«Зона, – подумал Кекс с неожиданным ожесточением. – Вес она…»
По дороге они шли минут сорок. Пост автоинспекции прибли зился, вырос в размерах; теперь стало отчетливо видно, что в нем целы все до единого стекла, зато электрические провода, тяну щиеся от ближайшего столба, густо поросли рыжим мочалом. Под его тяжестью провода провисли, рыхлая бахрома свисала чуть не до самого асфальта и лениво шевелилась на легком ветру.
– Под проводами не ходить, – буркнул, не оборачиваясь, Псих. – В прошлый раз тут Чижик гробанулся. Я с другой стороны шел, не успел предупредить. От него даже пылинки не осталось.
Кекс мрачно промолчал. Если сама дорога все еще казалась безопасной, то обочины перестали ему нравиться минут пять назад. Справа, где располагалась их цель, угадывалось какое-то смутное дрожание воздуха, как над недавно сработавшим разло мом, но это был точно не разлом. Из разлома такого размера пых-нул бы такой факел, что асфальт размяк бы и до сих пор оставался горячим. А тут ничего, прохлада, как и везде вокруг. Псих на это дрожание даже бровью не повел, прошел мимо, как будто и нет ничего. Кекс опасливо покосился и принял было левее, но Псих, опять-таки не оборачиваясь, велел:
– Вернись на осевую. Вдоль нее безопасно.
И Кекс не посмел ослушаться. Батон, ясное дело, тоже.
Они прошли мимо проводов с мочалом. Кексу почудилось, что длинные рыжие нити чуть-чуть качнулись в их сторону, как подвешенная железка к поднесенному магниту. Но было ли это в самом деле так или только казалось – неизвестно.
Теперь двухэтажный пост был справа от них. Псих остановился, по-прежнему не сходя с середины дороги, повернулся к посту лицом и принялся что-то пристально разглядывать. Скорее всего он одновременно и «прощупывал» окрестности, по-своему, но на сей раз Кекс не ощутил этого. Совсем.
– Так, – сообщил Псих вскоре. – Вход вообще-то справа, но там мочало висит. Туда не пойдем. Пойдем слева. Придется бить стекло.
– А тебе стекла жалко, что ли? – удивленно буркнул Кекс.
– Стекла мне не жалко. Но лучше бы все-таки в дверь, – ответил Психи по-простецки шмыгнул носом.
«Шестьдесят лет, мамочки мои! – подумал Кекс о спутнике. – Он ведь Брежнева должен помнить! И перестройку, и дикие девяностые… Хотя стоп, перестройку и девяностые он не помнит, потому как в коме валялся. А вот Брежнева все-таки должен помнить. Спросить, что ли?»
Решил не спрашивать. Не очень удачный момент, как ни крути. К тому же Псих начал действовать.
– Так, – решительно сказал он. – Батон, ты пушку свою перезарядил?
Отмычка нечленораздельно промычал, но по интонации можно было не сомневаться – да, перезарядил.
– Молодца. Как я дойду до угла, двигаешь следом. Только медленно, медленно, мочало резких телодвижений не любит.
– А то я не знаю, – огрызнулся Батон.
Одергивать его Псих почему-то не стал. Вместо этого крадущимся шагом пересек дорогу, достиг угла и прижался к стене с западной стороны, если смотреть с дороги – то слева. Мочало, соответственно, росло справа, и от опасности Психа отделяло здание поста.
– Батон, пошел! – скомандовал Псих.
Отмычка переместился к стене и встал рядом с Психом, даль ше от дороги.
– Теперь ты, Кекс!
Кекс повторил маневр, но ему к стене прижаться было про блематично: между углом здания и боковым окном помещались только Псих с Батоном, Кексу места уже не хватало.
– Батон, ступеньку! – продолжал командовать Псих.
Отмычка послушно согнулся. Псих мигом вскарабкался ему на спину коленями, потом встал в рост – было видно, что Батон ощутимо напрягся. Но в следующую секунду Псих переступил со спины на подоконник, и Батону сразу полегчало.
– Ух ты, – сообщил сверху Псих. – Да тут открыто!
