– Говорящая безделушка. Неудачная попытка создать робота…
И, толкая перед собой коляску, поспешно вышел из подъезда.
На улице светили фонари, прохожие спешили от мороза в свои тёплые дома, а с неба медленно падали снежинки…
Степан, не оглядываясь по сторонам, стремительно двигался вперёд, и говорил:
– Я же просил тебя: не высовываться. И помалкивай…
Но через пару минут Степан сам нарушил тишину. Он спросил:
– Мы хоть правильно идём–то?
Коляска сильно вздрогнула, и хрипящий голос произнёс:
– Правильно.
– Долго ещё?
– По моим расчетам: примерно два километра.
– Ну, это ещё ничего. Терпимо. Только потом мне сразу домой надо будет возвращаться…
Тут коляска передёрнулась с такой силой, что Степан едва удержал её. Начал было ругаться, но шкатулочник прервал его:
– Надо двигаться быстрее! Проход может закрыться очень скоро…
И теперь коляска уже сама ускорилась, тянула Степана за собой. Тот глянул вниз: думая, что, может, начался обледенелый спуск, но никакого спуска не было, напротив – дорога здесь слегка поднималась вверх. Зато Степан обнаружил, что из днища коляски, пробив его, выдвинулись металлические стержни с проводками и присоединились к колёсам; вот за счёт них и ускорилось движение.
Сначала Степан быстро шёл, а потом уже и бежал за самостоятельно катящейся коляской. Он просил:
– Тише!
Ответ был неумолимым:
– Надо торопиться!..
В принципе, теперь Степан мог просто отпустить шкатулочника, и пускай бы он катился сколь угодно далеко. Ведь не вернулось бы оно к Степану в квартиру. А что касается вида самостоятельно мчащейся коляски, так пусть это повергает кого–то в шок. Ему то какое дело? Кто докажет, что это его коляска сбежала?..
И всё же Степан не отпускал коляски, и из всех сил бежал за ней. Ему просто интересно было, какова конечная цель этого механизма, что это за загадочный проход, который вот–вот должен закрыться и удастся ли найти гениального изобретателя Якова Фёдоровича Корбузо…
* * *
Коляска затормозила на берегу небольшого, расположенного на окраине города озерца. Это было то самое, уже знакомое читателю озерцо, возле которого накануне произошли драматические события: ЧИП вернулся в Многомирье, а Винд едва не погиб, но всё же, стараниями своих друзей, тоже вернулся туда…
Там по–прежнему лежало большое, пробившее лёд дерево; правда уже нарос новый лёд, обхватил его ветви. И именно к основанию этого дерева тащила Степана коляска…
Возле самых корней она остановилась и начала преображаться. Трещали, изгибались, составляющие её детали: собственно, коляска стала частью шкатулочника, который сделался уже даже чуть больше Степана…
Когда шкатулочник начал разрывать нанесённый под корни снег и сами корни, Степан спросил:
– Неужели Корбузо здесь?
– Он ушёл туда, – уверенно ответило существо и продолжило свою работу.
Степан стоял рядом, и увидел, что под корнями открылась чёрная каменная плита. Он спросил:
– Что это?
Шкатулочник ответил:
– Враги завалили проход.
– Значит, ты не пройдёшь?
– Это просто камень. Его можно раскрошить.
И шкатулочник действительно начал крошить камень. При этом летели искры, а составлявшие шкатулочника железки гнулись… Тем не менее, он не останавливался, и работа продвигалась. Если бы Степан не успел отдёрнуться, то просвистевший острый кусок камня ранил бы его…
Через пару минут Степан увидел то, чего уж никак не ожидал. Живущий в холодном и тёмном зимнем городе, он истосковался по этому свету… Хотя это был даже и не свет, а только отблеск света, но зато настоящий отблеск – тёплый, летний, бархатно–золотистый; он, словно ласковый, невесомый поцелуй прикоснулся к глазам Степана. И отблеск этот исходил из–под корней рухнувшего дерева, из заново пробитого существом прохода. Казалось, что само солнце, устав от весенних и летних трудов, устроило там себе берлогу…
Шкатулочник, изрядно помявшийся, но всё равно проворный и ловкий, начал протискиваться в проход.
Степан проговорил неуверенно:
– Э–эй, слышишь, а мне туда можно? Глянуть–то охота, что там…
Шкатулочник ничего не ответил, но продолжал двигаться. Вот проскользнули и скрылись в этом приятном свете его задние конечности, на которых ещё остались колёса от детской коляски.
И тогда Степан решил, что просто посмотрит, что там внизу, под корнями. Только одним глазком глянет, что источает такой приятный свет, ну а потом, конечно, вернётся – пойдёт домой.
Он согнулся и пополз. Свет становился всё более ярким; Степан уже чувствовал запахи иного мира, слышал непонятные голоса. Затем – выставил перед собой руки, хотел за что–нибудь схватиться, да тут его самого схватили. Это были маленькие, но чрезвычайно сильные, хотя и не железные ручонки. Степана потащили вперёд, и, как он ни сопротивлялся, просто вытянули в Многомирье…
Степана Вдовия схватили те самые существа, которые пытались помешать Винду проникнуть на Землю. Напомню, что они были худенькими, жилистыми, ростом едва ли доставали до колена взрослого человека, глаза у них были большими, выпученными, а вместо кожи их покрывала зеленоватая чешуя. Но, несмотря на столь непрезентабельный вид, силы и ловкости им хватало…
Общими усилиями (а их собралось не менее трёх десятков), они удерживали не только Степана, но также и шкатулочника. Впрочем, шкатулочник не рыпался, а вот Степан извивался, пытался вырваться и кричал:
– Выпустите меня! Да вы кто такие?! Выпустите меня немедленно!
Но выпускать его не собирались, зато – схватили за ноги, за руки, да ещё и снизу, под самую спину подхватили, и понесли. Степан возмущался:
– Вы куда меня тащите? Вы разве не понимаете: меня дома ждут: жена, дети… Это что – похищение, да?.. Ну так, значит, и судить вас будут, как похитителей…
А потом он увидел небо, и прекратил кричать и делать тщетные, через чур слабые попытки высвободиться. Это было не Земное небо, а небо Многомирья. Что такое небо Земли, а точнее – Московское небо? Часто там висят облака или тучи; но даже и в ясные дни, многого там не увидишь (хотя, несомненно, вид величественных, неспешно меняющих свои формы кучевых облаков благотворно влияет на фантазию).
А тут Степан увидел глубокую, прозрачную бездну: и плыли там облака, как и близкие, так и очень далёкие – причём до самых отдалённых из видимых были сотни километров. В этой воздушной бездне весели миры: некоторые из них находились совсем близко, и можно было разглядеть многие детали на их поверхности, иные же выглядели как пятнышки или просто как точки. Но у каждого из миров можно было угадать свой, неповторимый характер…