- О да, carissima. Я слыхал, что все твои беды пошли оттого, что ты позарилась на земли и титул. Что до меня... - Он вздохнул, почти умиротворенно. - Мои доходы за последние две кампании вложены в английскую торговлю сукном.
- Вложены?.. - Аш выпучила глаза.
- А еще я купил красильню в Брюгге. Очень утешительная мысль.
Аш наконец заметила, что застыла с разинутым ртом, и аккуратно закрыла его.
- Так что без земель можно обойтись, - заключил Агнец Божий.
- Э-э... н-да. - Аш переключилась на визиготов. - Сколько ты уже у них, недели две? Ягненок, о чем тут речь пойдет?
Кондотьер коснулся вышивки - ягненка - у себя на груди:
- Спросите себя, мадонна, есть ли у вас выбор? А если нет, какая вам разница?
- Дело она знает. - Аш смотрела на приближающуюся процессию факелов.
Уже хорошо видна была передовая четверка: на мулах, в мантиях и под вуалями. Перед каждым в седле нечто вроде низкого восьмигранного бочонка. Что-то странное с их ростом... Карлики, решила было она, но почти сразу поняла, что красные с золотом бочонки - военные барабаны.
Мальчики-барабанщики подняли палочки. При звуках раскатистой дроби Счастливчик повел ушами.
Аш заторопилась:
- В Генуе они напинали нам задницы. Ты веришь во всю эту болтовню о Медной Голове, которая решает за нее, что делать? Видел ее?
- Нет. Ее люди говорят, эта голова, они еще зовут ее "каменный голем", не здесь, а в Карфагене.
- Но сколько же приходится ждать ответа? Гонцы, почтовые лошади или голуби - все равно, к тому времени и бой давно кончится.
- А ее люди говорят, получается. Говорят, она слышит ответ в тот же миг, как машина выдает его в Цитадели, в Карфагене. - Он помолчал. - Не знаю, мадонна. Говорят, она женщина, стало быть, без Голосов ни на что не годна.
Это коварное замечание достигло цели. Аш моментально забыла о собеседнике, увлекшись мыслью, каково было бы иметь постоянную мгновенную связь с родным городом и с командованием армии, находящимися за тысячу миль от тебя.
- Каменный голем, - задумчиво повторила она. - Ягненок, святые Господа Нашего - одно дело, но слышать машину...
- Может, это просто слухи, - огрызнулся Ягненок. - Чего только они не рассказывают о чудесах в своей Северной Африке, и половина - вранье чистой воды или старинные предания, бабушкины сказки. Эта женщина - новичок - и сразу попала в командующие. Конечно, языки замололи. Иначе и быть не могло.
Что-то в этом поспешном заверении заставило ее пристальней взглянуть на Агнца: Ягненку явно было не по себе. Она перехватила взгляды Роберта Ансельма, Герена аб Моргана, Анжелотти; все ее офицеры начеку, готовые и к торговле, и к засаде, и к долгому ожиданию, пока дело не прояснится. Аш поискала взглядом кобылку Годфри Максимиллиана: священник не отрывал взгляда от приближавшихся огней.
- Молись за нас, - приказала Аш.
Бородач стиснул в ладони крест, его губы зашевелились.
Внизу расцвели огни новых факелов. Пехота. Аш услыхала суеверное богохульство Ансельма. Факельщики - человекоподобные фигуры из глины и меди. Горячая смола стекала на гладкую скорлупу цвета охры.
- Ничего себе, - признала Аш. - На ее месте, будь в моем распоряжении что-нибудь столь же обескураживающее, я бы тоже этим воспользовалась.
Всадники визиготов проехали между рядами големов. Маленькие тонконогие кони - кровь пустыни. На холках и на крупе у каждой блестела позолоченная кожа тюков, каждое колечко сбруи, удила, стремена сверкают в свете факелов. Они принесли с собой острый запах конского навоза, так не похожий на запах толстошеих европейских боевых коней. Счастливчик шевельнулся под ней. Аш подобрала поводья. Наверняка там есть и кобылы, а Счастливчик, кажется, так и не усвоил, что его охолостили. Заметавшиеся тени встревожили лошадку Годфри. Аш жестом приказала одному из стрелков спешиться и взять ее под уздцы, чтобы священник продолжал спокойно молиться.
Знаменосец визиготов вез огромное черное полотнище с орлом на вершине древка. Его лошадь скрывали стальные латы, что вызвало у Аш понимающую усмешку: ей не раз приходилось в бою носить знамя, и она успела догадаться, что имеют в виду ее Голоса под словами: "притягивать молнии". Рядом со знаменем ехал воин-поэт, напевая песенку, настолько просторечную, что ее знания языка не хватало, чтобы понимать ее. Впрочем, Аш хорошо помнила обычаи тунисцев и сообразила, что это такое: кантадоре, для поддержания морального духа.
"Какой парад! Неужели они стараются произвести на нас впечатление?".