Он толкнул форточку до упора, по пояс влез внутрь, дотянулся до нижнего запора и повернул его, а затем и окно распахнул, словно дверь. И вошел внутрь, ступив на пыльный стол, покрытый полуистлевшей бумажной скатертью.
Им повезло: в старом здании стояли старомодные деревянные окна. Будь здесь обычные стеклопакеты, так легко внутрь поста они ни за что не проникли бы.
– Кекс, за мной! Батон – остаешься снаружи у окна. Только за углы не суйся, целее будешь.
– Ступеньку! – вздохнул Кекс и полез отмычке на закорки.
Пока Кекс забирался в окно, Псих осмотрел комнатную дверь,
немного выждал и медленно отворил ее. Открылся темный и такой же пыльный, как и комната, коридор. Добыв фонарик, Псих выскользнул за дверь, предварительно поманив Кекса за собой.
Коридор был совсем короткий и упирался в крохотную лестничную площадку. Псих явно стремился на второй этаж.
Лестницу миновали благополучно. Перед дверью в верхнюю комнату Псих замешкался. Кекс понял почему: верхняя комната занимала почти всю площадь этажа; обращенная к дороге стена была полностью стеклянной, и прилегающие к ней стены большею частью тоже. Кирпичной оставались лишь задняя, противоположная от дороги стена, да два простенка, образующие углы с нею.
Со скрипом отворилась дверь. Дневной свет просочился в коридор, делая его еще более пыльным и унылым, чем в свете фонари. Псих заглянул в комнату.
Даже из коридора было видно, как у левой стены, у самого отекла, рыжеет мочало. Кекса аж передернуло – вид мочало имеет кесьма неприглядный, а уж воспоминания навевает…
– Вот зараза! – произнес Псих с досадой, и в виду он имел новее не мочало. Он глядел направо, в дальний от дороги каменный угол.
– Что там? – почему-то шепотом спросил Кекс.
– Нету сейфа. Был, да сплыл. Сам погляди.
Кекс заглянул в дверной проем, над плечом напарника. В углу, между вешалкой на три крючка и краем большого стола-пульта, оставалось пустое место, примерно метр на полметра. Именно тут пыль лежала гуще, чем в центре комнаты и образовывала на полу правильный и ровненький прямоугольник.
– Опа, – пробормотал Кекс. – А ведь я такое уже видел!
– Не понял, – протянул Псих и покосился на напарника. – Что видел?
– Пыль на полу, – пояснил Кекс охотно. – Причем именно там, где ожидал увидеть сейф.
– Значит, – пожал плечами Псих, – Покатилов рассказывает нам далеко не все. Хотя чему тут удивляться?
Глава девятнадцатая
Все было для Сиверцева новым и непривычным – и мрачно-патые сталкеры-контрактники, и ученые-полевики, больше похожие на тех же сталкеров-контрактников, и еще более мрачные инструкторы из вояк, а главное – то, чему инструкторы обучали, единственное, что оказалось более-менее знакомым из снаряжения, – ярко-оранжевый исследовательский спецкостюм. Сиверцев и его бывшие коллеги-цитологи хоть никогда в Зону и не ходили, но обязательный еженедельный тренаж для них никто не отменял, поневоле обучишься. Костюм да входящая в комплект химзащиты аптечка – вот и все, чем Сиверцев теоретически умел пользоваться.
Легкий бронежилет он несколько минут растерянно вертел и руках и совсем уж было собрался вернуть в шкафчик, но инструктор похлопал его по плечу и посоветовал:
– Бери, бери. Ерунда, конечно, от фауны не спасет, от пули тоже. А вот от бандитского дробовика, если не в упор, – вполне. Так что изволь нацепить…
Пришлось надеть. А куда деваться? Назвался груздем – поле зай куда положено. В бронежилет, например.
Сталкеры из группы сопровождения вооружались устрашаю щего вида автоматами – название Сиверцев забыл уже через не сколько минут и не мог вспомнить, сколько ни пытался, а пере спрашивать было как-то неловко. Ученым выдавали пушки по скромнее. Сиверцеву досталось нечто без приклада и с довольно толстым пулевым каналом. Название Ваня опять же моментально позабыл.