Томара взглянула вправо. Карина сидела, вжавшись в угол салона и обхватив себя руками. Девочке явно было не по себе. Наверное, она мандражит ничуть не меньше. Женщина вздохнула. Столько всего и сразу свалилось на девчонку, которой едва исполнилось двадцать! Вот кому, наверное, плохо... Она, Томара, рискует лишь своей репутацией и профессиональной карьерой. А вот Карина в случае неудачи может вообще в жизни разочароваться. И куда она тогда денется, перегоревшая внутри, с грузом страшного поражения на сердце? Может, все-таки не стоило втягивать ее в историю?
Когда таксист, наконец, высадил Томару с Кариной у серого четырехэтажного дома с торчащими балконами, хирург дошла до последней степени взвинченности. Она несколько раз глубоко вдохнула сырой осенний воздух, который здесь, на окраине, казался явно чище, чем в центре, и решительно двинулась к подъезду. Если исходить из обычной планировки по две квартиры на этаж, восемнадцатая должна располагаться в последнем, третьем подъезде. Она и в самом деле нашлась там, на первом этаже, выходя окнами на заросший хвойным лесом обрыв. Вероятно, солнце в ее окна не заглядывало никогда. Некоторым так нравится - люди, днями просиживающие за дисплеем, недолюбливают прямой солнечный свет, а мальчик, кажется, программист или дизайнер. Но сейчас ему, вероятно, не до компьютера, и угрюмость квартиры только усугубляет его состояние.
На звонок в дверь долго никто не откликался, и Томара уже решила, что парня нет дома. Но Карина, поймав ее неуверенный взгляд, тихо сказала:
- Он там. Я вижу. Он лежит в кровати и не поднимается.
Мири открыл дверь только минут через пять настойчивого трезвона. Он стоял, согнувшись, опираясь на косяк, его тело то и дело сотрясал глухой мучительный кашель. Нагой, он не удосужился даже одеться, и было видно, что за прошедшие два периода он заметно похудел и спал с лица. От его когда-то цветущего вида не осталось и следа. Сейчас он, двадцатипятилетний, выглядел не меньше чем на сорок.
- Что? - хрипло спросил он. - Вы кто?
- Здравствуй, господин Мири. Я - доктор Томара, - сказала хирург. - Это -Карина. Мы смотрели тебя в Первой городской в конце одиннадцатого периода, помнишь?
Несколько секунд парень молча смотрел на них. Потом в его глазах мелькнула искра узнавания.
- Проходите, - вяло сказал он. - Извините, мать сегодня еще не заходила, а мне хреново. Так что угощать нечем.
Он повернулся и по короткому коридорчику ушел в комнату. Разувшись и прикрыв дверь, Томара и Карина последовали за ним. Парень забрался в кровать под одеяло, лег на спину и неподвижно уставился в потолок.
В комнате стояли отчетливые запахи немытого тела и лекарств. Белье на постели пропотело, и смятые скомканные простыни свисали до пола. На столе негромко бормотал терминал с выключенным экраном - транслировали новости. Томара подошла к кровати и пощупала лоб парня.
- Как ты себя чувствуешь, господин Мири? - спросила она, доставая из сумки диагност и разматывая провода.
- Плохо, - буркнул он. - Кашель все сильнее, кровь отхаркивается. Вон... - Он выпростал из-под одеяла руку и поднял с пола скомканную бумажную салфетку, на которой явственно проступали красные пятна. - В груди больно, когда глотаешь. К трем врачам ходил - только головой качают и прописывают всякую хрень, от которой лучше не становится. Бронхит вылечить не могут, коновалы!..
Последнее слово он словно выплюнул, бросив на Томару презрительный взгляд.
- Я посмотрю тебя, господин, - не отреагировав на шпильку, произнесла хирург. Она откинула одеяло и быстро наклеила электроды на грудную клетку. - Повернись на бок, мне нужно прицепить датчики на спину.
Юноша безразлично повиновался.
- Зачем вы пришли? - глухо спросил он в стену. - Я не звал. У меня больше денег нет на врачей, я на пособии. Меня уволили неделю назад, и страховка исчерпана.
- Мы не возьмем с тебя денег, - качнула головой Томара. - Перевернись обратно на спину, пожалуйста. Так... теперь полежи спокойно.
Она быстро прогнала тесты. Характерные изменения тонуса легких и тканей средостения, признаки сильных болей, пока заглушаемых прописанными анестетиками... Да, все развивается словно по учебнику. Шансов на спонтанную ремиссию никаких. Да и вообще, сказки все это.
