Приготовившись спускаться по лестнице, Джон де Вир посмотрел на нее с восхищением и изумлением:
- Все это - за время пребывания в тюрьме и, несомненно, при плохом с вами обращении? Мадам, вы не перестаете изумлять меня!
... Боль, кровь на полу, нерожденный ребенок; все это настолько ушло в прошлое, что она этого теперь не могла ни ощутить, ни вспомнить.
Аш показала на растущую гору бочонков с порохом.
- Мы не будем возиться со штурмом ворот, мы пройдем прямо сквозь стену - взорвем стену здания. Тогда мы попадаем на первый этаж северо-восточной части.
Граф Оксфорд коротко кивнул:
- И возьмем весь дом?
- Зачем? Он построен как четыре сектора, в центре каждого - свой лестничный колодец, и они между собой не соединены. Окажитесь на верху одной лестницы, и вся она в ваших руках - или вы заперли всех, кто в ней находится. Людей нужно поставить на первом этаже, чтобы удерживать этот сектор дома против остальных. Потом надо будет с боем прорваться на шесть этажей вниз и найти каменного голема...
Она повернулась, соскочила с лестницы, двигаясь неуклюже в плохо подогнанном доспехе и вспотев в своем боевом камзоле на подкладке; спустилась под ледяным ночным ветром в пустой переулок; за ней - Джон де Вир и Дикон. Теперь переулок был освещен совсем тускло - унесли почти все фонари и факелы.
Высокий длинноногий мужчина в кожаной куртке на подкладке, в шрамах от пороховых ожогов вкатывал на штабель последнюю бочку - Анжелотти. Его золотые локоны выбивались из-под металлического ободка шлема.
- Все бочки на месте. У меня еще остался порох. Мы сможем бросать гранаты вниз в лестничный проем.
- Неплохо... - И Аш замолчала.
Она стояла в пустом переулке, над головой у нее звезды южного полушария; слышен звон луков, из которых посылают тучи стрел в фасад дома, но здесь, в переулке, - ничего, ничего, кроме Джона де Вира, ступающего очень осторожно, чтобы его металлические башмаки не высекли искру из булыжников. И невинный штабель маленьких дубовых бочонков, аккуратно сложенный под стеной дома Леофрика.
- Капитан, время не ждет, - к ней подошел Герен аб Морган и с уважением отвесил поклон графу Оксфорду и Дикону де Виру. - Они палят сверху из амбразур и подстреливают моих парней.
- Мадонна, хотите, чтобы я остановил фальконеты, пусть не бьют по воротам? - осведомился Анжелотти, утираясь черной потной рукой. Он взял у Томаса Моргана медленно горящую спичку, и тот быстро удалился. Запал задымился, издавая зловоние. - Или пусть продолжают, пока мы не взорвем стену?
Оба они кричали громко, стараясь перекричать грохот бьющих по стене пушек и отрывистые выстрелы из аркебуз; резко, как кричат офицеры, привыкшие отдавать громкие приказы, полуоглохшие от бряцания доспехов в своих шлемах на подкладке.
Они выжидающе смотрели на нее, ожидая приказа в ту же секунду.
От ужаса Аш потеряла дар речи.
Она смотрела на тех, кто был в переулке, но голосов не слышала.
3
Молчание затянулось.
- Мадам, вы ранены? - Джон де Вир орал, надрываясь в шуме. - Вас пытали? Вы больны?
На лице Герена аб Моргана росло сомнение.
Анжелотти - в свете факелов особенно была заметна красота его перемазанного лица - быстро проговорил:
- Когда я был пушкарем у Хильдериха, мне доводилось стрелять в христиан. Те франки были мне не знакомы. Но когда я вернулся в христианский мир, первое время у меня не хватало духу воевать с визиготами - потому что я мог попасть в тех, кого знал лично.
- Дерьмо. Вот ведь дерьмо, - Аш протянула руку к пушкарю-итальянцу. Ангелок, я никогда раньше... это первый раз в жизни, когда мне придется нападать на тех, кого я знаю лично...
С кем я делила кров. И с трудом договорила:
- У меня в Доме Леофрика остались кровные родственники.
- Родня? - Это вывело Анжелотти из его византийского спокойствия.
- Ну да, они рабы, - твердо проговорила она. - Но все же это родня. Других нет.
Она видела, как ошарашен Дикон де Вир, возбужден в ожидании сражения; у его старшего брата - лицо спокойное, заинтересованное; Герен переминается с ноги на ногу и почесывается под рейтузами; Анжелотти - тот просто растерялся.
Виоланта. Леовигилъд. Даже Алъдерик, даже ариф, даже эти чертовы крысы; я с этими людьми знакома; если они в доме, если не погибли при толчках земли, они - на моей совести.
- Дорога свободна! - завопил Каррачи с дальнего конца переулка. - На три улицы отогнал наших! Командир, давай сюда, и мы взорвем их к чертям собачьим!
Люди готовы на приступ, сейчас, пока не ослабли решимость и инерция боя.
Дикон де Вир сказал брату резким высоким голосом:
- Давай к делу, пока нас с крыши не увидели! Если кто-нибудь уронит факел на эти бочки, нам конец!
Отодвинуться от стены, усилить кордон по периметру, не подпускать никого к этому концу мыса и взрывом распахнуть вход в дом...
Это не Голос говорит в голове, это ее собственные соображения делают наиболее подходящий выбор - при полном отсутствии человеческих чувств.
Она подумала: "Ну что же, такова моя работа, это только мои обязанности, а не я".
- Ждать моего сигнала! - приказала она Анжелотти, раскачивавшему в руках медленно тлеющую спичку в ожидании ее приказа прикоснуться к запалу.
Она повернулась и быстро умчалась прочь вместе с английским графом, Гереном и Диконом де Виром. Аш смотрела на коротко стриженные головы своих людей; лица закрыты забралами; в руках - мечи, топоры, луки.
- Слушать меня! - крикнула она этим людям, полным готовности участвовать в деле, обосравшимся от восторга и ужаса, от грандиозности творимого, ошеломленным, возбужденным, перепуганным от того, что сейчас будет настоящая драка.
- Мало времени, слишком поздно.
- Сейчас мы окажемся в доме. Мой приказ: не трогать домашних рабов! Рабам не причинять вреда! Все рабы светловолосые и в железных ошейниках. Убивать только воинов. Простой люд беречь!
Этот закон известен давно, еще со времени войн в Англии; Джон де Вир кивком одобрил ее слова. В бою все возможно. Иногда. Люди в такой момент, готовые убивать других, будут выполнять ее боевые приказы, чтобы самим благополучно выйти из боя. А что касается других приказов...
Ведь порох - он не послушается; особенно если ты намерен вдребезги разнести стены и превратить в кровавое месиво тех, кто окажется внутри.
"Нельзя попадать в эту ловушку, - думала Аш. - Это как попасть в мельничные жернова: или сам молоти, или тебя перемелют. Решение в любом случае остается за мной".
- Анжелотти! Разноси эту стену к чертовой матери! Каррачи, стоявший дальше, передал ее приказ. И через секунду они с Антонио Анжелотти, тяжело топая, мчались назад, вниз по переулку, прижав к ребрам локти в доспехах. Она развернулась и ринулась вслед за ними по твердым булыжникам; они свернули за угол, за второй и нырнули в гущу людей Эвена Хью, его копейщиков, все были возбуждены, минуты перед боем всегда тянутся невыносимо долго.
БУМ-ММ!