— Может, вам дать успокоительного?
— Спасибо, не надо. Я уже съела… три таблетки. Но не помогает… — Она громко всхлипнула и быстро, с истерическими нотками заговорила: — Я должна
была раньше догадаться! Он… Мишель с самого начала вел себя странно, я чувствовала, что с ним не все в порядке… но не могла понять, в чем дело. Если бы я была более внимательной, настойчивой… если бы я встретилась с ним еще в первый день… в первый вечер… Но тогда я слишком сильно устала, расстроилась… Мы с Евой сразу пошли спать — а утром мне уже не удалось пробиться сквозь его защиту. Я видела, что он что-то скрывает, но разве могла я подумать такое… такое ужасное!..
— О чем вы? — произнес озадаченный Конте. — Вы что-то знаете об убийстве?
— Да, догадываюсь… Нет — я уверена. Это случилось на Эль-Парадисо. Теперь я все поняла. Я даже знаю, где и когда. — Виктория немного взяла себя в руки, перестала раз за разом сбиваться и заговорила короткими, отрывистыми фразами. — В одном из парков Лос-Анхелоса. Мишель несколько раз вспоминал об этом. Он думал, что заснул на солнце. У него сильно болела голова. А я, дура, не придала этому значения! Я тоже считала, что он просто заснул. Но он не просто заснул. Его наверняка усыпили. И сделали… сделали так, чтобы он убил адмирала… А потом убил себя…
— Минуточку! — мигом насторожился Конте. — Вы говорите о психокоде?
— Да… наверное… точно!..
— Но ведь это произошло почти месяц назад. Психокод не держится так долго. Да и вообще, он слишком ненадежен. Девяносто девять шансов из ста, что посланник сорвался бы задолго до встречи с адмиралом.
— Наука не стоит на месте, коммодор. Она, к сожалению, развивается. И, развиваясь, выдает вот такие сюрпризы… — Виктория в отчаянии закрыла лицо ладонями. — Господи, какая же я тупоголовая! Ведь я еще и думала о психокоде… но думала не по адресу. Я должна была сразу сообразить, что Мишель — идеальный вариант для преступников. Он — вне подозрений, он дипломат. От таких людей даже подсознательно не ждут, что они схватят оружие и начнут стрелять. Будь на его месте кто-то другой, адмирал, может, успел бы среагировать, а так… — Тут она осеклась и, убрав от лица руки, затравленно посмотрела на Конте.
Он ответил ей острым, пристальным взглядом и с нажимом произнес:
— Вы много знаете, синьорина. Слишком много для простой туристки. Кто вы такая? Виктория вздохнула:
— Меня послали с той же целью, что и вас. Это все, что я могу вам сказать. — Он снова всхлипнула, горько, тоскливо. — Впрочем, и говорить-то больше нечего. Мы оба провалили наше задание. С громким треском…
Из окна гостиной я увидела, как на посадочную площадку перед домом медленно опустился желтого цвета флайер с черно-белой «шашечкой» на брюхе. Почти одновременно с этим запищал мой комлог, извещая о прибытии такси. Я послала в диспетчерскую подтверждение, отошла от окна и надела теплую куртку.
— Может, мне поехать с тобой? — спросила Ева. — Куда-нибудь сходим вместе, я покажу тебе здешние достопримечательности.
— Нет, не надо, — покачала я головой. — Я не собираюсь ничего смотреть, а просто хочу немного развеяться.
— Ладно. Только не переключайся на ручное управление. У тебя нет местных прав, к тому же в твоем состоянии…
— Все в порядке, — перебила я. — Это такси с шофером, так что не беспокойся.
Поцеловав Еву на прощанье, я вышла из дома и быстрым шагом направилась к флайеру. При моем приближении его дверца открылась, я влезла в кабину и вежливо поздоровалась с водителем.
— Здравствуйте, барышня, — ответил он. — Куда летим?
Я назвала ему адрес. Водитель без проволочек поднял машину в воздух и взял курс в сторону Нью-Монреаля. Когда флайер набрал нужную высоту, он поинтересовался:
— У вас юридические проблемы?
— Нет. А почему вы так решили?
— Здание, которое вы назвали, битком набито адвокатскими конторами. Вот я и подумал, что вы собираетесь получить консультацию.
— А-а, нет. Мне нужно в торговое представительство Семьи Дольче.
Таксист бросил на меня удивленный взгляд:
— Барышня из Корпуса имеет дело с Семьей? Странно!
— Я не из Корпуса. Просто приехала в гости к подруге. Я вообще не сицилианка.
После недолгих раздумий он кивнул:
— Да, теперь я слышу, что у вас не такой акцент. Вы давно на Дамогране?
— Уже пятый день.
— Но вы не в первый раз на нашей планете, — уверенно произнес водитель.
