- Командир, у нас тетивы отсыреют, - крикнула Людмила Ростовная.
- Со всех луков отстегнуть и снять тетивы, - приказала Аш. - Ваше время придет, ребята. Спрячьте свои тетивы под шлемы. Придется нам нелегко.
И тут же издали, из-за холмов донесся звон церковных колоколов Оксона. Позади боевых рядов бургундских солдат раздался страшный шум. Это хор исполнял мессу. Аш подняла голову, почувствовав, как ей в нос ударил аромат ладана. Немного повыше того места, где она находилась, на откосе, среди толпы Ричард Фавершэм и Дигори Пастон стояли на коленях прямо в грязи, сжимая в руках распятия, молодой Бертран высоко поднимал над головой вонючую сальную свечу. Толпящиеся вокруг Аш люди бормотали "miserere, miserere!". Перед глазами Аш блеснуло что-то черно-белое - это сорока устремилась на поле, и Аш автоматически перекрестилась и сплюнула.
Прямо перед носом Счастливчика из мокрых колосьев взметнулось что-то синее, размером с ее кулак, и конь раздул воспаленные ноздри.
Аш следила, как зимородок стремглав бросился прочь.
Она снова вонзила шпоры в бока Счастливчика, поскакала вверх по склону и взяла у Рикарда топор и копье. Она только опустила забрало и подняла его нижнюю пластину, как на синий с золотом чепрак Счастливчика упали первые белые снежинки.
Она подняла голову; металлический хвост ее шлема с забралом, изогнутый, как у утки, позволял ей видеть небо. Вверху, в темном небе, плавали белые точки.
И спустя мгновение тучи взорвались белым вихрем, снежная пыль превратилась в толстые мокрые хлопья: они облепляли ее доспехи, выбелили шелковый чепрак Счастливчика, пелена снега отрезала ее от всех, рядом остались четверо самых близких: Ансельм, Рикард, Людмила, Герен аб Морган.
- Не отпускай их! - резко приказала она валлийцу.
Ветер толкал ее в спину. Снег все летел. Мокрая грязь под копытами Счастливчика в секунду превратилась из черно-коричневой в белую. Она проскакала несколько ярдов, собирая своих офицеров, остановилась вблизи от Ричарда Фавершэма, поющего высоким голосом на латыни. Выпрямившись в седле, убрав копье в кобуру, подняв руки, она сорвала с головы шлем и слушала.
Далеко внизу, в левом и правом крыле бургундской армии, грубые голоса громко выкрикивали приказы. Секундная пауза, и безошибочно узнаваемый звук: "теньк!" и "ж-ж-ж!" - выпущены стрелы. Один полет стрел - и больше не слышно приказов: наступила нечеловеческая тишина на всей передовой.
- Молодцы, - прошептала она. - Молодцы, мать вашу.
Где-то внизу вскрикнул визигот.
Дигори Пастон своими костлявыми руками накрыл руки английского дьякона, лицо его было напряженным, с губ потоком лились молитвы.
Аш отвернулась. Ветер бил в ее покрытые доспехами плечи и спину. Сильный ветер поднимался - и у нее от порыва ветра перехватило дыхание, снег залепил ей глаза, царапая кожу, она провела по лицу латной рукавицей, сметая снег, и наклонилась с коня:
- Людмила, вперед!
Русская женщина вышла из рядов и двинулась вперед, прямо в вихри снега. Аш прислушалась, склонив голову набок. Наверх доносился визг летящих стрел, всех одновременно, и у нее запульсировал мочевой пузырь, струйка горячей мочи смочила рейтузы. Это от звука. Звук летящей стрелы просто разрывает нервы; а когда он прекращается, то еще хуже.
Неуклюжими руками она снова надела шлем; вокруг нее все ее люди опускали забрала и наклонялись всем телом вперед, как бы навстречу ветру, подставляя летящим наконечникам стрел и кончикам кинжалов изогнутые поверхности стальных шлемов.
- Дерьмо, дерьмо, дерьмо, - монотонно ругался Герен аб Морган.
Свист летящих стрел сразу прекратился - значит, стрелы во что-то попали. Она поскакала вперед. Никто не кричал, не падал.
Ее ухватила за стремя спотыкающаяся, залепленная белым фигура.
- Они попали в землю! Тридцать футов недолета до передовой! - крикнула Людмила Ростовная.
- Так! - Аш сделала попытку взглянуть назад, против ветра, сразу в рот набилась снежная крупа, выплевывая ее, она позвала: - Рикард!
