- На голове у меня колтун, - сказала она. - Не попробуешь немного пригладить?
Женщина-лекарь достала из кошелька роговой гребешок и встала за спиной, распутывая длинные пряди. Гребешок осторожно, с концов, пробирался сквозь слипшиеся от пота волосы, но Аш все-таки морщилась от боли. Она прикрыла глаза, наслаждаясь теплом солнечных лучей и летнего ветерка, проникавшего в комнату через открытое окно. Прежде всего подумать, как устроить отряд в Бургундии. "На что мы сейчас живем? - Господи, как мне паршиво!"
Гребешок перестал раздергивать пряди. Палец Флоры коснулся щеки, залитой солеными слезами.
- Больно? Ничего не поделаешь, голова ведь пробита. Я могла бы обрезать это богатство...
- Не смей!
- Ладно, ладно... как бы мне голову не сняли!
Время опять моргнуло.
В комнате звучал тихий голос Флоры. Она с кем-то шепталась. Открыв глаза, Аш увидела перед собой другую монахиню, в таком же белом апостольнике и зеленоватой рясе. Встретив взгляд больной, молодая женщина протянула ей воду в деревянной чаше.
- Я тебя помню, - нахмурилась Аш. - Без волос трудно узнать, но я тебя помню. Ведь мы встречались?
У окна хихикнула Флора. Маленькая монахиня напомнила:
- Шмидт. Маргарет Шмидт.
Аш покраснела до ушей и слабо, недоверчиво спросила:
- Ты - монахиня?
- Теперь да.
Флора мимоходом коснулась плеча девушки, приблизилась к Аш, пощупала ей лоб.
- Это Дижон, капитан. Вы в дижонском монастыре. - И в ответ на недоуменный взгляд пояснила: - Монастырь для fille de joie, ставших fille de penitence. [Fille de joie - проститутка (франц.), fille de penitence здесь: кающиеся грешницы (франц.). Документы того времени подтверждают это обстоятельство.]
Аш взглянула на маленькую монахиню, которую в последний раз видела в базельском борделе.
- О!..
Обе женщины улыбнулись.
Аш овладела собой и заговорила:
- Если вы перемените решение до того, как произнести последний обет, Маргарет, добро пожаловать в наш отряд. Скажем, в качестве помощника лекаря.
Уголком глаза она видела лицо Флоры, на котором смешались ужас, ирония и тревога, но более всего изумление. Аш пожала плечами в ее адрес и тут же схватилась за голову, отозвавшуюся на это движение категорическим протестом.
Девица из Базеля присела в реверансе.
- Я не могу принять решения, пока не разобралась, что представляет собой жизнь монахини, сеньор... то есть, демуазель. Пока все, в общем, напоминает "дом радостей".
В дверь постучали.
- Кыш отсюда, - приказала Аш. - С Робертом я без вас побеседую.
Она прикрыла глаза, чтобы передохнуть, пока открывалась и закрывалась дверь. Такая слабость была знакома ей и по прошлым ранениям, и Аш в общем представляла, сколько это протянется. Непозволительно долго.
Что же я такое? По словам этой Фарис, просто кучка мусора. Что-то вроде теленка-бычка, которого забивают при рождении, потому что никому он не нужен, хозяину только бы корова доилась...
Но ты слышишь Голоса.
Только и всего? Какая-то медная балда в чертовой Африке, какая-то... какая-то машина, извергающая отрывки из Вегеция, и Тацита, и каких-то еще древних вояк? Просто-напросто... библиотека? Вся тактика мира к твоим услугам?
Аш сдавленно хихикнула. Лучше уж смех, чем слезы, скопившиеся под веками.
Милый Христос, и на это я поставила свою жизнь! А сама сколько раз читала отрывки из "De Re Militant" и думала: "Да как же можно использовать эту тактику при таких обстоятельствах!" - да кого же это я слушала!
Ее подмывало задать эти вопросы вслух и услышать ответ своего Голоса. Она отогнала искушение, открыв глаза.
Перед ней стоял Роберт Ансельм.
Он был без лат, на колене заплата, поверх итальянского камзола полукафтане внакидку: все из голубого сукна, и с первого взгляда видно, что в этой одежде спали, да притом не под крышей. Пустые ножны от кинжала торчат из объемистого кожаного кошеля.
Роберт вдруг спохватился - стянул с головы бархатную шляпу, повертел ее в руках, рассеянно поглаживая значок на тулье, опустил взгляд...
- Насколько надежен лагерь? - начала допрос Аш. - Опиши наше положение. Кто из вассалов герцога владеет этой землей?
Роберт пожал плечами.
Аш пришлось закинуть голову, чтобы видеть его лицо, и висок отозвался острой болью. Роберт тут же присел перед ней на корточки, уперев локти в колени и не поднимая головы. Аш видна была только седоватая щетина, отросшая вокруг ушей и на затылке.
"Я могла бы сказать, что ты охреневший придурок, - думала Аш. - Могла бы всыпать тебе. Могла бы сказать: каким местом ты думал, мудак, когда оставил отряд без командира?"
В животе у нее заурчало, аппетит возвращался. Хлеба, вина и этак с половинку оленьей туши, для разнообразия... Аш подняла руку прикрыть глаза от ставшего болезненно-ярким солнца. Жарко. Должно быть, дело к полудню.
- Ты не видел меня под Туксборо? - спросила Аш. Ансельм поднял голову. На грязном лице горел нездоровый, слишком яркий румянец. Роберт потер себе загривок:
- Что?
- Под Туксборо, - повторила Аш.
- Нет. - Плечи Роберта понемногу распрямлялись. Он опустил одно колено на пол, устроился поудобнее. - Не видал. Я дрался на другой стороне. Увидел тебя, уже когда все кончилось. Ты была завернута в штандарт, и с него капало.
"Капало красным", - вспомнила Аш, как наяву почувствовав прикосновение мокрой материи, царапающее кожу золотое шитье, безмерную усталость после работы алебардой. Острый как бритва топор на шестифутовом древке. Топор, разрубающий латы и тела, как обычный топор рубит дерево.
- Тогда это сработало, - веско сказала Аш. - Я знала, что пора сделать что-то, чтобы меня заметили. Я была, конечно, слишком молода, чтобы командовать, но если бы я ждала до шестнадцати-семнадцати лет, чтобы сделать что-нибудь удивительное - так в этом не было бы ничего удивительного. Потому-то я захватила и удержала штандарт ланкастерцев, там, на Кровавом Лугу. - Теперь уже она опустила взгляд, чтобы не видеть отчаяния на лице Роберта.
- Я потеряла там двоих лучших друзей, - сказала Аш. - Ричарда и Ворону. Я их знала с детства. Оба остались где-то на том косогоре. Зарыты во рву, который выкопали потом Белые Розы. А ты случайно наехал на меня. Такое наше дело. Убиваем друзей и гибнем сами. Только не говори мне, что это дьявольски глупо. Я что-то не знаю благоразумного способа умереть!
Роберт выдохнул: