- Поговорю я с ним. Он парень хороший, но ничто, Надя, даром не проходит. Представь, каково почти каждую ночь на нейтралку идти, под пули себя подставлять и самому... Этой финочкой, Надюха, не одна жизнь порешена... Пусть вражеская, но, пойми, без следа это не проходит.
- Да я понимаю... - вздохнула опять Надюха. - Ты приходи... Ну, если с хлебом худо и вообще... На одном же пайке сидеть будешь.
- Привыкать мне, что ли? - улыбнулся он.
- Почему ты не сказал, что приехала Тоня и что ты был у нее? - спросила мать в тот же вечер.
- Откуда ты знаешь? - встрепенулся он.
- Она звонила, Володя...
- Что говорила? - спросил быстро, стараясь скрыть дрожь в голосе.
- Сказала, что ты очень изменился... Какой-то сломанный. Разве это так, Володя? По-моему, ты просто несколько растерян... Кстати, я ей это и сказала.
- А она?
- Звонила перед отъездом, спешила... Сказала только, что надеется, следующая встреча будет иной... - Мать посмотрела внимательно на него и вздохнула.
- Наверно, не будет ее... следующей встречи.
- Почему, Володя?
- Ну, что я сейчас из себя представляю, мама? Как ни странно, в сорок втором при полной неизвестности, останешься ли живым, было будущее. Даже романтическое будущее, - добавил он. - Сейчас вступила в права самая обыденная житейская проза: мужчинам надо добывать хлеб насущный, женщинам искать мужа, который этот хлеб будет добывать наилучшим образом. Ты понимаешь меня?
- Да.
- Что я могу дать Тоне?
- Любовь, если она у тебя есть, - сказала она очень серьезно.
- Ты знаешь, мама, что женщины прекрасно могут и без всякой любви?
- Предполагаю, - тут она улыбнулась.
- А я знаю! - воскликнул он. - И пусть Тоня выходит замуж за кого-нибудь из устроенных. Звонил ей при мне один такой... - презрительно бросил Володька.
- Мало ли кто ей может звонить, - спокойно сказала мать.
- Давай больше не будем об этом, мама, - попросил он.
- Хорошо, поговорим о другом... Решил ли ты, в какой пойдешь институт?
- Пока нет...
- Я хочу предложить тебе подумать о полиграфическом...
- Что это за институт? - удивился он.
- В нем есть редакционно-издательский факультет с двумя отделениями литературное и художественное. Ты поступай на литературное, но посещай и занятия по рисунку. Если что-то получится у тебя, переведешься. Художественный талант не в руке, Володя, а здесь, - она показала на голову и сердце. - Если не выйдет с рисунком, то, во всяком случае, получишь гуманитарное образование. И находится он недалеко, на Садово-Спасской.
- А что? Я подумаю, мама. Главное, недалеко.
- Подумай. Времени осталось не так много... Теперь еще одно... Звонила тетка твоего отца. Она обижена, что ты ни разу не навестил ее. Это раз. Во-вторых, заболела женщина, которая ей помогает по дому и ездит за пайком. Она просила тебя, если можешь, конечно.
- И ты сказала, что могу? - улыбнулся он.
- Сказала... Она совсем одинока, и ты должен ей помочь, тем более дел у тебя пока никаких.
- Ладно, мама.
Тут появился Витька-"бульдожка" с какой-то сумкой.
- Мать скороспелку посадила. Подкапывать уже начали. Попробуйте, - он передал сумку Ксении Николаевне.
- Зачем, Витя? - начала было отнекиваться она, но Витька решительно прервал:
- Ксения Николаевна, помните, обещал я. Никаких отказов.
- Сетку волейбольную не достал? - улыбнулся Володька.
- Не! Спрашиваю всех, никто не помнит. Кто-то из ребят взял, спрятал еще в сорок первом, а кто? Но я раздобуду.
Без особой охоты Володька поехал на другой день в Гнездниковский переулок, где жила тетка, боясь, что начнутся соболезнования, разные там "вздохи и охи"... Но ничего этого не случилось. Тетка, маленькая, сухонькая старушка с добрым лицом, но твердыми глазами, обняла его, поцеловала и сразу же усадила за стол.
- Сперва перекуси, Володя, а потом поговорим.
На небольшом столике с мраморной доской уже приготовлена была еда, да еще какая! Володька не стал ломаться и присел за стол. Уминая бутерброды, он оглядывал большую комнату с альковом, в которой давно не бывал. Целую стену занимали шкафы с книгами, где кроме художественной литературы в основном была литература политическая - собрания сочинений Ленина, Сталина, протоколы съездов партии. Тетка работала в институте Маркса - Энгельса - Ленина Сталина... Было много и ее собственных книг. Она лично знала Ленина, дружила с Крупской, с Фрунзе, участвовала в Московском восстании, занимала крупные должности в Иванове. В общем, живая история, и если бы Володька был полюбознательнее, то как много бы он мог получить от общения, но сейчас ему было не до этого.
- Почему ты не навестил меня тогда, в сорок втором? - спросила она.
- Даже не знаю... Понимаешь, я был под Ржевом - безудачные бои, огромные потери... Не хотелось об этом вспоминать.
- Да, потери... - задумчиво сказала тетка. - Скажи, Володя, что, на твой взгляд, помогло нам выиграть войну? Именно на твой взгляд.
- Патриотизм, тетя Варя... - не задумываясь, сказал он.
- Советский патриотизм?
- Конечно. Воевали ведь хорошо и те, у кого судьбы складывались трудно.
- Да? Это очень интересно... У тебя есть примеры?
- Сколько угодно.
И Володька стал рассказывать о тех, с кем воевал вместе... Тетка слушала внимательно, заставляя его повторять некоторые случаи, а со стены глядели на них прищуренные глаза Владимира Ильича, и казалось, будто и он прислушивается к Володькиным словам.