Твердая рука берет ее за плечо, над ней, словно в тумане, склоняется мужское лицо.
- Госпожа, ты врач? - спрашивает кто-то. - Ты - врач?
- Я врач! - снова кричит она, отмахиваясь, чувствуя, что голос срывается на визг. - Дайте же бинт!
Ей суют бумажный пакет. Что это? Бумага трещит под пальцами, под ней - ткань. Бинт. Плоский моток стерильного бинта. Не разматывая, она прижимает его к ране. Теперь клеенка. Ей суют в руки что-то белое и плотное. Клеенка? Неважно. Сгодится. Наложить сверху, как следует прижать. Теперь плотно забинтовать. Да чем? Чем же?
- Еще бинт! - кричит она. Пот течет по лбу, застилает глаза. - Быстрее же!
Ей суют в руку еще один бинт. Кто - она не видит. Осторожно приподняв верхнюю часть тела манипуляторами, она начинает быстро накладывать повязку. Прижимать, как можно сильнее прижимать тампон и клеенку к ране - почему они такие скользкие, почему не хотят держаться? Прижать их манипуляторами. Чтобы пропустить бинт за спиной мужчины, она пропускает руки у него под мышками, всем телом прижимаясь к нему, словно в любовном объятии. Еще чьи-то руки помогают ей, но нет времени смотреть, чьи. Оборот, другой, третий - держать тампон и клеенку на ране!
Все. Повязка зафиксирована. Взглянуть вглубь тела. Легкое скукожилось по крайней мере втрое, но больше не уменьшается в объеме. Как повезло, что его задели всего две дробинки! Как повезло, что у него всего лишь односторонний пневмоторакс! Она не справилась бы с двусторонним. А если бы дробь задела сердце? Аорту? Полую вену? Не отвлекаться. Средостение продолжает раздуваться, сердце колотится все отчаяннее и все труднее. Туда проникает воздух из пробитого легкого, его не остановить. Но что делать, когда такая эмфизема?
Вспоминай учебник. Вспоминай. Ты всегда гордилась своей памятью, вот и воспользуйся ей сейчас.
- Скальпель... - бормочет она. - Где взять скальпель? Мне нужны скальпель и резиновая трубка! - громко говорит она. Может, ее опять услышат?
Ее стучат по плечу, и она дергается. Перед глазами возникает металлический блеск. Скальпель! Либо чудо, либо сон, но ей сейчас все равно. Она ухватывает инструмент, подносит его к горлу умирающего и замирает. Она никогда не делала этого на живом человеке. Если она ошибется, ему станет еще хуже. Но если она ничего не сделает, он умрет. Аккуратный нажим - брызги крови - кожа, кажется, сама расползается под лезвием. Все. Дальше не надо. Она роняет скальпель на пол и стискивает зубы. Как там в учебнике? "Проведя поперечный разрез кожи и фасции над яремной впадиной, нужно тупо, пальцем продвигаясь по задней поверхности грудины, проникнуть по возможности глубже в клетчатку средостения..." Лезть пальцем в грудь живого человека? Ей даже нечем продезинфицировать руки! Нет. Дура. Зачем пальцем? Она вводит в разрез манипулятор, уплотняет его и осторожно проталкивает вглубь и вниз. Расползаются тонкие пленочки. Едва чувствующаяся струйка воздуха - наружу вдоль невидимого щупальца. Теперь - трубка.
- Трубка! - громко говорит она, и перед ее лицом, как по волшебству, возникает резиновый катетер. Она хватает его, как утопающий хватает соломинку, и осторожно вводит его в разрез. Пропихнуть манипулятором глубже... еще... следить сканером, куда перемещается...
Все. Сердце мужчины бьется часто и мелко, но опасность ему больше не угрожает. Эмфизема в центре груди еще не спадает, но уже и не увеличивается. Гематома в правой части груди тоже не увеличивается. Его срочно нужно в операционную! Теперь - скорая. Где скорая, когда она действительно нужна?!
- Вызовите скорую! - сквозь стиснутые зубы говорит она, пытаясь выпрямиться. Острая боль в затекшем позвоночнике заставляет ее охнуть - твердые руки со всех сторон помогают ей подняться - кто-то вытирает ей лицо мягкой тканью...
И тут туман рассеялся.
Карина недоуменно огляделась по сторонам. Помещение банковского отделения кишело народом. Мелькали синие формы патрульных и черно-желтые комбинезоны полицейского спецотряда. Два парамедика в темно-серой одежде споро переложили раненого на носилки, подхватили их и унесли. Третий, высокий мужчина с обрамляющей лицо курчавой бородкой, поддержал девушку под локоть, не позволяя упасть.
- Как ты себя чувствуешь, госпожа? - осведомился он.
- Не знаю... - прошептала Карина. Перед глазами плыли радужные круги. - Нормально... наверное.
- А по мне, так краше в гроб кладут, - качнул тот головой. - Ты врач, госпожа?
- Интерн первого года, - Карина попыталась говорить нормально, но горло отказывалось повиноваться.
