- Попробуй! Меня теперь можно! Мне на одной ноге не устоять.
- Думай, что говоришь!
- Я думаю! Кстати, мне есть чем думать-то. Я в архитектурный с первого захода поступил. Канаев срезался, а я поступил. Понял?
- Теперь ты хвастаешься, - примирительно сказал Тальянцев. - Хватит лаяться, дружили же в школе.
- Ладно, - успокоился и Деев. - Знаешь, почему я завелся? Вот из-за такого же майора, который выслуживался, меня и долбануло. Послал, гад, в безнадежное дело. Ты хоть ранен-то был?
- Контузия сильная была.
- А меня пулькой разрывной! Чуешь разницу?
- Кончай базар! - крикнул Володька, подходя к ним. - Чего завелись? Подсесть можно?
- Конечно... Садись... - оба, видно, обрадовались приходу Володьки, разрядившему обстановку.
- Знакомься, - ухмыльнулся Деев, показывая на девицу. - Тамара.
Девица вблизи оказалась совсем не девицей, а вполне зрелой полноватой дамой восточного типа с красивым, но вульгарным лицом, к тому же сильно накрашенным.
- А ты все постишься? - подмигнул Деев и захохотал. - Тамарка, заказывай еще! Разочтусь. Я угощаю!
- Чего это щедрый такой? - усмехнулся Володька.
- У меня сейчас вроде свадебного путешествия. Маршрут: бар - постель, постель - бар, - опять загоготал Деев.
- Володичка, - укоризненно сказала Тамара. - Зачем ты сообщаешь всем такое?
- А чего? Свои же ребята.
...Потом они волочили Деева домой. Он вырывался, ругался, обзывая их своим любимым словечком. Около дома, уставившись мутными глазами, почти трезво объявил:
- Вот увидите, скажет Деев свое слово в архитектуре! Скажет! Всем вам сопли утрет!
Доставив Деева и его подружку домой, Володька пошел провожать Тальянцева. Тот всю дорогу молчал, а когда Володька спросил его, как он нашел деевскую даму, брезгливо поморщился.
- А мне почему-то его жалко, - сказал Володька.
Тальянцев неопределенно пожал плечами. Видно, его мало занимало сейчас это. Только у своего переулка, прощаясь с Володькой, сказал угрюмо:
- Знаешь, наверно, демобилизуют меня...
- Почему?
- Разное сплелось... Ну и Люся, конечно...
После того, что случилось, Майя переселилась к матери, и Володька часто бывал у нее. Заходил вечером, и они шли шататься по улицам, где можно было поговорить обо всем. Дома присутствие Майкиной матери их стесняло.
Это были тихие хорошие вечера...
- По-моему, Володька, ты стал ко мне по-другому относиться, - как-то раз сказала она.
- Да, Майка...
- Ты знаешь, я многим нравилась, но возбуждала в ребятах, увы, отнюдь не платонические чувства, и это мне было неприятно, даже унижало как-то... Кстати, и ты, Володька, поглядывал на меня тоже довольно гадковато. А мне хотелось совсем не этого.
- Сейчас все иначе, Майка, - поспешил сказать он.
- Надеюсь, - улыбнулась она, потом задумчиво произнесла: - Может быть, Володька, не надо было ничего?.. - и заглянула ему в глаза.
- Почему? - запротестовал он и начал что-то сбивчиво говорить, так и не сумев выразить свою мысль.
В одну из таких вечерних прогулок Володька спросил:
- Ты насовсем переехала к матери?
- Не знаю...
- А как Олег относится к этому?
- Он любит свободу. По-моему, не очень переживает. А мне он сейчас как-то не нужен, - ответила она.
Больше о Майкином муже они не говорили, но зато Володька рассказал ей про Тоню. Теперь, когда отношения с Майей перешли в какое-то другое качество, стали спокойными, более дружескими, он мог уже говорить о Тоне, тем более что хотелось ему с кем-то поделиться - Тоня еще не ушла от него.
- Тебе все-таки нужно с ней встретиться, - подумав, сказала Майка.
- А ты этого не хотела бы? Да? - спросил он.
- Почему? - спокойно отозвалась она. - Я хочу, чтоб у тебя все было хорошо.
- Спасибо, - он легонько пожал ее руку.
Как ни странно, к близости они сейчас не стремились - ни Володька, ни Майя. Да и негде было побыть вдвоем, кроме как на улице. Днем она работала, вечерами их матери были дома. Эти тихие встречи продолжались и тогда, когда Володька хлопотал о Гошке.
Адвоката Володьке порекомендовал Сергей. Тот запросил три тысячи и уверял, что дело в горсуде выиграет. Володька как мог ободрял Надюху.
- Брось ты меня успокаивать. Я так думаю: рано или поздно все равно Гошка в тюрьму угодит. Непригодный он для мирной жизни, а пьяный - вообще дурной... Знаешь, бивал он меня... - говорила Надюха.
- Что же раньше не сказала? Вправил бы ему мозги, - возмущался Володька.
- Ну да, вправил... Из-за тебя и выходило все. Дура была, что рассказала...
Посоветоваться насчет Гошки зашел Володька к Толику Лявину. Тот уже не стоял за стойкой - завел буфетчицу, а сам пополнел, поважнел и не предложил Володьке стопку или пива, как делал это раньше.
- За три тысячи никакой стоящий адвокат не возьмется, - заявил Лявин, когда Володька рассказал про Гошку. - Это дело на десять кусков. А таких денег у тебя нет.