Аш сидела в высоком седле, колени согнуты под прямым углом, центр тяжести прямо под бедрами - совсем не то, что стоять в доспехах на земле. Она чуть заметно шевельнулась, придерживая коня. Зазвенела сбруя визиготских коней: всадники останавливались. Копья и щиты, мечи и легкие арбалеты... Она разглядывала воинов в кольчужных накидках поверх пластинчатых доспехов, в белых плащах и шлемах без забрал. Они наклонялись в седлах, открыто переговариваясь друг с другом; кое-кто указывал пальцами на европейских рыцарей-ландскнехтов.
- Нет, - доброжелательно отозвалась Аш, уловив одно из замечаний. Право, мы этим как-то не занимаемся. К тому же в здешних горах и козлов-то не водится. Ни козлов, ни коз...
Ответом ей был взрыв хохота, проклятий и предостережений. Герен аб Морган хлопнул своего капитана по набедреннику. Визиготский всадник в самом дорогом вооружении под черным знаменем перекинулся несколькими словами с ехавшими рядом и послал вперед свою каштановую кобылу.
Аш, не желавшая уступать инициативу, дала знак. Эвен Хью протрубил три звонких ноты на трубе, которую ему не без труда удалось всучить. Аш, в звоне - железа, выехала вперед. С ней - шестеро офицеров: Ансельм, Герен и Джоселин ван Мандер в полных латах миланской работы; Анжелотти в миланской кирасе и чеканных роскошных поножах; Годфри (все еще шептавший молитвы, прикрыв глаза) в своей лучшей рясе, и Флора дель Гиз, одолжившая у кого-то бригандин и выпросившая у стрелка салад, вовсе не похожая на женщину и, как ни печально, не слишком походившая на солдата.
- Я - Аш, - звонко заговорила она в тишине, наступившей за звоном трубы. - Агнец Божий сообщил мне, что вы заинтересованы в заключении с нами контракта.
Лица предводительницы визиготов не различить было под шлемом.
На ней стальной шлем и наголенники, в стременах виднеются стальные ленты башмаков. Красный бархат, покрывающий корпусной доспех, особенно великолепен в свете факелов, крупные заклепки в форме цветочных головок поблескивают золотом. Из-под цельного корпусного доспеха на бедрах выглядывает кольчуга. На шее - латный воротник-ожерелье, да еще Аш приметила золоченую тройчатую рукоять меча, ножны меча и кинжала в золотой оковке, перевязь с тяжелыми золотыми накладками и синий в черно-белую клетку плащ, подбитый ваиром. [Мех со спинок и брюшков европейской белки.] Мгновенно прикинув стоимость всего наряда, Аш невольно позавидовала. А все же приятно было видеть женщину, так же командующую войском, тем более что она из такого далека, что о соперничестве речи не идет.
- Вам придется сражаться с бургундцами, - женский голос отчетливо, хоть и с сильным карфагенским акцентом, выговаривал немецкие слова.
- С бургундцами? Предпочла бы не связываться. Они крепкие ублюдки. Аш передернула плечами. - Я не стану без крайней нужды рисковать отрядом.
- Ты "Аш". Джунд. [Араб.: наемник, солдат, сражающийся за деньги или за право владения земельным наделом.] - Прикрытая латами кобыла шагнула вперед, выдвинулась в свет факела, который горел перед Аш. Теперь стала видна стрелка, защищающая нос, и кольчужные платки, ниспадающие на шею. Черная шаль окутывала плечи и закрывала нижнюю часть лица. Оставались видны только глаза в рамке шлема, но этого было достаточно, чтобы Аш вздрогнула: "Она совсем молода! Господи, не старше меня!"
Отчасти это объясняло нервозность Ягненка: небось, не мог дождаться, пока эти две оригиналки, какими он их несомненно считал, сойдутся лицом к лицу. Аш, из одного только чувства противоречия, теплее взглянула на визиготку.
- Фарис, - сказала она. - Генерал. Сделайте предложение. Я, если есть возможность, предпочитаю сражаться на стороне Бургундии, но если придется, справимся и с бургундцами.
- У вас здесь наш союзник.
- Он мой муж. Думаю, я имею на него больше прав.
- Осаду вам придется снять. Это входит в контракт.
- Эй-эй. Не торопитесь так. Я всегда советуюсь со своими людьми. - Аш подняла руку. Что-то тревожащее чудилось ей в голосе визиготского командира. Ей хотелось подъехать поближе, но отсвет факела играл на наконечниках стрел, небрежно приложенных к тетиве или спокойно лежащих поперек колен визиготских всадников; да и у ее людей копья были в руках, а не в гнездах у седел. Оружие живет своей жизнью и владеет собственным голосом: Аш, не глядя, могла сказать, сколько стрелков посматривают на нее, рассчитывая дистанцию. Она чувствовала невидимые нити, протянувшиеся к ней.
Больше ради того, чтоб протянуть время, она спросила:
- Фарис, когда мы снова увидим солнце?
- Когда мы позволим, - спокойно ответил молодой женский голос.
Аш распознала ложь: ей и самой случалось в свое время лгать на публике. "Так стало быть, сама не знаешь? Калиф, там, в Карфагене, не обо всем, значит, уведомляет своего полководца?" Желтый свет факелов разросся, глиняные факельщики полукругом обступили командира. Замерцали тонкие колечки кольчужного плетения.
- Так что вы предлагаете?
- Шестьдесят тысяч дукатов. Контракт до окончания этой войны.