Дело в том, что снаружи к стеклу придвинулась часть чьей–то громадной физиономии. От этого в кабине вертокрыла стало ещё темнее.
Таллан глянул на физиономию и произнёс:
– Так это же одна из статуй с Даллана. Или забыл, что землеед случайно проглотил нескольких из них.
– Помню. Просто не думал, что доведётся с одной из них столкнуться.
– Толку–то от этого мало, – вздохнул Таллан.
– А что вообще об этих статуях известно? – спросил Винд.
– Да ничего, в общем–то, неизвестно, – ответил Таллан. – Даже и не известно, кто их построил… Да что ты спрашиваешь? Ты же сам на Даллан летал.
– Хм–м, ну, может быть. И всё же…
Тут сзади раздался густой шлёпающий звук и, вместе с этим, в кабине вертокрыла резко и неприятно запахло чем–то растительным, раздавленным. Обернувшись, Винд обнаружил, что крыша прогнулась и в одном месте разорвалась. Через отверстие и шлёпнулась зеленоватая слизь.
Таллан проворчал:
– Желудочный сок землееда разъедает вертокрыла. Если не произойдёт какое–либо чудо, то мы покойнички. Разрази его сто ейльских великанов!!
Винд спросил:
– Ну а что крылья? Они вообще не работают?
– А как они могут работать в такой слизи? Конечно – нет…
– И всё же – это последняя наша надежда. Как их включать?
– Вот эту кнопку жми. Но что толку то?.. Проглоти его Бран–дал–Горрский яйцеклад!!
Винд начал раз за разом жать на кнопку, которую ему указал Таллан. Вертокрыл подёргивался…
– Видишь, что то происходит! – воскликнул юноша.
– Да я уже пробовал, и не раз, – вздохнул Таллан, и провёл ладонью по корке из запекшейся крови, которая покрывала его лицо. – Даже если он и сдвинется на пару метров, то что толку то? Ты разве знаешь, как вырваться из этого щупальца, разрежь его Увиддский зайцепод!
– Нет… Не знаю… Но ты погляди, куда нас несёт: вниз по носу этой исполинской статуи. Туда, где должен быть рот…
– Хм–м… – Таллан задумался, и, пока Винд продолжал вновь и вновь нажимать на кнопку, – Я помню, ты после полёта на Даллан рассказывал, что внутри эти статуи полые…
– Вот видишь! – воскликнул Винд (хотя, он–то, конечно, не мог этого помнить, так как всё это было придумано Хранителями Многомирья).
Таллан продолжал ворчать:
– Ну а что толку? Здесь или в пустом желудке статуи эта слизь доберётся до нас…
– И всё же! Мы должны бороться! – громко крикнул Винд и из всех сил долбанул кулаком по кнопке.
В результате вертокрыл начал дрожать сильнее, ускорилось его движение вдоль каменного носа великана. Навстречу из слизкой массы выплывали сплавленные в желудочном соке землееда куски почвы. Обшивка аппарата продолжала разрываться, из уже многочисленных трещин сочилась зеленоватая масса. Винд выкрикивал:
– Скоро! Уже скоро! Мы доберёмся до этого места!..
Тут и Таллан оживился, он приподнялся с кресла и произнёс:
– А что нам унывать! Поживём ещё! Разорви его Ялинский пушкокрыл!!
Но тут аппарат их тряхнуло с такой силой, будто бы он и впрямь столкнулся с одним из бессчётных грозных обитателей Многомирья. Но дело было в том, что слизь попала в механизм, который позволял крыльям вращаться и механизм этот взорвался. Продвинувшись ещё на пару метров, вертокрыл окончательно остановился.
Трещины в стенах расширялись, из проёма в потолке постоянно стекала слизь, и на полу уже шипело целое зелёное озеро. Крепкий, острый запах раздавленных растений сделался просто невыносимым, от него тошнило…
Таллан сжал кулаки и закричал:
– Неужели не жить больше?!!
– Нет, поживём ещё, – упрямо ответил Винд. – Ты вон вперёд глянь…
– Вижу: нос загибается. До рта то ещё далеко. Как туда попадём?
– До рта не доберёмся, а вот в нос этого истукана попробуем забраться!!
– А–а, ладно! – прорычал Таллан, вскочил и начал разрывать уже почти расплавившуюся стенку вертокрыла.
Он кричал:
– Проплывём или не проплывём – не знаю! Но попытаться стоит! Здесь метров пять осталось! Но, глаза ни в коем случае не открывай! Эта гадость их сразу разъест…
И вот стенка вертокрыла оказалась полностью разорванной сильными руками Таллана.
Внутрь хлынули потоки зеленоватой слизи; Винд в последний раз вдохнул переполненный растительными испарениями воздух, и ринулся вперёд, в эту массу.
Глаза он, как и советовал Таллан, закрыл, но всё равно всей кожей, которая соприкасалась с этих вязким веществом, тут же почувствовал сильное жжение. Двигаться было очень тяжело – гораздо тяжелее чем в воде…
Страстно хотелось поскорее вырваться из этого массы, забраться в ноздрю к статуе, а он всё не мог хотя бы дотронуться до её каменной тверди. И уже казалось Винду, что плывёт он не в ту сторону. С трудом подавил он желание открыть глаза, оглядеться…
Но вот почувствовал, что где–то рядом бьётся Таллан. Это придало Винду сил: ведь не могли же они вдвоём двигаться в неверном направлении…
И, действительно – вскоре рука Винда прикоснулась к камню. Цепляясь за выщерблены, он начал двигаться к исполинской ноздре…
Вот, наконец, и резкий изгиб камня. Винд подтянулся, пробираясь в отверстие…
Но когда же закончится эта слизь! Жжение было мучительным, жутким! Казалось юноше, что весь он обложен раскалёнными углями. Горела, как казалось не только, но и все внутренние органы, и в сердце, и в мозг вонзились раскалённые иглы.
И тут сзади последовал сильнейший толчок. Винд торпедой полетел вперёд, несколько раз пребольно ударился об каменные стенки ноздри, и, наконец, вылетел в воздушное пространство. Упал, перевернулся, ещё раз ударился и, наконец, остановился…
Усиливалось радужное свечение, и Винд догадался, в чём была причина этого толчка: это разорвался–таки вертокрыл, и вся горючая жидкость разом освободилась…