- Это был голос человека, - многозначительно заметил Джеффри.
Зашуршали листья, и в пятно лунного света шагнули Пак с Келли.
- Кончено, дети, - проворчал Пак. - Граф Дрож никому больше не причинит зла. Грегори посмотрел на Келли:
- А почему ты так рассержен?
- Оставь лепрекоэна в покое, - быстро цыкнул на воспитанника Пак. - Он храбро бился этой ночью.
- Может быть, может быть, - пробормотал Келли, - но я не очень-то горжусь подобными делами.
- Но и сожалеть о содеянном не стоит! Вспомни, ирландец, этот человек, вступив в Гленн, оставил за собой след смерти и разрушения. Эльфы видели, как он своими руками убил по меньшей мере дюжину людей. Только в эту ночь он ранил множество эльфов, а Боярышник лежит бездыханный.
Дети замолкли, широко открыв глаза. Они уже знали, что у эльфов и фей нет бессмертной души, как у людей, и поэтому, когда эльф умирал, он вообще переставал существовать.
На унылое лицо Келли, кажется, стала возвращаться старая ухмылка.
- Да нет, все так, как ты говоришь. Просто...
- Милосердие, - буркнул Пак.
- И это тоже. Но я не стыжусь и того, что сделал.
- А что ты сделал? - высунулся Грегори, но Магнус одернул его:
- Цыц!
- Мы, эльфы, только что избавили Его Величество от кое-каких хлопот и неприятностей, - покачал головой Пак. - Предоставь судьбу графа на его усмотрение, конец преступника был бы тот же, разве только помпы побольше.
Дети потрясенно уставились на него.
- Но ты же не можешь распоряжаться жизнью и смертью! - не выдержал Джеффри.
- На поле боя у командира есть такое право, - ответил Пак, - а это был настоящий бой. Разве граф Дрож не пришел сюда воевать?
- Может быть, и так, - все еще сомневался Джеффри. - Но он воевал с Гленном, и это забота Гленна...
- Ну нет, - Пак сверкнул глазами. - Гленн может заботиться о смертных - но не о сынах Волшебного Народца.
Джеффри снова разинул рот.
- И не возражай! - настрого приказал Пак. - Помни - право принадлежит не человеку, а Правосудию!
Джеффри медленно закрыл рот.
- Не так исполняется правосудие, - запротестовал Грегори. - Он же лорд, значит, и судить его должны были лорды!
- Это правосудие для смертных, - возразил Пак. - А за преступления против Волшебного Народца он ответил этой ночью. И у нас, сыновей Волшебного Народца, свои понятия о Правосудии. С тех самых пор, как растут Дуб, Ясень и Терн. По крайней мере, для осужденного все окончилось быстро. А у смертных я видел куда более суровое правосудие.
Дети замолчали. Лунный свет падал на грустные лица.
- По-моему, нам пора возвращаться, Пак, - окликнул Магнус.
Глава десятая
Конечно, они могли бы устроить привал прямо на месте, но Пак все же увел детей прочь - он имел некоторое понятие о чувствах смертных и знал, что детям будет не по себе, если придется ночевать поблизости. Поэтому он вел их сквозь тьму, прерываемую то там, то здесь пятнами лунного света. Дети притихли, и, когда у самого Пака настроение немного улучшилось, он попробовал развеселить и детей, затянув задорную эльфийскую песенку. Озорные переливы сначала не вполне подходили к мрачному настроению детей, но несколько куплетов спустя юных слушателей стало охватывать ощущение покоя. Огромные старые деревья с узловатыми ветками походили уже не на злобных чудовищ, а на добрых старичков в зеленых одеждах, украшенных серебряными бляшками лунного света. Свисающая с огромной ветви лоза превратилась в праздничную гирлянду, а сухая листва под ногами - в разноцветный ковер. Не прошло и часа, как дети очутились в волшебном лесу, и тропинку пересек серебристый ручеек, счастливо журча и пританцовывая вокруг камней. Над ручейком выгнул спину маленький мостик с перилами. Корделия вздохнула:
- Что это за чудесная песенка, Пак?
- Она открывает глаза на волшебство, которое вас окружает, - отозвался эльф. - Везде полно сказочных чудес, стоит только открыть глаза и присмотреться.
С этими словами он шагнул на мостик, а следом затопал Грегори.
- Хо! Хо! - как эхо в пропасти, хохокнул чей-то голос, и за край мостика ухватились две огромные ручищи с длинными узловатыми пальцами.
- Поберегись! - гаркнул Пак, попятившись.
Грегори бросился назад и налетел на Джеффри, который стал, как вкопанный, скрестив на груди руки. Корделия с разгону налетела на Джеффри, и только Магнус ухитрился затормозить без происшествий, пробормотав:
- Как же в чудесном лесу обойтись без чудовища?
- Хо! Хо! - из-за края моста вынырнула уродливая башка. Лохматый чуб соломенного цвета, глаза, как блюдца с голубой каемочкой, нос, как картошка элитного сорта, и широкая разинутая пасть с острыми зубами.
- Хо! Хо! - повторило чудовище, закинув на мостик тонкую ногу с огромной плоской ступней. Следом показалось тулово, точь-в-точь бочка емкостью в сто декалитров, всего фута четыре длиной, зато плечи - три фута в ширину. Руки болтались до самых колен, а ладони были шириной с лопату. Как раз в ладони чудище и хлопнуло, издав шум как от пушечного выстрела.
- Детки! Ням-ням!
Дети испуганно сбились в кучу.
- Что... Что это, Пак?
- Тролль, - ответил эльф. - Такие, как он, живут под мостами. Тролли вечно голодны. Тролль заулыбался и закивал головой.
- Детки! Вкусные, мяконькие! Ням! Ням! Гадина погладила брюхо.
- Так я и думал, - кивнул Пак, поджав губы. - Назад, дети. Дайте ему дорогу.
Дети отступили, кроме Джеффри, который не подумал сдвинуться с места, а только нахмурился.
- Я хочу перейти на ту сторону, Робин. Кто он такой, чтобы мне помешать?
- Он такой, что разорвет тебя пополам своими здоровенными ручищами, рявкнул Пак. - И не надо спорить, парень!
Тролль рыгнул и подался вперед, потирая руки и пуская слюни.
- Неужели ты не можешь его победить? - настаивал Джеффри.