- У-у! - протянул парамедик. - И что, в первый раз работала? Я имею в виду, в полевых условиях?
Девушка молча кивнула. Говорить не хотелось, в голове стоял шум, ноги подкашивались.
- Я пойду домой, господин, - просипела она.
- Ну уж нет, - фыркнул парамедик. - Ну-ка, пошли, присядем.
Не обращая внимания на ее слабое сопротивление, он подвел ее к стулу и почти силой усадил. Потом повернул голову и кивнул. К ней тут же придвинулась высокая черно-желтая гора.
- Карина? - прогудела она. - Кара? Ты как себя чувствуешь?
Девушка подняла голову.
- Дентор? - пробормотала она. - Не смотри на меня, я грязная...
- Кто о чем, а девчонка о макияже, - облегченно расхохотался он. - Ну ты меня и перепугала, милая! Сидишь над трупом, в крови по уши перемазанная, что-то себе под нос бормочешь, вскрикиваешь периодически, а тело само по себе в воздухе дергается. Ты хоть помнишь, как меня отшвырнула?
Отшвырнула? Она вспомнила, как что-то мешало ей, и она отодвинула его в сторону. Неужели капитана Дентора?
Парамедик хрустнул у нее под носом ампулой, и резкий свежий запах прояснил голову.
- Дентор! - внезапно вспомнила она. - Что с... с остальными? Со вторым полицейским? С теми, в масках?
- Второго патрульного увезли пять минут назад. С рукой у него плохо, но ничего опасного для жизни. Из бандитов двое мертвы, один без сознания, его тоже уже увезли. Кара, ты помнишь, что произошло? Как все случилось?
Девушка опустила голову и спрятала лицо в ладони. Вот и все. Убивают только слабые и трусы. И кто она теперь?
Убийца.
Ты не сдержала слово, которое дала папе. Ты снова начала убивать. Пусть они явились с оружием и пытались убить других. Ты обязана была придумать способ нейтрализовать их, не убивая.
Но у нее не оставалось времени. Если бы она задумалась, погибли бы оба полицейских. А так по крайней мере один останется жить.
Не оправдывайся. Ты убийца.
- Их было трое, - безжизненным голосом произнесла она. - Я метнула одному в голову мешок с деньгами, бросила в другого стулом и расплющила о стену третьего. Я признаю свою вину. Я убийца. Дентор... ты меня арестуешь?
- Глупая, - сказал капитан. - Кара, ты только что спасла жизнь двоим нашим, не говоря уже про то, что предотвратила ограбление. Ты героиня!
- Но я их убила! - выкрикнул Карина ему в лицо. - Убила, понимаешь? Я не имела права использовать свои...
- Имела! - резко оборвал ее капитан. - Ты оказалась перед выбором: убить бандитов или позволить им убить полицейских и скрыться с деньгами. И ты поступила правильно. Я бы на твоем месте без колебаний прикончил всех троих. Кара, прекрати истерику! Немедленно! Господин, - обратился он к терпеливо дожидающемуся парамедику, - у нее шок новобранца. Ее нужно пристроить на ночь, и я не хочу отпускать ее домой одну в таком состоянии. Твоя бригада может отвезти ее в Первую больницу? Она там работает, за ней присмотрят. Я бы поехал с вами - хочу узнать о состоянии ребят, их туда же повезли.
- Вообще-то не положено, - в сомнении посмотрел на него парамедик. - С другой стороны, ее можно рассматривать как пострадавшую. Берем ее, и поехали, нам пора возвращаться на станцию.
- Кара, - Дентор потрогал девушку за плечо. - Вставай. Пойдем.
Карина покорно встала. Ей было все равно. Проходя мимо треснувшей стеклянной стены зала, она мимоходом увидела в ней свое отражение: глаза безумные, волосы взлохмачены, лицо и одежда вымазаны кровью... Чучело. Холодный ночной воздух из разбитой стеклянной двери волной ударил ей в лицо, и она принялась жадно глотать его. Тут же страшно захотелось пить. Она сглотнула пересохшим горлом. Придется терпеть.
На узкой скамеечке в тряской машине она вынужденно притиснулась к Дентору, почти упирающемуся макушкой в крышу, и тот бережно облапил ее. Она прижалась к его боку, как в детстве любила прижиматься к папе, и спрятала лицо у него под мышкой.
- Все хорошо, Кара, - сказал ей капитан. - Все уже кончилось. Все хорошо.
Ничего не хорошо. Он добрый, но он ничего не понимает. Она опять начала убивать. Она - девиант в худшем смысле слова. Она чудовище. Еще недавно она хвалилась перед полицейскими, что теперь смогла бы не убить тех, кто в нее стреляет. А теперь в нее даже не стреляли.
Когда фургон остановился на пандусе возле служебного входа, она не чувствовала ничего, кроме серой тоски, заполнявшей мир. Дентор помог ей выбраться из машины и под локоть провел в дверь. Из-за стойки навстречу вспорхнула легкая фигурка в белом халате.
- Карина! - ахнула Тампара. - Это ты! Ох, да что же с тобой, ты в таком виде!..