- Завтра будет бой. Сейчас все заняты, готовятся. Основные заводилы ушли с ван Мандером. Оставшиеся или растерзают тебя - или ты спасешь им жизнь, если их ранят. В общем, этот бой нам кстати по разным соображениям.
Женщина-хирург фыркнула. Она потянулась за вырезанной из ясеня чашей с вином:
- Нужен, да? Нам нужно, чтобы этих молодых ребят зарубили, или прокололи, или проткнули стрелами?
- Война есть война, - ровным голосом проговорила Аш.
- Знаю. Я всегда работу найду, где угодно. В зачумленных городах. В лечебницах для прокаженных. Лечить еврейских детей, к которым не притрагиваются христианские врачи. - По лицу женщины пробегали тени от качающихся фонарей, и оно казалось безжалостным. - Может быть, я не пожалею о завтрашнем дне.
- Завтра это будет не последняя битва короля Артура, - цинично ответила Аш. - Тут не Камелот. Мы не сумеем завтра нанести противнику такое поражение, чтобы он собрался и умотал домой. Выигрыш завтрашнего боя не означает для нас выигрыша всей войны, даже если мы завтра сотрем их с лица земли.
- И все-таки - что завтра будет?
- У нас преимущество почти два к одному. Хотелось бы - три, но все равно их побьем. У Карла армия, наверное, лучшая, самая совершенная из оставшихся в христианском мире. - Но одной мысли Аш не высказала: что армию швейцарцев-то Фарнс разбила. - Может так случиться, что убьем Фарис. А можем и не убить. В любом варианте, если мы ее тут разобьем, у нее останутся малые силы и тогда она потеряет свой кураж. Это такая штука: если тебя побили хоть раз, значит, ты в принципе можешь быть побита.
- И тогда что?
- И тогда, - ухмыльнулась Аш, - здесь есть еще две армии из Карфагена. Или они выберут себе легкую цель - скажем, Францию, или окопаются на зиму, или разойдутся с султаном. Последнее было бы идеально. Тогда для Бургундии больше не будет проблем. И для Оксфорда. Он вернется к своим проклятым войнам.
- А мы тогда получим плату от султана?
- Да, от любой стороны, кроме нее, - подтвердила Аш. И тут Флора нервно задала нежелательный вопрос:
- Ты хочешь снова с ней говорить. Так ведь?
- Знаешь ли, я с двенадцати лет воюю. И умею это делать без какого-то там Голоса из машины. - Аш говорила резко. - Что это значит? Флориан, скажи-ка, что я могу от нее услышать? Что она скажет мне такого, чего я не знаю?
- Ну, например, как и почему ты родилась?
- Да мне-то какая разница? Я выросла в лагерях, как зверек. Ты ничего об этом не знаешь. Я кормила мой вещевой обоз, я не давала им утонуть или уплыть на том, что им удавалось стянуть, потому что солдаты всегда захватывали что получше. Голодаешь только тогда, когда голодают все.
- Но Фарис ведь твоя... - Флора сделала паузу и с вопросительной интонацией добавила: - ...сестра?
- Может быть, это родство по нескольким линиям, - иронически усмехнулась Аш. - Флориан, она просто сумасшедшая. Представь, что она мне рассказала: что ее отец устраивает случку сына с его матерью, а дочери - с ее отцом. То есть он скрещивает детей рабов с их же родителями. Поколениями совершается грех кровосмешения. Мне чертовски не хватает Годфри.
- Да такое делается в каждой деревне.
- Ну, не совсем такое, - Аш тщетно подыскивала нужное слово, означающее "систематически".
- Благодаря их магам-ученым в христианский мир пришла почти вся та медицинская наука, которую я освоила, - сказала Флора, - а Анжелотти учился своему пушечному делу у амира.
- Ну и что?
- А то, что ваша военная машина - не такое уж зло, - вымолвив это, Флора покачала головой. - Помнишь, Годфри никогда не называл ее грехом. Печально, если ты не можешь ею воспользоваться; но все знают, что тем не менее ты и сама прекрасно можешь устроить бойню.
- М-м-м.
- Правда, что Годфри ушел из отряда? - прямо спросила Флора.
- Н-не знаю. Я его не видела несколько дней. После отъезда из Дижона.
- Фавершэм сказал мне, что видел его у визиготов.
- Как, вместе с визиготами? С делегацией?
- Он разговаривал с Санчо Лебрией. - Аш промолчала, и ее собеседница заговорила снова: - Не могу себе представить, чтобы Годфри перешел к ним. Что такое, Аш? Что у вас с ним произошло?
- Могла бы, сказала бы, - Аш встала с табурета и нервно заходила по комнате. Намеренно сменила тему разговора: - Городская стража так и не пришла в лагерь. Видно, мамзель Шалон не стала болтать.
Флора отрывисто проговорила:
- Еще бы ей болтать! Ей пришлось бы признаться, что я - ее племянница. Она ни слова не скажет. Пока я далеко от Дижона, мне ничто не грозит. Пока я ничего у нее не прошу.
- Ты все еще считаешь себя гражданкой Бургундии, - вдруг поняла Аш.
- Конечно.
Странно, подумала Аш, хмурый взгляд Флоры вдруг показался ей каким-то чужеземным, и она сообразила, что ведь ни у кого из них нет того, что можно назвать национальной принадлежностью. Она улыбнулась:
- Я вот себя карфагенянкой не считаю. Особенно после всего, что произошло. Я всегда считала себя незаконнорожденной в христианском мире.
Флора от души посмеялась и налила себе еще вина.
- Война не ограничивается каким-то королевством. Война - достояние всего мира. Давай, мой маленький всадник в алом, выпей.
Она, пошатываясь, встала, подошла к Аш сзади, положила руку ей на плечо и поднесла чашу ей прямо к губам:
- Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты отделалась от этих мерзавцев.
Аш скромно пожала плечами и прислонилась к Флоре.
- Ну все равно, спасибо, - Флора наклонила голову и быстро и легко прижалась губами к губам Аш.
- Господи! - Аш отпрыгнула и вырвалась из обхвативших ее женских рук. - Господи!
- Что такое?
- Господи! - Аш провела по губам тыльной стороной ладони.
- Да что такого?
Аш не могла себе представить, какое у нее стало выражение лица: тупое, циничное, напряженное. Глаза стали пустыми, как будто вместо своего хирурга она видела перед собой что-то совсем другое.
- Я тебе не твоя малышка Маргарет Шмидт! Ты что это? Думаешь, можешь меня совратить, как твой братец?
Флора дель Гиз медленно выпрямилась. Хотела что-то сказать, замолчала, потом с трудом выговорила: