела измождённые; поставили носилки, растворились без следа в ледяном мареве. На носилках возвышалась довольно значимая груда изломанных, острых камней, которые отличались от иных только тем, что имели более чёрны цвет.
– Возьми А на спину, и иди за мною… – ледяным, презрительным тоном изрёк тот, кто недавно был работником.
Алёша уж хотел было разразиться проклятьями, но в это время, подобно успокаивающему шелесту листьев в древесной кроне, нахлынул голос Чунга:
– Лучше делай, как он велит. Я, хоть и дух – могу облегчить твою ношу; а он укажет тебе выход отсюда…
Приступ злобы уже прошёл, и Алёша подчинился. Он подхватил носился, согнулся, пристроил их на спине – и тут действительно – тяжесть их, которая вначале показалась нестерпимой, сделалась незначительной… Карлик вышагивал впереди, и так распрямил спину, так размахивал руками, что, казалось, на глазах, в какие–то несколько мгновений, в несколько раз вырос. Он постоянно заворачивал из одной расщелины в другую, бросал презрительные взгляды на однообразных работников, и время от времени кидал через плечо: " – Не отставай!.. Живее!.. Живее!..» – хотя Алёша совсем и не отставал. Так продолжалось довольно много времени – быть может, с полчаса – тогда Алёше это порядком надоело, и он выкрикнул:
– Послушай, ты, гордец – а вот представь, что меня вдруг не станет…
– Нет – тебя не может «не стать», потому что ты несёшь А, в дар Ему.
– А вот ежели всё ж не станет?! Я ж только призрак – откуда ты знаешь, что у меня на уме? Вот захочу и покину ваш мир – что ты тогда будешь делать?..
Тут карлик развернулся, и, уперши руки в бока, долго, пристально вглядывался то в лицо согбенного под ношей Алёши, то на золотящееся облачко–Чунга; наконец произнёс: «Нет – ты не сможешь…» – однако, в голосе уже не было прежней уверенности – видно мысль, что «Призрак–Алёша» может исчезнуть, прежде и не приходила ему в голову – и дальше он шёл опустив голову, и помалкивал…
Да – это действительно был лабиринт; хотя Алёша видел только незначительную его часть – всё равно, по тем бессчётным фигуркам, которые несли и несли носилки, по тем бессчётным ответвлениям, которые раскрывались по сторонам – он понимал, что – это громаднейший лабиринт, и что работа по выбиванию из него камней ведётся уже многие–многие годы, возможно – века. Вскоре вышли они на широченную, метров пятидесяти улицу, по сторонам которой кривились уродливейшие, неумело сложенные из того же тёмного камня что и плато, постройки. Казалось, и нарочно нельзя было возвести такое неумелое, изломанное, болезненно–причудливое сплетение углов, возвышений и впадин – удивительным было то, как это такие неестественные, то расширяющиеся, то сужающиеся конструкции не развалились ещё под постоянным, пронизывающим ветровым напором. Алёша от этого ветрила ещё больше согнулся, а вот провожатый – казалось, совсем его не замечал, и говорил голосом таким заискивающим, что юноша понял, что он опасается, как бы этот «призрак» действительно не исчез:
– Надо сказать, что появились в погоду весьма и весьма благоприятную. После сильной бури – ветер унялся, и теперь – едва дует, а вскоре и совсем уляжется… Да… А вот через три па – поднимутся сильнейшие бури… Вот вы знаете, в прошлый раз сорвало целый квартал – это конечно в порядке вещей…
– Я так понимаю, что все эти камни выбиваются для того, чтобы строить этот город…
– Удивительные вещи вы говорите…
Алёша хотел вспылить, но как раз в это время ручка Оля вернула его…
* * *
– Эй, люди, заходите, заходите! Лучшего трактира чем наш «Бык морской» вы во всем городе не найдете!… – так кричал на всю улицу невысокого роста полный человечек, с быстро бегающими маленькими глазками.
Дубрав направил Вихря к вывеске на которой изображен был нос корабля выполненный в форме бычьей головы с загнутыми вперед, большими рогами.
– Да вы что?! – прямо–таки вскрикнул, подскочил Ярослав. – Да как же можно?!.. Мы что же – остановимся здесь?!.. Да как же?!.. У моря у самого?!..
