— Повезло нам сегодня, — ответил Севка, стряхивая с губ хлебные крошки, — после ужина свободное время. На улице погулять можно. У кого дела какие накопились, постирушки там… Миха, ты как, с нами на улицу или…
— С вами, — ответил мордатый, — у меня дел нет.
— И у меня тоже, — обрадовался Чухна. — Пошли к свинарнику…
— А что там? — спросил Вовка.
— Там у нас нечто тайного штаба, — подмигнул Вовке Чухна. — Там никто не достаёт, поболтать без лишних ушей можно, покурить… Сам-то куришь?
— Пробовал, — ответил Вовка, действительно время от времени покуривавший в отряде, хоть командир и не одобрял этого «развлечения». — А где махру берете?
— Так нас иногда в деревню отпускают, — ответил Мишка. — По великим праздникам… Вот и затаривается, кто как может.
— А деньги? — удивился Вовка. — Откуда?
— А, вот ты о чем! — понял Миха. — За работу нам платят, правда, гроши, но на махорку насобирать можно. Мы и свинину на рынок возим, и курятину… Вот только все деньги Боров с Матюхой, начальником интерната, делят. Нам крохи по праздникам перепадают… А они жируют, сволочи! Слушай, Вовка, — опомнился пацан, — а тебе теплое-то, выдали?
— Не-а, — крутнул головой мальчишка. — Мария Филипповна шапку пообещала, да, видать, позабыла.
— Так она уже домой ушла, — сообщил Чухна. — Как же ты на улицу, без одежки?
— Ничего, наденет Серегину фуфайку, — успокоил Миха, — он все одно, дежурит. И против, думаю, не будет. А завтра получишь у кастелянши свой комплект.
— Добро! — согласился мальчишка.
Раздевалка находилась в большом холле первого этажа напротив выхода на улицу. Возле дверей с тряпкой в руках стоял Серега-дежурный, и с унылым видом натирал и без того блестящую большую латунную ручку.
— Серый! — окликнул его Миха. — Мы твой ватник позамствуем? А то Вовке не выдали…
— Берите, — разрешил Сергей. — Только аккуратнее, не извозите.
Когда уже одетые мальчишки проходили мимо дежурного, Серега понизив голос до шепота, спросил:
— В штаб?
— Угу, — кивнул Чухна. — Покажем пацану наше логово. Он нормальным хлопцем оказался…
— Да я уже наслышан, — улыбнулся Серега.
— Не прикалывайся, а? — скорчил кислую физиономию Севка. — С кем не бывает?
— Ладно-ладно, я же по-хорошему… А для тебя урок получился хороший, будешь думать впредь. А Вовку я сразу заметил: слишком уж он независимый для своего возраста — явно не при интернате воспитывался! Ладно, топайте уж… За меня там как следует покурите!
— Обязательно покурим! — подмигнул другу Севка.
Когда мальчишки выскочили во двор, на улице уже темнело. Мелкий снежок, сыпавший с утра, прекратился. Ветер стих, только мороз усилился.
— Пошли, — позвал Вовку Миха, сворачивая с дорожки, — нам сюда.
Они добежали до угла здания, проскочили мимо ряда стареньких сараюшек и вышли к свинарнику. То, что они прибыли на место, Вовка понял по специфическому запаху прелого навоза.
— Эх, запашок! — шумно вдохнул носом воздух Миха. — Еще ничего, вот летом прет — закачаешься!
Они обошли свинарник слева и остановились у левого торца бетонной постройки, возле покосившегося заборчика. Севка воровато огляделся, затем раздвинул в стороны две штакетины и нырнул в образовавшуюся дыру. Вовка последовал примеру Чухны и тоже шмыгнул в проход. Миха, забравшийся в дыру последним, задвинул штакетины на место. Сразу за заборчиком обнаружилась поеденная ржой железная крышка, закрывающая вход в подвал. Миха её немножко сдвинул, чтобы в дыру мог протиснуться челоек.
— Сигай первым, — предложил он Вовке, — так не глубоко. А мы следом.
Вовка забросил ноги в отверстие, и смело спрыгнул вниз. По ногам ударило — пол оказался несколько ближе, чем предполагал мальчишка.
— Посторонись! — донеслось сверху.
Вовка благоразумно отступил в сторону. Рядом с ним приземлился Миха, а следом, едва не на голову товарищу — Севка Чухна. По наклонному бетонному покрытию они дошли до железной двери. Миха со скрежетом распахнул ворота, и мальчишки вошли в темный подвал.
— Не видно же нифига! — воскликнул Вовка.
— Погоди, — произнес Севка, доставая из кармана коробок со спичками. — Ща лампу засвечу.
Чухна чиркнул спичкой — стало немного светлее. При свете горящей спичнке Вовке удалось рассмотреть стол, на котором стояла старая масляная лампа. Севка подошел к столу и привычно зажег фитиль.
— Ну вот, красота! — произнес Чухна, регулируя подачу масла в лампе. — Холодновато, но нам здесь не ночевать. Перекурим, за жисть поговорим… И в копус вернемся. Хотя, будь моя воля, я бы тут жил.
— Садись, Вован, — указал на колченогий стул Миха. — Не стесняйся — будь как дома.
Севка тем временем побежал в один из углов подвала и достал из трещины в стене заныканый там кисет с махоркой.
— А зачем прятать? — удивился Вовка. — Здесь же кроме вас все равно никто не бывает.
— На всякий случай, — ответил Чухна.
Он взял со стола оккупационную газетку и оторвал кусочек для самокрутки, разорвав при этом портрет престарелого фюрера, напечатанный на первой полосе.
— Так тебе, урод! — произнес Чухна.
— Ты бы лучше им подтерся, — посоветовал Миха.
— И то дело! — согласился Севка, и компания подростков, включая Вовку, весело заржала, представляя, как «загорит» портрет Гитлера после этой унизительной процедуры.
— Парни, а вы тоже фрицев ненавидите? — решился спросить Вовка.
— А то не видно? — прищурился Миха.
— Кто ж этих швабов любит, кроме полицаев, да козлов, типа Борова? — вопросом на вопрос ответил Севка. — Они у меня батьку на фронте убили…
— А мой батька с нашими войсками ушел, — сказал Миха. — Что с ним — не знаю. Мамка уж три года как померла… — мордастый паренек громко шмыгнул носом и отвел взгляд в сторону. Но Вовка успел заметить блеснувшую в крае глаза слезинку. — Если б не фрицы, случилось бы такое? А ты говоришь…
— Вот что, пацаны, — серьезно произнес Вовка, — я вижу, что вы парни надежные… Предлагаю вместе со мной из интерната свалить. Чё вас здесь держит? Серега, например, мамку и брата бросить не решиться. А вам чего терять.