- Ну что? - спросил ее Мири. Он отчаянно старался казаться равнодушным, но в его голосе крылись нотки тщательно запрятанной надежды. - Бронхит? Воспаление легких? Или современная медицина не в состоянии поставить даже такой диагноз?
Томара начала снимать электроды, избегая смотреть парню в глаза. Отложив диагност, она укрыла парня одеялом, придвинула к кровати стул и села, краем глаза заметив, как Карина приблизилась и встала за спиной.
- Мири, - тяжело сказала хирург, - у тебя не бронхит. Тебя обманывали с самого начала. Намеренно обманывали. У тебя рак, Мири, неоперабельный рак четвертой стадии.
Одну или две минуты невыносимо тяжелой тишины парень лежал неподвижно, глядя в потолок. Потом он обратил взгляд на Томару.
- И ничего нельзя сделать? - ровным тоном осведомился он. - Вырезать там что-нибудь, облучить?
- Обычными средствами - ничего, господин, - покачала головой хирург. - Диагноз поставили слишком поздно. У тебя очень много лимфоузлов поражено метастазами. Задеты бронхи, легкие, средостение, пищевод. Тебя не возьмется оперировать ни один хирург. Я покажу тебе...
Она извлекла из сумки планшет и включила его.
- Видишь? - она вызвала на экран томограмму и подсветила раковые узлы. - Вот твоя грудная клетка. Вот бронхи, легкие, пищевод, сердце. А желтые пятна - рак. Узлов слишком много. Резать тебя сейчас, облучать, травить химией уже поздно. Традиционные методы лечения имели смысл полгода назад, но тогда тебе еще не поставили диагноз.
Мири равнодушно взглянул на экран.
- Я догадывался, что у меня не бронхит, - сказал он. - Курить я бросил периодов пять назад, лекарства горстями жрал, а кашель только усиливался. И глотать больно, и аппетита нет. Я смотрел симптомы в Сети, при бронхите так не бывает. Сколько мне осталось? - внезапно спросил он.
- Три-четыре периода максимум. И с каждым днем состояние продолжит ухудшаться.
- Понятненько... - криво ухмыльнулся юноша. - Ну, ждать я не намерен. Толку-то подыхать таким вот собачьим образом! Во всяком случае, госпожа, спасибо, что сказала правду. Ты только для того и тащилась в нашу глушь?
- Нет, Мири. Я бы не сказала тебе правду, если бы не могла предложить надежду.
- Ты хочешь меня оперировать? - сдавленным голосом спросил парень. - Ты же сама сказала - никто не возьмется. Да и зачем? Только мучиться лишний раз...
- Я не возьмусь тебя лечить, господин, - сердце Томары глухо отдавалось у нее в ушах. - Она возьмется.
Карина вышла из-за ее спины и подошла вплотную к кровати.
- Я девиант, Мири, - через силу выговаривая слова, произнесла она. - Я очень сильный девиант. У меня есть способности, которые помогут мне уничтожить рак.
Во взгляде парня мелькнул живой интерес.
- Ты девиант, госпожа? - переспросил он, поворачивая голову. - Сильный девиант - в смысле? Какая категория?
- Первая, господин.
- Ух ты! - лицо умирающего преобразилось от проявившегося на нем любопытства, и он стал похож на того юношу, каким Томара запомнила его три периода назад. - Ну нифига ж себе! Впервые вижу кого-то с первой категорией! А ты не врешь?
Карина слабо улыбнулась, и тут же тело парня приподнялось в воздух. Он судорожно схватился за сползающее одеяло, но тут же рассмеялся.
- Здорово! - сказал он. - Реально круто! А тебе не тяжело меня держать, госпожа?
- Ты худой, господин, и легкий, - покачала головой Карина, и тело парня плавно опустилось на кровать. - А я сильная. Я очень хочу тебе помочь. Ты позволишь мне?
Радостное оживление сошло с лица юноши, но и прежняя отрешенная унылость на него не вернулась. Он закашлялся, но подавил приступ, сел на кровати и внимательно посмотрел на девушку.
- Прости, я как-то не запомнил ваших имен...
- Я Карина, - быстро сказала девушка. - И госпожа Томара.
- Карина... - задумчиво произнес Мири. - И что ты хочешь со мной сделать? Ты вообще врач? Ты такая молодая...
- Ну... почти врач, - Карина явно смутилась. - Я интерн, практикантка. Но я могу выжечь твои раковые клетки. Я умею так делать, не повреждая окружающие ткани. И я могу их видеть без аппаратуры, просто глазами.
- Ого! - присвистнул парень. - Ну-ка... - он пошарил под одеялом. - Что меня в руке?