— Не угадали. Я здесь впервые.
— Однако вы здорово говорите по-нашему.
— Научилась в пути. Делать все равно было нечего, а иностранные языки мой конек. Они мне легко даются.
— Maybe you also speak English? (Может, вы говорите и по-английски).
— Yes of course. (Да, конечно).
— Excellently! It is my native language. I'm a English-speaking Damogranian. (Отлично. Это мой родной язык. Я англоговорящий дамогранец).
Дальше мы говорили по-английски. Таксист болтал со мной всю дорогу, пребывая в полной уверенности, что я наняла флайер с водителем-человеком именно для того, чтобы он развлекал меня беседой. На самом деле это было не так, но я не стала развеивать его заблуждение — наш пустопорожний разговор немного отвлекал меня от мрачных мыслей о том, что случилось четыре дня назад.
Гибель Мишеля потрясла меня до глубины души, и от этого удара я до сих не могла оправиться. Нельзя сказать, что я была влюблена в него, нет, у нас не было любви, был просто секс — во всяком случае, с моей стороны. Тем не менее он очень нравился мне, иначе бы и ни за что не легла с ним в постель. Близкие отношения между нами прекратились еще за неделю до прибытия на Дамогран — у меня кончился период загула, и я снова превратилась в пай-девочку, однако мы остались добрыми друзьями и с удовольствием проводили время вместе. Мишель не был чужим мне человеком, он был моим другом, мужчиной, с которым я спала, и его смерть стала для меня тяжелой утратой.
Вдобавок я чувствовала себя в ответе за случившееся: ведь если бы я с большим вниманием отнеслась к его приступам необъяснимой тревоги, если бы я настойчивее пыталась разобраться в его воспоминаниях, то мне, возможно, удалось бы предотвратить трагедию. Я была уже на пороге разгадки, об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что при виде жуткой сцены в кабинете адмирала я моментально все поняла.
Но, увы, прозрение наступило слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить…
Дорога от военного городка до делового центра Нью-Монреаля заняла около получаса. Таксист посадил флайер на крышу высотного здания, я расплатилась с ним, неискренне поблагодарила за приятную беседу и спустилась в лифте на двенадцатый этаж, где находился офис торгового представительства Семьи Дольче. Целью моего визита сюда был Карло Ломбарде — генетический двойник человека, пытавшегося подложить на эсминец бомбу.
По понятным причинам меня очень заинтересовала эта история с двойником, и я решила в ней разобраться. От «удвоенного» Ломбарде тянулась прямая ниточка к похожей на меня девушке, которая предупредила старшего помощника Василова о готовящейся диверсии и тем самым спасла корабль от уничтожения. Я бы занялась этим делом еще четыре дня назад, как только подслушала мысли капитана Романо, однако смерть Мишеля повергла меня в жестокую депрессию, и лишь сегодня я в какой-то степени пришла в себя и могу приступить к расследованию.
Выйдя из лифта на двенадцатом этаже, я направилась через просторный вестибюль к справочной стойке, но на полпути меня остановил чей-то громкий возглас:
— Тори!
В отличие от остальных людей, я в подобных случаях безошибочно определяю, когда обращаются ко мне, а когда к кому-то другому. И совершенно не важно, что выкрикивают — мое имя в его различных вариациях, «эй», «барышня» или «подождите»; если зовут меня, я всегда воспринимаю некий эмоциональный толчок, чувственный эквивалент окрика.
В этот раз толчок был, и я уверенно повернулась на голос, слегка удивленная тем, что встретила здесь знакомого, и страшно недовольная, что меня назвали Тори. Эту форму моего имени я невзлюбила с самого детства — из-за того, что так меня называл отец…
Элегантно одетый мужчина лет тридцати с небольшим, который быстрым шагом приближался ко мне, улыбаясь до ушей, был мне совершенно незнаком. Хотя, конечно, я не могла дать голову на отсечение, что никогда раньше с ним не встречалась. Он обладал довольно заурядной внешностью, так что я вполне могла забыть его, если мы виделись давно и наша встреча была мимолетной. Он же, судя по его уверенному поведению, нисколько не сомневался, что мы знакомы. Он даже знал мое имя — правда, не в самом любимом мной варианте.
Подпустив мужчину поближе, я быстро заглянула в его разум, чтобы освежить свою память. Его звали Джакомо Вентури, и он действительно видел меня, притом совсем недавно… С ума сойти! Он видел меня всего лишь шесть дней назад, здесь, на Дамогране, в обществе своего приятеля и сослуживца Карло Ломбардо. Никакой ошибки быть не могло — Вентури хорошо запомнил мое лицо, хотя мы общались совсем недолго. Он был на все сто процентов уверен, что я и есть та девушка, с которой он познакомился в ресторане, где якобы я обедала с Ломбарде.