— До завтра, — прошептал Вовка и, завернувшись в колючее, но теплое одеяло моментально заснул.
Подскочил Вовка с кровати от громкого противного воя противовоздушной сирены, заставившего дребезжать даже оконные стекла.
— Что это? — с трудом соображая, спросил проснувшего соседа, мальчишка.
— Хех, — усмехнулся Миха. — Это у нас будильник такой! Вставать пора — через пятнадцать минут поверка. После — завтрак, и на работу.
— А я куда?
— Не боись, боров и тебе работу сыщет. У него любимчиков нет! Ты столярничать умеешь?
— Не-а, — мотнул головой мальчишка.
— А на токарном станке? — продолжал допытываться мордатый.
— Я его и в глаза-то никогда не видел, — признался Вовка.
— Тогда тебе прямая дорога в свинарник — дерьмо грести… Навоз. Или в птичник направит…
— А там что делать?
— То же самое — дерьмо выносить, — хохотнул Миха. — Но на птичнике больше девчонок припахивают, куры-то столько не насерут, как свиньи.
— Вот блин, попал! — выругался мальчишка, присовокупив трехэтахное соленое словечко. По вытянувшимся лицам приятелей он понял, что сделал что-то из ряда вон выходящее.
— Ничего себе! — присвистнул Севка Чухна. — Так даже Сильвер не матерится! Там же научился? — спросил он, намекая на партизанский отряд.
— Угу, — кивнул мальчишка. — Правда мне за такое постоянно по шее давали…
— Значит, мало давали! — с авторитетным видом заявил Чухна. — Ты только при Борове так не ругайся, — предупредил он Вовку.
— А что, завидовать будет? — хитро прищурившись, спросил он.
— Еще как! — фыркнул Миха. — Что вполне может розгами… Иль в карцер… Погнали на построение — время-то идет!
После построения и легкого завтрака, по всей видимости, остатками вчерашнего ужина слегка разбавленного разведенным сухим молоком, все разбежались по рабочим местам. Вовку же остановил пожилой обрюзгший воспитатель с изъеденным оспой лицом.
— Ты Путилов? — схватив мальчишку за рукав, хрипло спросил он Вовку. — Это тебя вчера привели?
— Да, меня, — кивнул Вовка.
— В каком отряде сейчас? — спросил воспитатель.
— Не знаю? — пожал плечами Вовка. — Мне не сказали.
— У, балбес! — раздраженно чертыхнулся старик. — В какой комнате спишь?
— Вон, с ними! — показал Вовка на уходящих на работу Севку, Миху и Серегу.
— А, — понял воспитатель. — Значит, в первом. Грибов! Иди сюда!
Серега остановился и подошел к старику.
— Ты вчера этого селил?
— Я, — согласился Сергей.
— А почему он у тебя не знает, что в первом отряде? — накинулся на него старик. — Почему на работу не определили?
— Так это…
— В свинарник пойдете, вместе, — распорядился воспитатель. — Навоза там накопилось. Вычистите до блеска… Хотя, вдвоем вам не управиться… Дружков своих возьмешь, Потапова и этого, белобрысого Севку. Понял?
— Понял.
— Тогда чего стоишь? Быстро давай!
— А у меня одежды нет, — сказал Вовка. — Мой тулуп вчера выбросили, а нового не дали…
— А куда эта стерва смотрела? — недовольно буркнул воспитатель.
— Тогда получайте одежду, и дерьмо выгребать! Не справитесь до вечера — жрать не будете!
21.04.62 года.
Тысячелетний Рейх.
Рейхскомиссариат
«Уральский хребет».
Блок «Сычи».
Навоза в свинарнике действительно накопилось много. Целый день друзья вывозили его на улицу и сваливали в большую компостную кучу на дальнем конце двора. Благо, что из-за вони их работу никто не контролировал, и приятели могли спокойно и без оглядки строить планы будущего побега из интерната.
— Сегодня бежать надо, — перевернув очередные носилки с поросячьим дерьмом в компостную кучу, заявил Севка Чухна. — После обеда…
— Это еще почему? — удивился Миха.
— Потому! — с умным видом произнес Севка. — Сами прикиньте: за нами не следит никто, свиней кормить будут только вечером, а нас хватятся только на вечерней поверке…
— На ужине нас хватятся, — поправил Севку Миха. — Как это мы жрать не пришли?
— Хм, дело говоришь, — согласился Чухна.
— А что если нам провиниться? — неожиданно предложил Вовка. — Чтобы ужина лишили? А? Грозил же нам тот старый пердун, что жрать не даст…