- К этому "не то" отношусь и я? - шутливо осведомилась Майка.
- В какой-то мере, - ляпнул он прямо. - Потому что это один из целого ряда непорядочных поступков, мною совершенных.
- Боже, как длинно и непонятно! - воскликнула она. - Неужели ты надеешься прожить, всегда поступая порядочно! Это смешно, Володька! Господи, насколько же я старше тебя! Надо ведь вернуться с войны таким невинным агнцем, - она рассмеялась.
- Не такой уж я невинный, - угрюмо сказал Володька. - Просто в войну всегда делал то, что надо. А сейчас делаю не то...
- Я как-то не замечала, что ты страдаешь рефлексией. Что ж, позанимайся этим, только не слишком всерьез. Я больше не буду тебе звонить, а то получилось - связался черт с младенцем. Не хочу быть этим самым чертом... Но, когда будет плохо, звони. - Она резко повесила трубку.
Володька, вспомнив про разговор с Сергеем, набрал Майкин номер.
- Мы не закончили разговор, Майя.
- Разве?
- Что у тебя было с Сергеем? - спросил он в упор.
- Вот в чем дело! - протянула она. - Что он тебе рассказал?
- Что очень приятно провел с тобой время.
- Если ему было приятно, при чем здесь я? Никаких приятностей я ему не доставляла. Посидели в "Коктейле", вот и все.
- Правда, Майка? - произнес он с облегчением.
- Я не врушка. Ну теперь все? - и, не дожидаясь ответа, повесила трубку, но уже не так резко.
- Привет, сэр! - окликнул его Сергей около букинистического магазина, находящегося вблизи Сретенских ворот. - Почему не звонишь?
- Так...
На самом же деле Володька был обозлен на Сергея за намеки насчет Майки, и ему не хотелось встречаться с ним. Но сейчас, когда он взглянул на него, у Володьки сжалось сердце - Сергей плохо выглядел, ничего не осталось от того бравого, самоуверенного вида, с которым он встретил Володьку у себя дома. В руках был вузовский учебник по медицине.
- Зачем тебе это? - Володька показал на книгу.
- Пойду в медицинский...
- А химфак?
- Ты газеты читаешь? Чудеса - дезертиры, эти гады, которые воевать не хотели, амнистированы, а... - он замолчал.
- Ну знаешь, многих же зазря посадили под горячую руку: и от эшелонов отставших, и случайно от части отбившихся, ну и прочих, - заметил Володька.
- Тех - понятно. Но ведь и настоящих дезертиров амнистировали. - Сергей взял Володьку под руку. - Пойдем посидим где-нибудь... так вот, Володька, не будет мне на химический хода, понимаешь, там все сложнее. Ну а с медициной полегче. Тебе ясно все?
Володька кивнул.
- Попробуем сделать что-нибудь настоящее на этом поприще. - Он улыбнулся и сжал Володькин локоть.
Они прошлись до бульварного кольца и присели в скверике.
- Ты не находишь, что в этой войне было... ну, нечто трагическое? - начал Сергей.
- Ты говоришь о тех пяти-шести миллионах наших потерь?
- И о них, конечно. Но не о пяти-шести, их было гораздо больше, Володька.
- Думаешь?
- Предполагаю... - он вытащил папиросы, закурил. - Мда... странный мы народ - русские... Все для будущего, - повторил Сергей то, о чем часто твердил в сорок втором, и задумался.
- Война - всегда трагедия, Сергей, - сказал Володька.
- Разумеется, - согласился тот, не сразу, видимо, отключившись от своих мыслей.
- Лейтенант... - вдруг услышал Володька знакомый голос и, подняв глаза, увидел того типа, которого ударил около "деревяшки". - Опохмелиться дай, - без просительных ноток сказал тот.
Он стоял перед Володькой в каких-то рваных брюках - "сменке", обутый в галоши, обвязанные веревками, чтобы не свалились, с бледным, землистым лицом, на котором блуждала ухмылка.
- Это что за явление? - вскинул голову Сергей. - А ну марш!
- Погоди, - остановил его Володька.
- Дай тридцатку, червонец у меня есть. Как раз на стопку получится, повторил тот.
- Хорошо, дам. Если скажешь, где я тобой командовал? На каком фронте, в каком месте, в какой части?
- Ух ты, сколько вопросов. А если не скажу?
- Не дам, - отрезал Володька.
- А ты, лейтенант, не вспомнил разве меня?
- Нет.
- Ладно, скажу... Готовь монету.
Володька вынул из кармана тридцатку и держал ее, красненькую, в руке.
- Дивизию я не упомнил, а вот про место, где гнал ты нас на убой, скажу...
- Говори! - нетерпеливо кивнул Володька.
- Скажу... - и поглядел на Володьку угрюмо, с угрозой. - В сорок втором это было...
Володька вздрогнул, и тот, заметив это, злобно усмехнулся.