- Не тебе спрашивать! Это ведь ты всю жизнь учился носить оружие и пользоваться мечом. Ты рыцарь. Зачем делать то, что делаешь ты?
- Я больше этого не делаю.
В его голосе теперь не было подросткового вызова. Он спокойно констатировал факт. Аш перестала слушать стук копыт; она смотрела на его визиготскую кольчугу, обученного коня под ним и пояс с мечом на боку; не скрывая от него своего взгляда.
- Я никого не убиваю, - спокойно произнес Фернандо.
Аш отметила про себя, что любой другой рыцарь сформулировал бы это по-другому: "больше никого". А язык ее - болтливый! - сам по себе сболтнул:
- Ну ты и свинская жопа! Эту кольчугу, небось, Леофрик подарил?
- Если бы я не носил доспехов или меча, кто в Доме Леофрика воспринимал бы меня всерьез?
- Многие вещи на свете не такими должны быть, - угрюмо сказала Аш. Спроси моего священника, почему люди умирают от болезней, от голода, по воле Господа.
- Но убивать мы не должны, - повторил Фернандо.
Совсем рядом всхрапнул конь. У нее сердце забилось быстрее, но тут же она поняла, что это у кого-то из эскорта.
- Ты такая же сумасшедшая, как она - эта Фарис, - горько сказал Фернандо. - До Оксона я был при ней вместе с другими офицерами, мы обходили поле боя. Она шла и все твердила: "Вот тут сделаем место для убийств", и еще: "Здесь поставить боевые фургоны, покрошим франков в капусту - раненых будет не менее половины". У нее с головой не все в порядке.
- В каком смысле? - подняла брови Аш. Фернандо уставился на нее.
- А ты не считаешь, что это ненормально - обходить прекрасное пастбище и продумывать, в каком конкретном месте тебе удобнее сжечь людям лица, где будешь отрубать им ноги, где - бросать камни, чтобы раздавить им грудь?
- Ты что хочешь услышать от меня - что я ночами не сплю, все беспокоюсь об этом?
- Вот бы неплохо, - признался он, - но нечего болтать попусту, я тебе не поверю. Вдруг ее охватил гнев.
- Ну да, как же, только я что-то не заметила, чтобы ты пошел к королю-калифу и сказал: "Эй, нападать на христианский мир - нехорошо, почему бы нам всем не стать друзьями?". И сомневаюсь, чтобы ты сказал в Доме Леофрика: нет, спасибо, не надо мне коня и снаряжения; я больше не воин. Сказал ты так?
- Нет, - пробормотал он.
- Где твоя власяница, Фернандо? Где монашеские одежды вместо доспехов? Когда ты собираешься принести обет бедности и послушания и обойти дворян короля-калифа с предложением сложить оружие? Сразу вывесят тебя жопой кверху для просушки!
- Слишком боюсь, потому и не рискну попробовать, - ответил он.
- Тогда какого черта ты мне тут плетешь... Он резко пресек ее гневные протесты:
- Да, я знаю, как надо, но это не значит, что я могу на это пойти.
- И ты всерьез тут заявляешь мне, что лично ты не намерен встать и выступить против этой войны, а ждешь, чтобы я бросила свое ремесло, которое меня кормит? Да пошел ты знаешь куда, Фернандо!
- Мне казалось, что ты, в своем нынешнем положении, могла бы и понимать мои чувства.
Аш была готова выпалить в ответ какую-то остроту, но у нее все похолодело внутри. И во рту пересохло. Наконец она проговорила:
- Я тут сама по себе. Со мной нет моих ребят. Фернандо дель Гиз не стал, надо отдать ему должное, отпускать никаких саркастических замечаний, только кивнул, подтверждая, что понял ее. Аш продолжала:
- Я заключу с тобой сделку. Ты дашь мне ускакать в пустыню, прямо сейчас, до того, как сюда кто-то доберется. А я скажу тебе, как можно законным путем аннулировать наш брак. Тогда тебя больше ничто не свяжет со мной, и все будут это знать.
Она снова погнала кобылу по замкнутому кругу внутри кольца солдат. Ее пронизывал страх. Кто уже скачет сюда? Гелимер? Кто-то другой? Очень близко вскрикнула сова. Что-то прошуршало в темноте, куда не доходил свет факелов.
Фернандо заговорил:
- А почему я должен хотеть аннулировать наш брак? Только потому, что ты рождена в рабстве?
- Потому что тебе понадобится наследник. А я бесплодна, - сказала Аш.
Она заметила, что крепко ухватилась руками за луку седла, плечи ее сжались. Испугалась? Чего? Удара кнута? Она бросила быстрый взгляд на Фернандо дель Гиза.
- Ты... что? - Его лицо выражало только изумление, больше ничего. Откуда ты знаешь?
- В Дижоне я была беременна, - Аш никак не могла выпустить из рук луку седла. Кожаные поводья, обмотанные вокруг луки, больно врезались ей в пальцы. Она смотрела в его освещенное факелами лицо. - А здесь я его потеряла; неважно, как. Другого у меня не будет.
Она ждала вспышки гнева и напряглась в ожидании удара, но он был совершенно ошарашен.
- Мой сын?
- Или дочь. Определять было еще рано, - Аш почувствовала, как губы искривились болезненной улыбкой. - Ты даже не спросил, твой ли это был... малыш.
Фернандо перевел взгляд вдаль, на темные пирамиды, смотрел невидящим взглядом:
- Мой сын или дочь. - Он снова перевел взгляд на Аш. - Тебя били? Поэтому ты и выкинула?
- Да, били!
Он опустил голову. Не глядя на нее, сказал:
- Мне даже в голову не приходило... Это случилось, когда мы направлялись в...
- В Геную, - договорила Аш. - Смешно, правда? Когда мы были на реке.
Он сразу закрыл лицо руками. Потом выпрямился в седле. Расправил плечи. В свете факелов было видно, что у него мокрые глаза. Аш, нахмурясь, смотрела, как он сбросил свою латную рукавицу и тянет руку к ней. Лицо его исказилось болезненной усмешкой и неприкрытым искренним сочувствием, от которого у нее сердце разрывалось.
- Я иногда думаю, как я стал таким? - Фернандо прижал к губам костяшки другой руки; отняв их ото рта, добавил: - Мне нечего особенно оставить ему. Крепость в Баварии и запятнанную репутацию.
Для нее эта его боль была как удар в поддых. Она задвинула подальше это ощущение: "Мне не надо этого чувствовать" .
- Ты должна была сказать мне - там, в Дижоне! Я бы... - воскликнул он.
- Перешел на другую сторону? - продолжила она вместо него, стараясь говорить язвительно. Но все же потянулась и взяла его за руку, показавшуюся особенно теплой в холодную ночь. - Когда я об этом узнала, ты уже слинял.
Он крепко сжал ее руку.
- Прости, - сказал он тихо, - какой из меня муж...