Парнишка подбежал, на голове у него был напялен шлем лучника, у пояса висела короткая кривая сабля.
- Что, командир?
- Давай бегунов вниз! Не вижу знамени Синего медведя, [Личная эмблема графа Оксфорда.] будем полагаться на бегунов и всадников. Пошел!
- Есть, командир!
- Людмила, скачи к графу Оксфорду, скажи ему - получилось! Хочу знать, срабатывает ли на всем поле боя!
Женщина подняла руку и пустилась вверх по склону, оскальзываясь по снегу и грязи. Аш дрожала, холод стали ощущался даже сквозь камзол с подкладкой и рейтузы. Между ног было мокро и холодно. Она развернула Счастливчика и ездила по снегу взад-вперед перед своими пятью сотнями Льва Лазоревого, поставив Ансельма отвечать за артиллерию, а Герена - за лучников, а рыцарями командовал подозрительно спокойный Эвен Хью.
В воздухе послышалось жужжащее бренчанье.
Аш придержала поводья Счастливчика. Огромный конь под ней дрожал. Она стояла в стременах, кишки по-прежнему бунтовали; и очень медленно она дефилировала перед рядами своих солдат вверх-вниз. Одна стрела упала оперением в грязь в пятнадцати футах перед ней.
В воздухе послышался звук натягиваемых тетив. Со звоном летели стрелы. Шум все возрастал, и вдруг ей пришла мысль, что в христианском мире не осталось больше ни одной стрелы; летели тучи стрел из изогнутых по-своему луков визиготов, тучи германских стрел, стрел из имперских войск, которые виднелись среди вражеских полков.
Ветер из-за линий бургундских войск дул так сильно, что снег стал лететь горизонтально на юг.
- Продолжайте молиться! - крикнула она Дигори и Ричарду. Звуки мессы из-за спин основных войск Карла доносились урывками сквозь завывания ветра.
- Ну, теперь... - выдохнула она.
Не особое какое-то чудо - если учесть, что погодные условия всюду схожи и солнца нет, - но все-таки чудо! Снег. Снег - и ветер.
Вокруг в воздухе клубились белые вихри, и она потеряла ощущение перспективы. Греясь о теплое тело Счастливчика, о пар его дыхания; она скакала вдоль цепи своих; здесь говорила словечко человеку, зять которого сражался под командованием Кола де Монфора, там - женщине-лучнику, которая пила со шлюхами, шедшими за контингентом беженцев - немецких рыцарей; все это не ради какой-то информации, а просто чтобы дать им почувствовать, что она рядом, тут, с ними, чтобы они ее видели, слышали или осязали.
- Мы для этого пришли сюда, это наша работа, - снова и снова повторяла она. - Пусть себе стреляют. Стрелы тратят. Еще пару минут - и мы зададим им перцу. Какого они никогда не видели. Последний удар в их жизни!
Снег стал не таким густым.
Дигори Пастон и Ричард Фавершэм, поддерживая друг друга, стояли коленями в снегу и грязи. Бертран по очереди прикладывал к губам каждого фляжку с вином, его толстое белое лицо осунулось от страха. Оба священника молились хрипло, задыхаясь. "Боже, - подумала она, - как нам нужен ты, Годфри!"
Дигори Пастон повалился лицом прямо в снег.
- Готовьтесь стрелять! - закричала она Герену аб Моргану.
Снег стал падать еще реже. Небо посветлело. Ветер стал стихать. Аш развернулась и пришпорила Счастливчика, поскакала по склону; за ней - паж, оруженосец, эскорт и знаменосец; доскакала к лучникам Герена аб Моргана; один кулак подняла вверх, рывком - меч из ножен и высоко вверх. Скача, она следила за линией горизонта, напряженно высматривая среди знамен главного фланга знамя с изображением Синего Медведя.
На откосе Ричард Фавершэм свалился без сознания.
Неожиданно снег перестал идти; воздух стал чистым.
Знамя Медведя зашаталось.
Аш не стала ждать вестника. На западе посветлело, снег превратился в порошу, и она затолкала меч в ножны:
- Закрепить тетивы, зарядить!
- Натянуть тетивы! Выпускай! - по откосу холма эхом разнесся хриплый рев Герена аб Моргана. Аш слышала, как проревели другие приказы, на флангах и в центре, и бессознательно привела себя в готовность. Лучники и арбалетчики Льва Лазоревого подготовили свое оружие, вставили стрелы в выемки тетивы и при втором вопле Герена отпустили тетиву.