Дубрав же промолвил спокойно:
– Насколько мне известно в этом трактире «Бык Морской», чаще всего останавливаются капитаны разных судов. Ведь не поплывём же мы на какой–нибудь лодке, правда?.. Надо найти такого капитана, который плыл бы в те северные страны, в которые и нам надо…
Тем временем маленький человечек подбежал и схватил Вихря под узды – конь однако не дался ему, мотнул головой так, что человечек взвизгнул и тут же зачастил так быстро, что речь его с трудом можно было разобрать:
– «Бык морской» лучший трактир в городе! Хотите получить прекрасный ужин, прекрасное вино и прекрасную комнату на ночь – все это у нас! Я отведу вашего коня в наше замечательное стойло, а вы проходите, проходите, милости просим! Я хозяин этого заведения, зовут меня Карп, я, знаете ли, нанимал этих крикунов, но теперь понял, что это лишняя трата денег и вот теперь сам всех зазываю, и все очень довольны, потому что…
Дубрав жестом остановил его и спокойно сказал:
– Мы бы хотели остановиться у вас на ночь и получить хороший ужин. И еще спросить – гостит ли у вас сейчас капитан какого–нибудь судна из северных стран?
Лицо Карпа расплылось в широченной улыбке, и Алеше, который все это время смотрел на него, эта улыбка очень не понравилась.
Карп грубо крикнул кучерявому, худому и темнолицему пареньку, примерно одного с Ярославом возраста, который стоял в тени навеса:
– Эй – что встал! Не видишь что ли – у нас гости?! Ух я тебя… – он замахнулся своей волосатой полной рукой на подбежавшего мальчика, но с трудом сдержал себя и обернувшись к гостям произнес уже сладким голосом:
– Милости прошу! – он подал руку старцу Дубраву, тот однако сам сошёл с повозки.
Алеша уже был на земле и с еще больше возросшей неприязнью смотрел на Карпа, а тот все говорил и говорил своим визгливым голосом – он все–таки взял под руку Дубрава и повел на двор, посреди которого и стоял трактир «Бык морской». Это было приземистое, словно с силой прижатое к земле здание, главная часть которого была сделана из черного серого камня, а всяческие пристройки – из дерева. Двор совершенно не убран, загажен, валялись какие–то старые сломанные колеса, тут и там кучи мусора, просто какая–то грязь, и наконец в дальней, огороженной клетью, части, бегали цыплята, кудахтали куры и хрюкали поросята. Что касается трактира, то он тоже производил весьма отталкивающее впечатление, производимое главные образом темными окнами которые издали походили на пустые глазницы. Из–за обитой железом двери неслась нестройная пьяная песнь.
– То постояльцы мои, моряки… – лепетал Карп. – Я познакомлю вас с их капитаном – это как раз то, что нужно. Это Йорг из Иннии. Не слышали?.. Удивительно, что нет – лучшего капитана, уверен, вы не найдете во всем городе, вы договоритесь с ним об оплате и он довезет вас куда пожелаете, хоть на край земли!
Говоря так, Карп распахнул дверь и они вошли в темный зал, наполненный табачным дымом, устоявшимся духом крепких напитков и пьяными криками.
– Пройдемте в комнату, там тихо, туда же, я приведу и Йорга. Да, да – очень рекомендую… Думаю, вы обо всем с ним договоритесь. – бормотал Карп.
– Хорошо. – остановил его Дубрав, – Сначала принеси нам ужин, дай отдохнуть с дороги, а потом уж приводи капитана.
Карп склонил свою лысую голову и провел их через этот темный зал, в полумраке которого неясно виднелись большие дубовые столы заставленные тарелками и бутылками, по большей части пустыми. За столами восседали массивные плечистые фигуры, которые содрогались то от хохота, то от хриплых, оглушительных песен. Слышен был и женский смех…
Карп провел их по темному коридору, поднялся по лестнице и остановился перед дверью в зеленых пятнах. За дверью обнаружилась маленькая, душная комнатка, по стенам ее распространились пятна плесени. Две кровати по углам, столик у окна, два стула – вот и все убранство. Алеше даже тоскливо стало: вспомнилась ему тюремная камера в Дубграде, там, по крайней мере, не было душно, здесь же помимо всего прочего водились еще и мыши: одна из них, как только вошел Карп, юркнула в небольшой лаз в стене, вторая же осталась прямо посреди комнаты – мышь стояла, дожевывала что–то и задрав головку нагло смотрела на вошедших. Карп быстренько подбежал к ней, оттолкнул ногой в угол, и при этом продолжал тараторить:
– Вот – лучшая комната для вас. Правда вас трое, а эта комнатка для двоих, хотите покажу еще одну комнатку для третьего?
Дубрав махнул рукой:
– Нет. А вы принесите воды и ужин… Хотя нет, знаете ужина не надо – ведь ваш ужин так же хорош как и эта комната?
– У нас самый лучший ужин в городе…
– Тогда лучше принесите пожитки из нашей телеги.