— Тут вы и пишите ваши поэмы?
Кауэлл взглянул на письменный стол и кивнул.
— Я один из ваших поклонников. Хотя должен сказать, что не всегда нравятся нерифмованные опусы.
Он вздохнул с облегчением. Этот человек явно не был властным, проницательным и крутым полицейским. Он казался скорее мягким — такое создавалось впечатление. «Тогда почему, — подумал Кауэлл, — он не решается прямо взглянуть мне в глаза…»
— А ваша жена… миссис Кауэлл… дома?
Его сердце екнуло, но он не смешался.
Да, дома. Лаура! — позвал он и вновь крикнул, пожалуй, излишне громко: — Лаура!
Она вышла из кухни и встала рядом с его стулом, не сводя подозрительных глаз с андроида. Слишком подозрительных. Кауэлл начал испытывать страх. Вдруг Ти, в свою очередь, заметит ее опасения и насторожится.
— Пожалуйста, присядьте, миссис Кауэлл, — предложил Джеймсон. Теперь он обращался к ним обоим. — Мы делаем обход и хотели бы задать вам несколько вопросов. Как вам, так и вашей жене.
Они оба кивнули.
— Ти! — окликнул Джеймсон.
В горле андроида, казалось, что-то целую секунду жужжало и гудело, затем низкий хриплый голос, похожий на стон, прорвался из пластины в нижней части шеи:
— Наша беседа записывается. Вам известно об этом, мистер и миссис Кауэлл?
— Да, — чинно ответили оба.
— Вся записанная информация может быть использована в суде. Вам это известно, мистер и миссис Кауэлл?
— Да!
— Я андроид Ти из городского подразделения, приданный в помощь инспектору Гарольду Джеймсону. Мистер Кауэлл, галлюциногенный ребенок — это ребенок, рожденный от родителей, чьи гены подверглись изменению под воздействием ЛСД-25. Подобные дети становятся или физическими, или психическими уродами. Вам это известно, мистер и миссис Кауэлл?
— Да.
— Физические уроды попадают под опеку правительства. Галлюциногенные дети с врожденными отклонениями психики представляют опасность для государства и не могут быть ни в коей мере признаны полноправными гражданами. Это проистекает из-за природы их душевной силы — она поддается изучению только в момент достижения критической точки, но на этапе ее наивысшей фазы изучение природы этой силы сопряжено с чрезвычайном опасностью — поэтому большинство таких мутантов должны быть усыплены — это только гуманно по отношению к ним. Вы это понимаете, мистер и миссис Кауэлл?
Они подтвердили, что понимают. С формальностями было покончено.
— У нас есть причины полагать, что в этой местности скрывается галлюциногенный ребенок. Знаете ли вы что-либо или слышали от кого-либо об упомянутой личности?
Они ответили отрицательно.
— Покидал ли кто-нибудь из вас дом прошлой ночью?
Ответ «нет».
Следующий вопрос внезапно оказался на засыпку:
— Каким же образом тогда, объясните, подъездная дорога и въезд на шоссе оказались очищенными?
— Мы заметили, когда подходили к вашему дому, — уточнил Джеймсон, — что ваша подъездная дорога производит впечатление, будто ее очищали от снега решетками-радиаторами.
— Я выезжал этим утром за покупками, — излишне поспешно ответил Кауэлл.
— Вы что, сами ходите в магазины за продуктами? — спросил Джеймсон, удивленно подняв брови.
— Да! — ответил Кауэлл, внезапно обрадовавшись, что так и не осовременился до конца. Менее чем пятая часть населения лично посещала магазины, чтобы закупать продукты. Остальных обслуживали роботы-клерки, которые принимали по телефону заказы и доставляли их на дом. Кауэлл, однако, предпочитал лично взглянуть на бифштекс, прежде чем купить его. Всему виной его привередливость в еде.
— Отец миссис Кауэлл был профессором колледжа, — скрипуче выдавил из себя Ти. — Наставники колледжей шестидесятых и семидесятых годов довольно часто были либералами и проявляли склонность, как и их студенты, к разного рода экспериментам. Миссис Кауэлл, принимал ли ваш отец ЛСД-25?
Они давно уже подготовились к возможности таких вопросов. И оба согласились с тем, что немного правды принесет меньше вреда, чем сплошная ложь.
— Кажется, что он дважды пытался испробовать этот препарат, но результаты оказались плачевными, — ответила Лаура.
Кауэлл был горд тем, как она произнесла это: твердо и не колеблясь.
— Он принимал препарат нерегулярно?
— Нет!
— Как вы можете быть столь уверенной, моя дорогая? — добродушно спросил Джеймсон.
Кауэлл понял, что Джеймсон далеко не глуп и кто угодно, только не добряк. Он не действовал так прямолинейно, как его помощник Ти, но его стрелы поражали мишень близко к центру.
— Мне рассказывала моя мать, — ответила Лаура. — Она провела остаток дней своих, рассказывая мне о нем. Мне было семь лет, когда отец умер. Я слышала все эти истории тысячу раз. Как я могу их забыть? Он дважды принимал ЛСД и оба раза последствия были весьма удручающими.
— К какой партии вы принадлежите? — спросил Ти.
— К партии, которая находится у власти вот уже последние тринадцать лет. К партии «Терпимость в рамках Конституции»! — Кауэлл попытался произнести эти слова с гордостью, хотя здорово мешал клубок отвращения, застрявший в горле.
— А почему вы стали ее членами?
— Потому что мы боимся коммунистических стран и понимаем, что всякая подрывная деятельность в нашей стране должна быть пресечена на корню.
— И вы ничего не видели и не слышали об этом галлюциногенном ребенке?
— Ничего!
— Была ли эта беседа записана с вашего ведома и согласия, мистер и миссис Кауэлл?
Они ответили утвердительно.
В голосе андроида послышался щелчок, в горле секунду что-то гудело, прежде чем наступила гробовая тишина. Инспектор Джеймсон поднялся на ноги.
— Извините за причиненные неудобства! Лично у меня беседа с вами оставила благоприятное впечатление. Благодарю вас за сотрудничество!