Тот ответил:
– Точно не могу сказать, но ты не отчаивайся, человек. Я уверен – ЧИП готовит для тебя сюрприз.
И вот они влетели внутрь сферы Ой–Чип–она. Так как ЧИП уже вернулся в своё древнее, но, несомненно, могучее тело и начал управлять – в его царстве уже возрождалась, а кое–где прямо–таки кипела механическая жизнь.
Они летели по широкому туннелю, от которого отходили многочисленные боковые ответвления, и повсюду двигались – ползали, скакали, летали, роботы самых разных форм. Все они были заняты напряжённой, ни на секунду ни утихающей работой. Порой одновременно можно было видеть столько движения, что начинало рябить в глазах.
И Степан произнёс задумчиво:
– Они ведь никогда не устают…
– Нет. Никогда не устают, – ответил шкатулочник. – И в этом преимущество таких как я над обитателями иных миров. Те, устаревшие существа, слишком рассеяны, они подвержены страху, сомнениям, порой они просто не знают, что делать; их организмы требуют сна, а здесь – ты видишь, кипит жизнь, всё под контролем ЧИПА…
– Сплошное железо, сплошные механизмы. Разве это жизнь? – молвил Степан.
– Не спеши делать выводы, ведь ты ещё не пообщался с ЧИПОМ.
Долго они летели, и столько за это время Степан увидел, что уже не сомневался – всякие там колдуны и феи, всякие старомодные рыцари с клинками и копьями не имеют никаких шансов против этой мощи.
И вот, наконец, самолётообразный шкатулочник подлетел к платформе на стене, вцепился в неё клешнями, завис, а из стены вытянулись металлические клешни, схватили Степана, потащили в сторону.
Шкатулочник крикнул вслед:
– Мы ещё увидимся, приятель!
И тут только Степан ощутил тот мертвящий холод, который царил в этом месте. Ведь до этого его спасала система обогрева шкатулочника. Теперь он оказался в воздухе гораздо более холодном, чем самый лютый московский мороз. Его тут же начала бить дрожь, и он взмолился:
– Дайте тепла! Я замерзаю!..
Металлическая клешня поставила его на пол и отодвинулась в сторону. Со всех сторон на него хлынули клубы сероватого пара в котором, казалось, вихрились мириады снежинок.
Ноги Степана подкосились, глаза закрылись…
* * *
Как показалось Степану Вдовию, уже через секунду он очнулся. Теперь он не чувствовал холода, а вот желание вернуться домой полыхнуло с ещё большей, нежели прежде силой.
Он находился в овальной зале с сероватыми, хромированными стенами. В воздухе, вроде бы, разливалась некая музыка, но, если вслушаться, то невозможно было уловить мелодии…
Степан огляделся и, не заметив ничего достойного внимания, крикнул:
– Я должен вернуться домой!
Раздался приятный и, как казалось, всеобъемлющий, слишком могучий, чтобы ему противиться, голос:
– Я начал изучать тебя, Степан Вдовий.
Всё же Степан нашёл в себе силы ответить гневно:
– А я не просил о такой чести! Всё, чего я хочу – это немедленно вернуться домой и успокоить тех людей, которые мне дороги, и которые сейчас страдают из–за моего исчезновения.
– Ты говоришь о жене Маше, о сыне Вите и дочери Кате, – это был не вопрос, а утверждение.
– Да! А ты откуда знаешь их имена? Ведь ты ЧИП?.. Тот, кто раньше был Яковом Фёдоровичем Корбудзо?
– Да, так меня называли в Москве, в то время, когда я ещё не помнил, кто я на самом деле… Но сейчас речь о тебе, Степан, о твоей судьбе, о твоих желаниях. Ведь ты бы хотел, чтобы я устроил тебе встречу с женой и с детьми?
– Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос! Немедленно верни меня в Москву!..
Степан думал, что ЧИП посмеётся над его глупой настырностью, но тот неожиданно ответил:
– Что ж. Я могу устроить такую встречу!
И тут Степан обнаружил, что он стоит возле двери своей московской квартиры. Его рука тут же потянулась к звонку, но он так и не успел нажать на кнопку, потому что дверь распахнулась.
Перед Степаном стояла и глядела на него влюблёнными глазами его жена Маша. Она проговорила подрагивающим от волнения, но таким желанным, таким знакомым голосом:
– Стёпушка… господи… живой… Стёпушка…
И бросилась к нему, обняла, крепко прижалась, начала быстро целовать его в щёки, в нос, в губы, шепча:
– Как ты? Цел? Невредим?..
Он, тоже целуя её, отвечал:
– Всё хорошо… Ты только не волнуйся, дорогая, Маша… Со мной всё замечательно, и уже никогда плохое не повторится… Но как же он – так вот сразу и переместил меня сюда?
– О ком ты? – спрашивала Маша.
– Ни о ком… Не стоит вспомнить…
И он уже слышал голоса своих детей – Вити и Кати:
– Папа!.. Папка вернулся!!.. Ура!!.. – они выбежали в коридор встречать его, и тоже обнимали, целовали…
Только тут Маша воскликнула:
– Стёпа! А одежда–то какая на тебе грязная… Немедленно иди в ванную, умывайся…
Степан Вдовий прошёл в ванную, куда жена немедленно сунула набор новой, свежей одежды. Разглядывая своё отражение в зеркале, он подумал: «А ведь действительно: и зарос я, и грязный весь… Кажется, трое суток в Многомирье пробыл… Вот чёрт!.. И как же этот ЧИП меня так сразу вернул сюда? Но я рад этому, просто чертовки рад!..»
Тщательно вымывшись под душем, Степан прошёл на кухню, где его уже дожидался аппетитный ужин. Там же сидели и жена и дети.
Маша произнесла:
– Ты кушай. А то исхудал…